Тревожные (боязливые) личности. В детском возрасте чувство страха нередко достигает крайней степени

В детском возрасте чувство страха нередко достигает крайней степени. Дети такого склада, обладающие тревожно-боязливым темпераментом, боятся, например, засыпать в темноте или когда в помещении никого нет, заходить в неосвещенные комнаты и коридоры. Боятся собак. Трепещут перед грозой. Наконец, боятся других детей, поэтому те их часто преследуют и дразнят. Они не решаются защищаться от нападений, что как бы провоцирует других, более сильных и смелых, детей поиздеваться над своим боязливым товарищем, ударить его. Это «козлы отпущения», как их обычно называют, или «мишени», как предложил бы их назвать я, ибо они постоянно «вызывают огонь на себя». Любопытно, что сверстники сразу распознают их слабое место. Если, например, ребенок-»мишень» поступает в детское психиатрическое отделение, то и здесь, стоит лишь воспитательнице отвернуться, его сразу же начинают «преследовать». Такие дети испытывают сильный страх перед учителями, которые этого, к сожалению, часто не замечают, усугубляя страх ребенка своей строгостью. Иногда дети при очередной шалости сваливают вину на боязливого ребенка, который действительно становится «козлом отпущения».

У взрослых картина несколько иная, страх не столь полно поглощает взрослого, как ребенка. Окружающие люди не представляются им угрожающими, как в детстве, а поэтому их тревожность не так бросается в глаза. Впрочем, неспособность отстоять свою позицию в споре остается, Достаточно противнику выступить поэнергичнее, как люди с тревожно-боязливым темпераментом стушевываются. Поэтому такие люди отличаются робостью, в которой чувствуется элемент покорности, униженности. Наряду с этим различают еще ананкастическую робость, спецификой которой является внутренняя неуверенность в себе. В первом случае человек постоянно настороже перед внешними раздражителями, во втором — источником робости служит собственное поведение человека, именно оно все время находится в центре его внимания. Эти два типа робости можно дифференцировать при простом наблюдении. В обоих случаях возможна сверхкомпенсация в виде самоуверенного или даже дерзкого поведения, однако неестественность его сразу бросается в глаза. Боязливая робость может иногда перейти в доверчивость, в которой сквозит просьба: «Будьте со мной дружелюбны».

Временами к робости присоединяется пугливость, которая может иметь чисто рефлекторный характер, но может быть и проявлением внезапного страха. Чем ярче выражена пугливость, тем более вероятна сопровождающая ее повышенная возбудимость автономной нервной системы, усиливающая соматическую реакцию страха, которая через систему иннервации сердца может сделать страх еще более интенсивным.

Привожу описание ребенка, упоминавшегося ранее Целлером.

Эккехард Р., 1951 г. рожд., поступил в наше детское отделение в 1960 г. И у матери, и у отца брак, от которого родился Эккехард, уже третий, поэтому у мальчика 7 сводных братьев и сестер. Его родной сестре 4 года. Кроме того, с ними живут двое сводных детей. У отца часто бывает дурное расположение духа. Родители постоянно ругают детей, часто бьют их. Особенно попадало Эккехарду за плохие отметки в школе. Его избивали и сводные братья и сестры, причем очень жестоко. Эккехард боялся их, он с ужасом вспоминает о телесных наказаниях, которым его подвергала мать. Одному из сводных братьев он всегда уступал, так как тот был единственным товарищем его детских игр. Дети со всей округи преследовали Эккехарда, крича ему вслед; «Битый!» Он избегал сверстников, играл больше со своей собачкой. Боязливостью Эккехард отличался еще в дошкольном возрасте, засыпал только при свете, очень боялся грозы, по ночам часто мочился в постель.

В школе мальчик сразу стал «козлом отпущения». Товарищей в классе у него не было, на переменах он старался уйти подальше от детей. Почти каждый день дети над ним издевались, избивали его, а он даже не защищался. Его называли «клякса-плакса». Поношенная одежда Эккехарда также вызывала насмешки. Иногда он жаловался на мальчишек учительнице, но только с глазу на глаз. Постепенно Эккехард начал кривляться и гримасничать на уроках, очевидно, с целью привлечь к себе внимание.

