Первый период иконоборчества и собор Константина Копронима. Преп. Иоанн Дамаскин

Зарождение ислама.

12-й год правления императора Ираклия (622 год) стал годом Хиджры —началом мусульманского летоисчисления.

В 629 г. в Константинополь, Ираклию, прибыло письмо от некоего арабского шейха Мухаммеда (Мохаммеда, Магомета), объявившего себя пророком Божиим и призвавшего императора принять его веру.Подобные письма были посланы царям Персии и Эфиопии и губернатору Египта. Вряд ли кто-нибудь из них обратил внимание на эти письма. Однако всего через несколько лет имя Мухаммеда будет греметь по всему миру. Сам пророк умер в 632 г., а всего лишь через 19 лет после его смерти, в 651 г., армии его последователей завоевали Сирию и Египет, уничтожили остатки Персидской империи…

К началу VII в. Аравийский полуостров населяло множество независимых неуправляемых племен: некоторые из них были кочевниками, некоторые были оседлыми и занимались сельским хозяйством, некоторые проживали в торговых городах, расположенных вдоль путей караванов. Но к VII в. встала острая необходимость расширения территории для растущего населения, которое не могли прокормить скудные ресурсы полуострова.

В стране царило идолопоклонничество. В каждой местности были свои идолы, но наиболее чтимыми из всех были черные камни святилища Кааба в Мекке — одном из главных торговых городов. Благодаря торговле город был весьма благополучным материально, да и паломничество приносило городу стабильный доход…

Гений Мухаммеда идеально подходил к создавшейся ситуации. Родом из священного города Мекки, бедный родственник влиятельного племени корейшитов, Мухаммед был до 40 лет торговцем и много путешествовал. Сначала он был приказчиком своей богатой родственницы — вдовы Хадиджи, а затем женился на ней (она была старше его на пятнадцать лет). Мухаммед страдал странными припадками (возможно, эпилепсией), и иногда у него были видения. Жена вначале стыдилась этого, а затем поддалась вере некоторых друзей Мухаммеда, что ему действительно является архангел Гавриил и сообщает откровения. Мухаммед сам был неграмотным, понаслышке знал о вере иудеев и христиан и принимал всех патриархов и пророков, в особенности Христа, как подлинных посланников Божиих. Но таким же посланником он считал и самого себя.

Учение, к которому он сам пришел, хотя и не отвергало полностью христианства, было его измененной и упрощенной формой, куда более приемлемой для его народа.

Воистину, сила ислама была в его простоте. Один Бог на небе, один глава правоверных на земле, и один закон, Коран, по которому он правит. В отличие от христианства, проповедовавшего мир, которого оно никогда не могло достигнуть, ислам открыто пришел с мечом.

В 630 г. и Мекка сдалась Мухаммеду. Он также пошел на компромисс, объявив чтимую группу камней не идолами, как было в первый момент движения, а как бы достопочтенным созданием святых праотцов-патриархов, Авраама и его сына Измаила. И камни, как были до Мухаммеда, так и до наших дней остались живой святыней «неидолопоклоннического» ислама.

Столкновения с Римской Империей начались еще при жизни Пророка. Но они ограничились мелкими и не слишком успешными набегами на Палестину.

Тем временем Ираклий, пребывающий с остатками армии на севере Сирии, наконец, понял, что к этой кучке бандитов и мародеров нужно отнестись серьезно. Но после изнурительной войны с Персией, на которую он истратил даже все ценности церквей (с обещанием их восстановить), он не имел средств на армию. Тяжелые налоги и без того ожесточали население.

20 августа 636 г. произошло сражение на реке Ярмук. Дул жаркий ветер из пустыни — самум. Византийцы стояли с подветренной стороны, и глаза им залепляло летящим песком и пылью. В самый решающий момент 12 тыс. гассанидов перешли на сторону мусульман (всего византийская армия насчитывала 40 тыс. человек), и христианская армия была разгромлена.

Ираклий был в Антиохии, когда его достигли печальные новости. У героя персидских войн случился нервный срыв — он воспринял это как наказание Божие за брак со своей племянницей Мартиной. Больше ни средств, ни людей у него не было.

