Мебель для сидения.

кланами — а ведь в прежние времена эти стычки многим давали возможность прожить за счёт грабе­жа владений противников. Наконец, королевская власть отнимает у феодалов и право сбора пошлин на дорогах и реках; теперь этим занимаются коро­левские чиновники в пользу монарха.

Бедность и непритязательность сельской жизни, а зачастую и полное обнищание заставляют дворян отправляться в большие города (а чаще всего в сто­лицу) на поиски доходного места на королевской службе. Вспомним д'Артаньяна, въехавшего в Па­риж нищим и сделавшего военную карьеру; вспом­ним главного героя книги французского писателя Теофиля Готье «Капитан Фракасс», покинувшего свою развалившуюся усадьбу и попавшего в ком­панию бродячих актёров... Многие, как знамени­тый испанский конкистадор Эрнан Кортес (см. ст. «Конкистадоры»), покидали родину и искали счас­тья в далёких заморских землях. Кортесу повезло, он стал сказочно богат, но везло далеко не всем. Большая часть дворян вынуждена была выбирать между полуголодным существованием в родовой усадьбе и ранней гибелью от пушечного ядра, ко­варного удара шпагой или отравленной индейской стрелы вдали от родного дома.

Попасть на королевскую службу было вовсе не просто. Такие города, как Париж, были переполне­ны бедными дворянами из провинций, съезжавши­мися туда в надежде на подачки от короля или мес­то в его гвардии. Но как ни богата была француз­ская корона, всё же и у неё не хватало средств на содержание всего дворянства Франции.

Непокорные, своенравные дворяне мало подхо­дили для исполнения должностей королевских судей и сборщиков налогов. Во всех странах Европы короли предпочитали набирать высших чиновни­ков из незнатных, но образованных и послушных богатых горожан. Правда, эти судьи и министры стремились купить себе дворянские титулы и сбли­зиться с настоящими дворянами, «дворянами шпа­ги» (самих же их называли «дворянами мантии», по длинным накидкам, которые носили судейские чиновники), но настоящего слияния старого и но­вого дворянства так и не произошло.

Александр Дюма, автор знаменитых «Трёх муш­кетёров», хорошо знал французскую историю XVI—XVII вв. Перед нами полная трудностей жизнь героев. Вот Портос, разбогатевший только после женитьбы на прокурорше — женщине обеспе­ченной, но неблагородного происхождения; Арамис

так же беден, как и его товарищ, и покупает сна­ряжение на деньги своей подруги.

В жилах Атоса течёт королевская кровь; он изя­щен, благороден, умён — это тот самый идеальный дворянин, о котором мы рассказывали раньше. Но при всех своих выдающихся качествах Атос небогат и вынужден вести жизнь наёмного солдата. Не­сколько раз он с иронией говорит о ничтожной цене человеческой жизни — ведь дворянин, состоящий на службе, не принадлежит сам себе, а полностью зависит от монаршьей воли.

Напомним, что при первой возможности трое друзей оставляют службу в полку мушкетёров; её продолжает лишь д'Артаньян, самый бедный и са­мый честолюбивый из всех. Атос же презирает суе­ту придворной жизни и ненавидит кардинала Ри­шелье (см. ст. «Ришелье»), ограничившего дворян­скую вольность, запретившего дуэли и во многом приравнявшего дворян к прочим сословиям.

Кавалер ордена Золотого Руна, утончённый аристократ, компанию которого в трактире состав­ляют грубые солдаты, — это, конечно, не вполне верный портрет дворянина XVII в. Он довольно сильно отличается от «идеального придворного», изображённого в знаменитом сочинении «Придвор­ный» итальянца Бальдассаре Кастильоне. Где же истина? Кто он, дворянин конца Средневековья и начала Нового времени, — подлинный творец ев­ропейской культуры, бесстрашный открыватель но­вого, высокообразованный человек, покровитель наук или в пух и прах разряженное ничтожество, потребитель, уступающий место новому передовому классу — буржуазии?

Проще всего сказать, что верны обе картины, но ни одна не точна до конца. Попробуем осветить фигуру дворянина несколько иначе, более беспристрастно.

Нет сомнений, что именно дворянская культура попыталась воплотить в жизнь идеал всесторонне развитого человека, являющегося полноценным членом общества и одновременно живущего богатой внутренней духовной жизнью (до этих пор средне­вековье противопоставляло эти стороны жизни в об­разах рыцаря и монаха). В то же время дворяне полагали, что достичь такой гармонии могут только те люди, которые наделены «врождённым благо­родством» и правом самостоятельно определять свою судьбу. Но вскоре оказалось, что личное со­вершенство человека не зависит от знатности его происхождения (об этом говорили, кстати, ещё ита­льянские гуманисты в XV в.).

Получается, что идеал всесторонне развитого че­ловека дворяне «подарили» новой Европе. Себе же они «оставили» чувство глубокого разочарования жизнью, неудовлетворённости и тоски. Со стороны могло показаться, что неверие в Бога, общий крити­ческий настрой и даже цинизм, распространившие­ся среди дворян, мешали поступательному движе­нию вперёд. Эти черты строя ума и души сильно раздражали фанатично верящих в Бога и в прогресс представителей буржуазии. Но со временем оказа­лось, что и эти чёрточки дворянского сознания при­годились новой Европе. Они пригодились тогда, когда прошли первые восторги от революционных перемен Нового времени, когда европейцы вновь задумались над своей исторической судьбой...