В нашем детском отделении страх сопровождал его постоянно, он боялся и обследований, и шприца. Однако во время бесед был понятливым, не по годам сообразительным. По малейшему поводу он рыдал, приходил в отчаяние и сразу прятался в каком-нибудь углу. Даже во сне он видел, как его дразнят и избивают. В детском коллективе Эккехард не проявлял адаптационной способности, иногда выкидывал клоунские выходки, казался не совсем нормальным. Дети не хотели его «принять». При исследовании интеллекта Эккехард, несмотря на нормальные умственные способности, проявил исключительное неверие в свои силы. При решении задач очень старался, но все валилось у него из рук. Как только встречалась пустяковая трудность, он, рыдая, отказывался продолжать свои усилия.

Несомненно, жестокое обращение и взрослых, и детей запугало этого ребенка. Но дело не дошло бы до столь серьезного состояния, если бы мальчик обладал хотя бы минимальной способностью бороться и сопротивляться. В случаях, подобных описанному, беспомощность, являющаяся прямым следствием страха, провоцирует детей на агрессивные выходки, порождающие еще большую запуганность боязливого ребенка. К сожалению, и взрослые часто склоняются к тому, чтобы особенно сурово обращаться с детьми, не способными к протесту. В случае с Эккехардом родители в пылу своих споров часто нападали на сына, который был при этом совершенно безропотен.

Следует отметить, что тревожность, сопровождающая акцентуацию педантического типа, у взрослых делается еще более отчетливой, истинная же тревожность по мере повзросления человека уменьшается. Тревожные личности нуждаются в психотерапии, о чем не следует забывать.

Ниже приводится описание женщины, ставшей ипохондричной на почве боязливости, тревожности.

Инга Э., 1932 г. рожд., работает в торговом предприятии. С детства чрезвычайно боязлива. Боится темноты, в сумерки предпочитает сидеть дома. Когда однажды вечером Э. возвращалась домой, у нее появилась навязчивая мысль, что за ней медленно следует какая-то легковая машина. Она представила себе, как из машины выскочит человек и нападет на нее, поэтому не вошла в подъезд, а осталась на улице («поближе к пешеходам»). Звонком вызвала своего мужа, который спустился в вестибюль и привел се домой. Э. безумно боится грозы. «Все во мне сжимается», — говорит она. Избегает собак. Когда Э. услышала, что в ближнем лесу водятся змеи, она перестала туда ходить. Если же ей все-таки приходилось там бывать, то она непрерывно останавливалась, судорожно сдвинув ноги и глядя перед собой, чтобы узнать, нет ли поблизости гадюк. Иногда Э. просыпается ночью, обливаясь холодным потом от страха, будит своего мужа, ожидая успокаивающих слов. Она испытывает большую робость с незнакомыми людьми и старается заводить поменьше знакомств. В своем муже она видит защитника.

В 1953 г. в доме, в котором проживала Э., по неосторожности одного из соседей произошло массовое отравление жильцов газом. С тех пор ее тревожность возросла. В 1961 г. Она однажды по дороге домой почувствовала себя плохо, вся покрылась испариной, началось сильное сердцебиение. Как раз в этот период на работе у Э. двое сотрудников умерли от инфаркта миокарда. После этого у больной начался ипохондрический невроз. Э. боялась тяжело заболеть и умереть. Смерти она страшилась всегда, теперь этот страх дошел до того, что она вообще боялась выйти на улицу: «Может начаться сердечный приступ, я упаду и уже не встану». В клинике Э. боялась всех врачебных мероприятий, дрожала, например, когда у нее брали кровь на исследование, однако, привыкнув, обнаружила хорошую приспособляемость. Нам удалось избавить ее от фобических проявлений страха, однако тревожность у Э. осталась.

Описанная обследуемая с детства страдает явлениями тяжелого страха. Даже ничтожная предполагаемая опасность вызывала у нее потрясение. На почве тревожности развился ипохондрический невроз. Причины его появления — смерть от инфаркта миокарда двух сотрудников Э. и приступ сильного сердцебиения, сопровождающегося испариной. С помощью психотерапии нам удалось оказать воздействие на патологическое развитие, фобии прекратились, однако тревожность осталась.