Арабы быстро завоевали покинутую страну. Монофизиты переходили на их сторону, евреи служили проводниками. Лишь Кесария и Иерусалим да пара крепостей оказали им сопротивление. Св. патриарх Софроний возглавлял оборону города до тех пор, пока была надежда на избавление. В последний момент он отослал Честной Крест в Константинополь. В конце концов, он принял тяжелое решение о капитуляции, зная, что сопротивление штурму означало право войска на всеобщую резню и разорение при входе в город. Добровольная сдача означала выживание и относительную религиозную терпимость.

В 638 г. св. Софроний объявил, что сдаст город лишь самому Омару. На этой встрече были обговорены условия сдачи Иерусалима. Таким образом, после отвоевания святого города у персов он оставался в руках христиан всего 7 лет. Войдя в город, Омар отказался молиться в христианском храме у Гроба Господня и расположился на месте иудейского храма. Там сейчас стоит мечеть Омара, символизирующая преимущество мусульманского откровения над библейским.

Сам факт того, что Омар отказался молиться у Гроба Господня, весьма знаменателен: помолись он там, сегодня на этом месте стояла бы мечеть и никакой церкви не было бы. Чтобы отметить роль Софрония в сдаче города, Омар выпустил специальный документ, гарантирующий христианам право на существование. Такое же право признавалось и за иудеями. В одном месте Корана Мухаммед называет их «людьми книги» и говорит, что они имеют право на жизнь, в отличие от язычников, которые имели лишь один выбор: принять ислам или умереть. Итак, вот документ Омара:

«Во имя Бога премилосердного. Омар — обитателям Элии. Они будут находиться под охраной, и сохранять свою жизнь и имение. Их храмы не будут разрушены и будут предоставлены им в пользование. Но вход в храмы для мусульман не возбранен и днем и ночью. И двери открыты для приходящих. Воздвигать крест над храмом не позволено, а также и звонить в колокола. Пусть довольствуются билом. Пусть не строят новых храмов ни в городе, нив окрестностях. Мусульманскому страннику пусть дают приют в своем городе: даром ночлег и прокормление в течение трех суток. Дети христиан не обязаны изучать Коран, но пусть не проповедуют открыто своей веры мусульманам, пусть никого не привлекают к ней, но пусть не мешают своим родственникам принимать Ислам.

Пусть не выносят на улицу ни своих крестов, ни своих священных книг.

Пусть уважают мусульман и уступают им место, когда те пожелают сесть.

Пусть не одеваются как мусульмане и не покрывают своей головы, как правоверные.

Пусть не говорят тем же языком, не называются теми же именами, не имеют на своих печатях арабских надписей.

Пусть не ездят верхом на седлах, не носят никакого оружия, не берут мусульманина в услужение.

Пусть платят исправно подать, признают калифа своим самодержцем и ни прямо, ни косвенно не вредят его служению».

Эти принципы останутся на века образцом для выживания христианских общин под властью ислама. Однако интересно, что Палестина осталась единственной областью Халифата, где все древние святыни навсегда останутся в христианских руках и где православный патриарх считался мусульманами хранителем Святых мест. В конце концов, его права будут урезаны другими христианами, особенно латинскими крестоносцами и отчасти армянами и коптами, но не мусульманами.

И это — заслуга мудрой политики св. патриарха Софрония

Первый период иконоборчества и собор Константина Копронима. Преп. Иоанн Дамаскин

Вопрос об изображениях был спорным в Церкви с самого начала христианства. Поэтому нельзя сказать, что основными виновниками иконоборческой ереси были императоры. Само иконопочитание — плод системного усвоения людьми церковной веры. Ранняя Церковь не знала иконы в ее современном, догматическом значении. Начало христианского искусства — катакомбная живопись. Это не изображение Христа, святых или разных событий священной истории, как на иконе, а выражение определенных мыслей о Христе и Церкви. Оно склонно изображать не столько божество, сколько функцию божества. Добрый Пастырь саркофагов и катакомб не только не образ, но и не символ Христа; он — зрительное ознаменование той мысли, что Спаситель спасает, что Он пришел нас спасти, что мы Им спасены. Даниил во рву львином — тоже не «портрет» Даниила (пусть и самый условный), а знак того, что Даниил спасен и мы спасены, как Даниил.

