Вернёмся к родственной консолидации.

Итак, согласно теории «эгоистичного гена», объектами эволюции являются различные массивы генетической информации, а не отдельные организмы или молекулы. Организмы и молекулы – не более, чем инструменты, обеспечивающие эволюционное процветание этих массивов. А раз это так, то жизнь и репродуктивный успех одной особи (носителя этой информации) могут быть «разменяны» на жизнь и репродуктивный успех других особей, несущих ту же самую информацию в своих генах (для краткости обычно говорят – «несущей те же гены»). Этот размен выгоден, если его результатом является повышенная вероятность долговременного процветания этих общих генов.

На практике, полного совпадения генетической информации не требуется, но степень этого совпадения имеет очень большое значение. Численная величина этого совпадения называется коэффициентом родства (r), который обозначает долю общих генов (степень одинаковости этой информации) у рассматриваемых особей. Величина r может варьировать от 0 у полностью неродственных организмов, до 1 – у монозиготных близнецов или биологических клонов. Впрочем, пар организмов со строго нулевым r не существует – все мы, живущие на Земле, хотя бы чуть‑чуть, да родственники…

Как мы уже упоминали, уже у бактерий и простейших наблюдаются объединения неродственных особей, направленные на решение общих задач. Но такие объединения очень недолговечны, так как в них неизбежно появляются эгоистичные мошенники, паразитирующие на общегрупповых трудах, и в конце концов разрушающие группу. Совсем другое дело – группы близких родственников. Самым сильным примером такой группы является любой многоклеточный организм; например – человек. Взаимопомощь, взаимоподдержка и взаимопожертвование отдельных клеток многоклеточного организма воистину безграничны. Почти все клетки человеческого тела бесплодны, но с полной самоотверженностью трудятся на благо очень немногих половых клеток, которые, в благодарность, абсолютно честно передают их «коллективные» гены в следующее поколение. Клетки печени всецело доверяют клеткам‑фагоцитам крови, твёрдо рассчитывая на добросовестность выполения ими их специфической деятельности во благо всего организма, включая, если нужно, героическую гибель в борьбе с инфекцией. И наоборот, фагоциты столь же твёрдо «рассчитывают», что гепатоциты (клетки печени) «костьми лягут», но защитят кровоток, где они обитают, от токсинов кишечной микрофлоры. Почему так? Откуда такая всепоглощающая братская любовь?

Вспомним, что все клетки многоклеточного организма, и опять же – человека в том числе – есть генетически тождественные потомки одной‑единственной клетки, зиготы (биологи говорят: её клоны); их геном тождественен не только геному клетки‑прародительницы, но и друг другу. Коэффициент родства отдельных клеток многоклеточного организма точно равен единице, из чего вытекают очень далекоидущие последствия. И более того – ВСЕ известные нам многоклеточные организмы – это сообщества клеток, являющихся такими вот абсолютными родственниками. Почему? А потому, что только полное генетическое (читай – информационное) тождество, в силу законов не столько биологии, сколько математики, может надёжно противостоять проискам мошенников. Причём от самих участников таких групп не требуется ни малейших проблесков интеллекта.

Эта математика, сформулированная Джоном Гамильтоном в 1972 году, вкратце такова: если акт собственного самопожертвования, влекущий полную гибель собственного комплекта генов, повлечёт появление (или «неисчезновение») двух (и более) комплектов в лице других особей, то общее количество именно этих генов в мире будет удвоено, что и есть эволюционный успех данного массива генетической информации. В терминах математической теории игр такое явление называется «положительной суммой игры» – когда совокупный выигрыш команды повышается, несмотря на проигрыш отдельных игроков. Поскольку приведшая к успеху родичей самопожертвенность будет прописана в генах и жертвователя, и спасённых (они ведь генетически тождественны), то значит, будет удвоено и количество генов, побуждающих к самопожертвенности в пользу близкого родича. Ведь эти гены – есть неотъемлемая часть всего генома. Гены же мошеннического поведения (как говорит нам математика), таким образом распространяться не могут, так как «сумма игры» при мошенничестве поголовно всех участников группы (а они ведь тоже генетически тождественны!) не может быть положительной; она в лучшем случае нулевая. Таким особям группироваться невыгодно.

Понятно, что именно удвоение количества данных генов в результате жертвы не обязательно – достаточно, чтобы спаслось чуть больше, чем погибло, а степень родства может быть меньшей единицы – с соответственным ростом доли спасённых. Другой основоположник теории родственного отбора, Джон Холдейн, сформулировал этот закон очень образно и наглядно: «Я готов отдать свою жизнь за двух родных братьев, или восьмерых кузенов». Он имел в виду, что двое родных братьев (или восемь кузенов), суммарно несут в своём генофонде всю (ну или почти всю) полноту генетической информации автора этого высказывания, и его личная гибель в обмен на спасение восьмерых кузенов не скажется отрицательно на эволюционных перспективах его, Холдейна, генофонда.