Литеральные контракты

Понятие литеральных договоров. Литеральный договор — это контракт, заключаемый в письменной форме. Письменная форма для них была обязательной. Считалось, что договор заключен и обязательство установлено, если составлен письменный документ. Такая форма письменного контракта возникла в практике римского права в III–II вв. до н. э., однако в Риме не прижилась и связывалась только с деятельностью хозяйственных предприятий, требовавших учета обязательств для облегчения осуществления своей деятельности.

Учет денежных операций предприятия велся в приходно-расходных книгах кредитора и должника, в которых делались записи одолженной суммы как уплаченной должнику — в книге кредитора и как полученной от кредитора — в книге должника. В этом соответствии и выражалось их соглашение.

Expensilatio или nomina transcriptia. Древнейшим видом литерального договора был expensilatio или nomina transcriptia, при котором обязательство фиксировалось путем вне сения его в приходно-расходные книги. Домовладыка вел учет своих расходов и поступлений в свой бюджет в специальной приходно-расходной книге (codex accepti et expensi), занося туда имена своих должников. Запись сама по себе не устанавливала долг, а лишь регистрировала его, долг же возникал вследствие передачи денег. Если по какому-нибудь соглашению с должником долг регистрировался кредитором как уплаченный и при этом денежный заем заносился должником в его собственную книгу как полученный, то из этого вытекал литеральный контракт.

Гай говорит о двух формах записей: «Обязательство устанавливается в письменной форме, например посредством перезаписанных требований. Перезаписанное же требование возникает двумя способами: или от дела к лицу, или от лица к лицу. От дела к лицу перезапись производится, если, например, то, что ты будешь должен мне на основании купли, или найма, или договора товарищества, я запишу тебе в долг. От ли ца к лицу перезапись производится, если, например, то, что мне должен Тиций, я запишу в долг тебе, то есть если Тиций делегирует тебя мне» (Gai. 3. 128–130).

Итак, письменные договоры, фиксирующие долг, могли возникать: «от вещи к лицу» (a re inpersonam) из долга вследствие купли, найма или товарищества и переписывались в качестве долга лица; «от лица к лицу» (apersona inpersonam), когда одно лицо передает другому долг третьего лица.

Требования по литеральным контрактам защищались исками. Как уже было сказано выше, записи в расходной книге кредитора должна была соответствовать запись в приходной книге должника. Только в этом случае запись кредитора становилась доказательством долга: «Иное основание имеют те записи требований, которые называются кассовыми. Ведь при них обязательство основано на передаче вещи, а не на письме, ибо они имеют силу, не иначе как если отсчитаны деньги; упла та же денег создает реальное обязательство. По этой причине мы правильно скажем, что кассовые записи не создают никакого обязательства, но составляют доказательство уже установленных обязательств» (Gai. 3.131).

К концу классического периода литеральные контракты вышли из употребления, слившись с письменной стипуляцией.

Синграфы и хирографы. Синграфы (syngrapha) представляли собой документ, составлявшийся в третьем лице (такой-то должен такому-то такую-то денежную сумму); этот документ составлялся в присутствии свидетелей, которые и подписывали его вслед за тем, от чьего имени он составлялся. Эта форма письменных обязательств получила очень большое распространение уже в конце республики на почве процентных займов, заключавшихся между римскими ростовщиками и провинциалами.

В императорский период syngrapha стали менее употребительным видом письменного обязательства; на первый план выступили хирографы (chirographa). Это был документ, составлявшийся в первом лице («я, такой-то, должен такому-то столько-то») и подписывавшийся должником. Первоначально это был документ, имевший только значение доказательства, но затем с ним стали связывать значение источника самостоятельного обязательства: подписавший документ обязан платить по нему.

Эту новейшую форму письменных договоров Гай поясняет так: si quis debere se aut daturum se scribat; ita scilicet st eo nomine stipulatio non fiat, т. е. если кто пишет в расписке, что он должен нечто или что он предоставит то-то, то возни кает обязательство; Гай добавляет: разумеется, если не было по этому обязательству стипуляции (тогда основанием возникновения обязательства была бы стипуляция). Впрочем, в практике нередко в хирограф включалась оговорка о предшествующей стипуляции: получалось сочетание устной и письменной форм договора. Посредством этих документов устанавливались обязательства независимо от того, была ли фактически передана та сумма, которую обязуется уплатить подписавший расписку, и вообще не принимая во внимание основания (causa), по которому такая расписка выдавалась должником.