В IV в. христианские храмы уже почти повсеместно украшаются целыми библейскими картинами и изображениями новых христианских героев, мучеников, подвижников. Об изображениях мучеников и святых говорят как о чем-нибудь обычном св. Василий Великий, св. Иоанн Златоуст, блаж. Феодорит Киррский, св. Григорий Нисский и др.

Но были и противники икон:

Например, арианин Евсевий Кесарийский на вопрос Констанции, желавшей найти истинный телесный образ Христа, где можно найти этот образ, ответил, что истинный образ Христа всякий христианин должен носить в своем сердце. Он писал:

«Божественная природа неизобразима, но мы научены, что и плоть Его растворена славой Божества и смертное поглощено жизнью… Итак, кто же в состоянии изобразить мертвыми и бездушными красками и тенями издающий сияние и испускающий блистающие лучи свет славы и достоинства Его?»

Известен и случай из жизни св. Епифания Кипрского, который, будучи в Палестине, увидел в одной церкви завесу с вышитой на ней иконой. Несмотря на то, что он был даже не в своей епархии, св. Епифаний, взбежав на амвон, разодрал эту завесу и отдал ее на покрытие гроба нищего, а церкви подарил новый кусок материи.

В VII в. иконопочитание, засвидетельствованное уже многими памятниками, стало прочно утвердившимся фактом церковной жизни.

Появился обычай иконы брать в восприемники детей, примешивать соскобленную с икон краску в евхаристическое вино, причастие класть на икону, чтобы получить его из рук святых, многие служили Литургии по домам на иконах, вместо престолов, и т. д..

«в массе этих явлений, несомненно, давало себя знать грубое извращение церковного обряда, чествование икон приближалось к идолослужению и разрешалось в чествование самого вещества их» (Болотов).

Следует еще учитывать фактор появления и распространения ислама с его запретом на изображение человеческих и сверхчеловеческих лиц. К тому же императоры-иконоборцы были великолепными правителями и полководцами, пользующимися безоговорочным авторитетом в армии, а за иконопочитание выступали, прежде всего, монахи.

После свержения Юстиниана II за 6 лет сменилось три императора. Лишь в 717 г. на трон взошел самый успешный узурпаторЛев III.

В течение своего правления Лев реорганизовал всю Империю, построил новую армию, создал новую экономику. Так что победа его не была случайной. Лев проводил много времени в Малой Азии, а среди тамошних епископов создался целый иконоборческий кружок. Они добились доступа к императору, и тот нашел их идеи вполне созвучными своим. Поэтому, когда в 726 г. случилось извержение вулкана на дне морском возле Крита, Лев счел это знаком Божественного гнева за идолопоклонство Империи.

Император созвал тайный совет и сделал на нем сообщение о своих новых антииконных идеях. Однако патриарх Герман отказался предпринимать какие-то действия без решения собора. Поэтому Лев решил действовать постепенно. Вначале, в виде опыта, он приказал поднять иконы в церквах повыше, чтобы народ их не лобызал и не кланялся. За этим последовали другие осторожные полумеры.

Но во многих частях Империи иконоборчество было воспринято в штыки. Особенно воспротивились его введению на Западе.

В 727 г. папа собрал в Риме собор и подтвердил на нем законность иконопочитания.

В 730 г. был издан первый указ против икон и был смещен патриарх св. Герман, отказавшийся осудить иконопочитание.

Новый патриарх Анастасий был ставленником императора и полностью поддерживал всю его политику. Все большее количество новопоставленных епископов также занимало иконоборческую позицию. Вот так и случилось, что главным защитником иконопочитания стал гражданин другой страны — св. Иоанн Дамаскин (675-749), по прозвищу Мансур, т. е. «помощник» в победе — секретарь халифа Дамаска.