Естественно, что при социально-экономической зависимости от кредиторов должников, вынужденных прибегать к подобного рода обязательствам, на почве выдачи таких документов должны были нередко встречаться злоупотребления — безвалютные займы, когда кредиторы, не передав должникам валюты займа, тем не менее требовали ее возврата.

Гай называет этот род обязательств (т. е. позднейший пись менный договор в форме синографа или хирографа свой ственным (proprium)

перегринам (в том смысле, что возможность пользования старым литеральным контрактом для них была спорной, и это была единственно открытая для них форма письменного договора). Характеристика этой формы обязательства как свойственной перегринам может объясняться и тем, что эти обязательства возникли именно в практике перегринов.

Реальные контракты

Понятие реальных договоров. Эта группа договоров отличается от других прежде всего простотой порядка своего совершения. Чтобы заключить их, никаких формальностей не требовалось: достаточно соглашения и сопутствующей ему передачи вещи одним контрагентом другому. А при отсутствии строгой формы исключено и создание только на нее опирающегося обязательства. Отсюда вторая отличительная особенность реальных контрактов: они не могу быть абстракт ными и действительны лишь как имеющие под собой определенное основание.

В составе реальных контрактов римского права самостоятельное значение имели три договора — заем, ссуда, хранение. Все они получают исковую силу, т. е. с передачей имущества кредитором должнику; все они состоят в соглашении, обязывающего должника вернуть кредитору или те же вещи, которые он получил от кредитора при заключении договора, или такую же сумму подобных вещей.

Таким образом, реальные договоры — это договоры, в которых при соглашении сторон необходима передача вещи.

Договор займа. Заем (mutuum) — договор, в соответ ствии с которым одна стороны (за имодавец) передавала в собственность другой стороне (заемщику) денежную сумму или иные вещи, определяемые родовыми признаками, а заемщик по ис течении указанного в договоре срока обязан был вернуть такую же денежную сумму или такое же количество вещей того же рода.

Договор займа характеризуют следующие особенности:

— договор приобретал юридическую силу с момента передачи вещи, по следовавшей после достигнутого соглашения между сторонами;

— по данному договору передавались вещи, имеющие родовые признаки, т. е. исчисляемые весом, мерой, числом (например, масло, вино);

— заимодавец передавал заемщику вещь в собственность, что предостав ляло возможность последнему свободно ею распоряжаться;

— договор заключался или на точно определенный срок или на неопреде ленное время. В последнем случае должник должен был возвратить вещь по требованию кредитора.

Договор займа — односторонний контракт: обязатель ство, возникавшее из договора, возлагалось лишь на должни ка. Что касается заимодавца, то он имел право требовать от заемщика взятой взаймы вещи.

Заем не устанавливал процентов с взятой суммы. Однако на практике стороны заключали вербальный договор о процентах. Размер процентов был различный: в классический период — 12 %, при Юстиниане — 6 % годовых. Запрещалось начисление процентов на проценты.

Риск случайной гибели полученной в заем вещи лежал на заемщике. Это вытекало из того, что предмет займа переходил в собственность заемщика. Поэтому если вещь погибла в результате стихийного бедствия, то заемщик не освобождался от исполнения лежащей на нем обязанности по возврату вещи.

Обычно должник составлял расписку в получении займа и передавал ее кредитору. Случалось, что расписка передавалась заимодавцу до получения предмета займа. Это приводило к тому, что заимодавец не передавал предмет займа, но требовал возврата денег или вещей. Когда такие факты стали приобретать массовое явление, на помощь должнику против недобросовестного кредитора пришло преторское право.

Так, если недобросовестный кредитор предъявлял иск, требуя возврата денег, которых он на самом деле не давал, ответчику давалось право возражения (exeptio doli), что означало обвинение в тяжкой недобросовестности. Кроме того, право предоставило должнику первым предъявить иск против недобросовестного кредитора о возврате ему расписки. Это был кондикционный иск об истребовании от ответчика неосновательного обогащения, ибо расписка предоставляла возможность недобросовестному кредитору требовать от должника возвращения не полученного им предмета договора.

Договор ссуды. Договор ссуды (commodatum) состоит в том, что одна сторона (ссудодатель, commodans) передает другой стороне (ссудопринимателю, commodatarius) индивидуально-определенную вещь для временного безвозмездного пользования с обязательством второй стороны вернуть по окончании пользования в целости и сохранности ту же самую вещь.

Подобно займу, договор ссуды также является реальным контрактом, т. е. обязательство из этого договора возникает лишь тогда, когда состоялась передача вещи ссудополучателю, пользователю.

Не всякая вещь может быть предметом ссуды: поскольку при этом договоре вещь передается во временное пользование с обязательством вернуть ту же самую вещь, естественно, что предметом ссуды может быть только индивидуально-определенная незаменимая и непотребляемая вещь; если, например, предметом договора является охапка дров на топку печи, то как только дрова сгорят, возврат тех самых дров, какие были получены, станет невозможным, и речь может идти только о возврате такого же количества таких же вещей (т. е. о займе). Нельзя дать в ссуду, говорит Ульпиан (id quod usu consumitur), вещи, которые при пользовании потребляются, — кроме тех исключительных случаев, когда вещи берутся только для выставки и т. п. (ad pompam vel ostentationem) (D. 13. 6. 3. 6).

Договор ссуды заключался так же, как и любой другой реальный договор, — посредством передачи вещи. Ссудополучатель получал право пользоваться (или не пользоваться) вещью по своему усмотрению, из влекать из нее доходы, однако он не мог передавать предмет ссуды третьим лицам.

Вещи, которые могли быть предметом договора ссуды, должны были обладать определенными признаками. Такими признаками были непо требляемость вещи при ее хозяйственном использовании и индивидуальная определенность вещи (дом, участок земли, хозяйственное орудие и др.). По договору ссуды могла быть передана вещь как находящаяся в гражданском обороте, так и изъятая из него. В отличие от договора займа предметом ссуды могла быть недвижимость.

При договоре ссуды ссудодатель не обязывался принимать особых забот о качестве вещи, которую он предоставлял ссудополучате лю. Вещь должна была исполнять оговоренную хозяйственную функ цию, но не было положения, что вещь должна исполнять ее наилучшим образом. Это связано с тем, что ссуда рассматривалась как безвозмездный договор и вариант хозяйственной благотворительности.

Договор ссуды несет ответственность (utilitas) только для одной стороны, ссудопринимателя. Тем не менее договор ссуды не является таким строго односторонним договором, как заем. Договор ссуды на стороне ссудодателя никогда не основывается на хозяйственной необходимости, это — дело доброй воли и долга ссудодателя. Поэтому он сам, оказывая эту любезность (по выражению римского юриста — благодеяние (beneficium)), определяет и форму, и пределы этой любезности (или благодеяния). Но раз ссудодатель любезность оказал, он уже связал себя: он не может по своему произволу прекратить договорное отношение, истребовать раньше времени предоставленную в пользование вещь и т. д. Таким произвольным действиям препятствует не одно только порядочное поведение, но и принятое на себя обязательство: юрист подчеркивает, что предоставление ссуды (commodatum) — сделка обоюдная и из нее возникают и иски у обеих сторон.

Разумеется, обязательство ссудополучателя — основное: во-первых, оно возникает всегда и безусловно — коль скоро получена во временное пользование чужая вещь, возникает непременно обязательство вернуть эту вещь; во-вторых, это обязательство основное, и по хозяйственному его значению — возврат вещи есть сущность всего возникающего отношения.

При договоре ссуды никакого эквивалента предоставлению вещи в пользование нет, так как пользование по этому договору предоставляется безвозмездно. Обязанность на стороне ссудодателя может возникнуть только случайно, если в самом предоставлении вещи в пользование будет заключаться вина ссудодателя, из которой для ссудополучателя возникли убытки. Для того чтобы взыскать со ссудодателя эти убытки, ссудоприниматель получал иск. Но этот возможный (эвентуальный), не безусловно возникающий иск римские юристы охарактеризовали и в самом его названии: если иски продавца и покупателя, наймодателя и нанимателя имели каждый свое наименование, отражавшее его самостоятельное значение, то здесь иск носил одно и то же название — actio commodati, причем иск ссудодателя назывался actio commodati directa, прямой, основной, а иск ссудопринимателя — actio commodati contraria, противоположный, обратный, встречный иск, который может возникнуть, а может и не возникнуть.

Ссудодатель несет ответственность лишь за умышленную вину и тяжкую провинность, но не за вину (culpa levis): вступая в договор без личной для себя выгоды, он, по принципам римского права, не может считаться обязанным принимать особо тщательные меры для ограждения интересов ссудопринимателя; если вещь и не первоклассных качеств, ссудоприниматель не имеет права на этом основании заявлять претензию ссудодателю; здесь применяются те же прин ципы, какие нашли выражение в правиле народной мудрости: «Дареному коню в зубы не смотрят».