Лишь св. Иоанн Дамаскин мог ответить императору богословски грамотно и обоснованно. В своих «Словах» в защиту икон Дамаскин исходил из понимания иконоборчества как христологической ереси. Иконоборцы основывали свои возражения на ветхозаветном запрете кумиротворчества, по существу игнорируя Боговоплощение. В ответ св. Иоанн пишет следующее:

«В древности (т. е. в Ветхом Завете) Бог, бестелесный и не имеющий вида, никогда не изображался. Теперь же, когда Бог явился во плоти и жил среди людей, мы изображаем видимого Бога… Я видел человеческий образ Бога, и спасена душа моя. Созерцаю образ Божий, как видел Иаков, и иначе: ибо он очами ума видел невещественный прообраз будущего, а я созерцаю напоминание о Виденном во плоти» («Три слова против порицающих иконы»).

Иконоборческое безумие углубляло разделение Востока и Запада.

Продолжателем дела Льва был его сын Константин V Копроним (по-славянски это прозвище переводится как Гноетесный, т. е. по-русски — Навозоименный) (741-774). Прозвище объясняли двояко: историей, что он обмарался в купели во время крещения, — но также и тем, что он до безумия любил лошадей, проводил всё свободное время в стойлах и даже обмазывался навозом, утверждая, что это очень полезно для здоровья.

Константин упрочил победы своего отца, укрепил границы, остановил арабские набеги и повысил благосостояние империи. Армия боготворила его.

Лишь через 11 лет после воцарения Копроним решил, что время назрело, и объявил о проведении «Вселенского собора», чтобы окончательно решить вопрос об иконах. Собор был назначен на 754 г., и Константин отдал все силы на его проведение.

Собору был отведен дворец Иериа на другом берегу Босфора, между Хрисополем и Халкидоном. Замышлялся он как «вселенский». Но ни Рим, ни Александрия, ни Антиохия, ни Иерусалим на нем не были представлены, и в истории собор получил название «безглавый», т. к. на нем не было ни одного патриарха.

Всего собралось 338 епископов. Председателем собора был митрополит Феодосии Эфесский. Столпами собора были: митрополит Антиохии Писидийской Василий Трикокав и митрополит Пергии Памфилийской Сисинний Пастилла.

Ряд мыслей и формул ороса таков:

«Из ненависти к человеческому роду диавол, научивший людей служить твари, вместо Творца, под видом исповедания христианского учения незаметно ввел идолослужение, убедив своими лжемудрованиями христиан не отпадать от твари, но поклоняться ей, чтить ее и почитать тварь Богом под именем Христа».

Отцы собора рассмотрели вопрос о чествовании икон, согласно ли оно с учением предыдущих шести Вселенских Соборов, и нашли, что «употребление икон противно основному догмату христианства — учению о Богочеловеке» — и, следовательно, ниспровергает все шесть Вселенских Соборов.

В такой аргументации богословской позиции иконоборцев есть изъян: если Божество действительно «неизобразимо», то оно и «несказанно». Отсюда нужно было бы отвергнуть не только художество, но и всякое другое отображение тайн боговедения, т. е. слово, богословие и даже слова Писания. Тут иконоборцы были логически непоследовательными. Их узколобая точка зрения сама опровергала себя и тем, что не могла дать ответа на вопрос: почему же отвергаются иконы «описуемых» святых и мучеников? И уж во всяком случае, иконоборцами отвергалось всякое положительное религиозное служение для человеческой культуры, что приводило к своеобразному агностицизму.

После собора началось кровавое гонение на православных и особенно на монахов — главных защитников иконопочитания. Их насильно женили, не желающих жениться подвергали жестоким истязаниям и казнили. Иконы уничтожались, фрески в церквах замазывались и изображались охотничьи и жанровые сценки и орнаменты. Монахи массами бежали в Италию. Всего их там собралось не менее 50 тыс.

Гонения продолжались до 775 г., когда Константин скончался от горячки во время похода на болгар. Вся армия оплакивала его как своего любимого вождя и патриота. Восточные патриархи, проживавшие вне империи, а, следовательно, и в свободе от имперского давления, также выступали против иконоборчества Константинополя и активно переписывались с папами.