Но если ссудодатель допускает вину, которая приравнивается к умыслу, он должен отвечать перед ссудопринимателем. Такое недобропорядочное отношение со стороны ссудодателя римский юрист признает, например, в тех случаях, когда ссудодатель, предоставив вещь в пользование на определенный срок, им же самим принятый, потом преждевременно и в неблагоприятный для ссудопринимателя момент (intempestive) прекратит пользование и отберет вещь: такое поведение недопустимо не только с точки зрения порядочности (officium), но оно противоречит и принятому по договору обязательству, в этом смысле договор ссуды приобретает черты двусторонности: geritur enim negotium invicem et ideo invicem propositae sunt actiones (сделка имеет взаимный характер, а потому и иски даются каждой стороне в отношении другой) (D. 13. 6. 17. 3).

Договор хранения. Хранение или поклажа (depositum) — договор, в соответствии с которым одна сторона (поклажеприниматель, депозитарий) получала от другой стороны (поклажедателя, депонента) индивидуально-определенную вещь и обязывалась безвозмездно хранить ее в течение определенного срока или до востребования и по окончании хранения возвратить ее в целости и сохранности стороне, передавшей вещь на хранение.

Договор хранения — реальный контракт, обязательственные отношения возникали с момента передачи вещи. Поскольку предметом договора являлась индивидуально-определенная вещь, эта же вещь по окончании договора хранения должна была быть возвращена поклажедателю.

Хранение — безвозмездный договор, поэтому поклажеприниматель обязан хранить вещь как обычный человек и не должен принимать каких-либо специальных мер, если последние не предусмотрены в договоре. Отсюда, поклажеприниматель не нес ответственности за вред, если в его действиях была легкая небрежность. Однако если в действиях поклажепринимателя усматривалась грубая небрежность или умысел, он нес ответственность за вред, причиненный поклажедателю. Исключение из этого правила имело место в двух случаях: когда поклажеприниматель сам вызывался хранить вещь, и когда передача вещи имела место при чрезвычайных обстоятельствах, например при пожаре. В последнем случае ответственность хранителя повышалась, и он отвечал перед поклажедателем в двойном размере. В данном примере, как говорил Ульпиан, поклажедатель не имел возможности выбирать себе поклажепринимателя исходя из наименьшего риска для себя.

Как и при договоре ссуды, из хранения вытекало требование поклажедателя о возврате вещи, защищаемое прямым иском actio depositi direkta. Поклажеприниматель, не возвращавший вещь, подвергался бесчестию.

Если же поклажедатель при передаче вещи на хранение виновным обра зом причинял убытки поклажепринимателю, не знавшему о пороках вещи, то последнему предъявлялся иск о взыскании с поклажедателя убытков (actio depositi contraria).

Существовали следующие дополнительные варианты договора хранения:

— depositum irregulare («необычная поклажа») возникала в случае поклажи вещей, определенных родовыми признаками. В этом случае должник обязан был возместить любой ущерб, который был нанесен вещам во время хранения (уменьшение количества зерна, масла и т. п.). Если на хранение передавались незапечатанные деньги, то они поступали в собственность к поклажепринимателю (принцип смеше ния вещей), а поклажедатель приобретал право требования денежной суммы с процентами. Этот вид хранения был очень похож на договор займа;

— «горестная поклажа» (depositum miserabile) возникала в нестандартных обстоятельствах, при стихийных бедствиях, когда поклажедатель был вынужден прибегнуть к помощи хранителя из-за тяжелых условий и невозможности самостоятельно хранить вещь. Если поклажеприниматель наносил вещи какой-либо ущерб, то он возмещал убытки от незаботливого хранения в двойном размере (тогда как в обычной ситуации — в одинарном размере). Если же хранитель отказывался вернуть вещь, полученную в тяжелой ситуации, то вещь истребовалась посредством иска и он объявлялся обесчещенным.

— «секвестрация» (sequestrum) — это особый вид поклажи, когда на хранение сдавали вещь сразу несколько лиц сообща, а возвращалась вещь одному из этих лиц в зависимости от обстоятельств. «В собственном смысле в качестве секвестра передается на хранение вещь, передаваемая несколькими лицами солидарно для хранения и возврата на опреде ленных условиях» (D. 16. 3. 6). Секвестрацией пользовались при спорах о собственности, если продавец и покупатель хотели обезопасить себя от обмана со стороны друг друга, то вещь могла отдаваться на хранение вплоть до передачи денег. Если имущество передавалось на длительный срок, то хранитель мог получить право не только хра нить, но и управлять этим имуществом.