Словенцы

Эти славяне, поселившиеся на юг от Дуная и на север от нижней Дравы, Кульпы и Истрии, переходили через средний Дунай уже в начале нашей эры, о чем свидетельствует славянское название Блатенского озера — Pelso у Плиния (см. выше, с. 53). Однако в истории они под наименованием «славян» появляются только в конце VI века: во-первых, они в 592, 600, 602 годах совершали нападения на города Истрии и Северной Италии1, во-вторых, в 595 и 596 годах принимали участие в боях против баварского воеводы Тассилы, происходивших где-то у истоков Дравы и Муры, в области, называвшейся уже тогда provincia Sclavorum2. В это же время или вскоре после этого (после 611 года) все славяне, жившие на территории, простирающейся от Альп до среднего Дуная, подпали под власть аваров, от которой, однако, их в 623-658 годы освободил Само3, но уже в 745 году Борут, хорутанский князь, за помощь, оказанную ему в борьбе с аварами, подчинился баварскому господству, которое было закреплено подавлением восстания 772 года, а в 788 году заменено господством франкской империи. Тогда же эти славяне (живущие даже в самых отдаленных местах) приняли христианство, главным образом благодаря деятельности Виргилия и Арна, зальцбургских епископов, которым эти области были подчинены в церковном отношении4.

Плотность славянского населения в оккупированных местностях была не везде одинаковой. Наиболее густо, по всей видимости, славяне заселили ту территорию, где по сегодняшний день сохранилась словенская область, а именно — южную Штирию, Каринтию, Крайну и, конечно, Паннонию, откуда они ушли только позднее. Помимо этого ядра, колонизация в других местах была слабее, густота населения была реже, в особенности, что вполне естественно, в связи с удалением в горные районы, и это было, очевидно, главной причиной того, что славяне здесь столь быстро подверглись германизации. В целом же территория, которую можно в основном считать славянской, простиралась в VІІ-VІII веках далеко за пределами современной славянской области, границы которой тянутся от Триеста через Тржич, Кормин (Кормане) к Чедаду (Чивидале), к Понтеббе, св. Moгору (Хермагор), Беляку (Филлах) на Драве, затем между озерами Оссиахер-Зе и Врбским (Вертер-Зе) к Радгоне (Радкерсбург) на Муре, св. Готхарду на Рабе и Вараждину на Драве, откуда она поворачивает вдоль Сотлы, Кульпы, Снежника и около Бузета (Пинквента) к Триесту5.

В VIII—IX же веках можно провести границу славянских земель от Истрии не только к Чивидале и Понтеббе; мы видим, однако, что в тот период образовалась еще полоса славянских поселений, тянущаяся южнее от Чивидале к западу через Пальманово, Кодрайпо и через реку Тальяменто до окрестностей Порденоне. Свидетельством этого является, согласно некоторым историческим документам, огромное количество итализированных славянских названий, поселений, обозначенных иногда также определением schiavonesco, schiavonico. Сбором этого материала занимались главным образом С. Рутар и Ф. Мусони6.

От Понтеббо граница славянских земель тянулась к западу по гребню Карнийских Альп к верхней Драве, где в 770 году между Иннихбергом и Линцем около деревни Анраса река Мюльбах стала границей баварской и славянской территорий7. Севернее граница не отмечается историческими свидетельствами, но поскольку долины Изель, Деферегген и Кальзер до сих пор изобилуют славянскими названиями8, то граница, по-видимому, проходила от Анраса по гребню Дефереггенских Альп к горе Драйгеррешпитце, затем к Венедигеру, Б. Звону (Гросс Глокнер) по хребту Высокого и Радштетского Тауерна, так что зальцбургский Лунгау находился внутри славянской области. Из достоверного сообщения известно также, что в конце VIII века поселение Бишофсхофен на Саличе Зальцах (в Понгау) находилось под угрозой a vicinis Sclavis (соседних славян)9. За Радштетским проходом граница славянских поселений шла на Дахштайн, а около озера Аттер к средней Травне (Траун), с восточного берега которой сворачивала за Кремжи (Кремс) и св. Флориан; на западе можно говорить, по крайней мере, об отдельных славянских поселениях, простиравшихся до реки Инн. В известной грамоте Тассилы 777 года, а также в грамотах 789 и 791 годов10 засвидетельствованы славяне, подчиненные жупану (joppan Physso) и живущие в окрестностях монастыря на реке Кремже. В другом документе 834 года область, расположенная у Кроншторфа на Енже (Энс), обозначается как pars Sclavorum (славянская область)11, в документе 906 года области около св. Флориана упоминаются как Ваvаrі vel Sclavi istius patriae (родина баварцев или славян)12. За устьем Трауна до Дуная граница проходила от Урфара (Бухенау) на север до Баварии.

Во всех этих областях и даже там, где теперь живут чистокровные немцы, встречается множество древних топографических славянских названий. К сожалению, они до сих пор не систематизированы и не подвергнуты необходимому анализу. Попытки, сделанные до настоящего времени в этом направлении, носят лишь локальный характер и нуждаются в проверке авторитетных филологов13.

Северной границей словенской области был Дунай, так как словенцы не переходили на его левый берег. В противоположность этому чешский элемент, издавна находившийся здесь по соседству со словенцами, не только достиг Дуная, но и перешел его, а в некоторых местах, по-видимому, довольно глубоко проник в словенскую область, особенно на востоке у Блатенского озера.

Имеются достоверные свидетельства о том, что и на западе, в современной Верхней и Нижней Австрии, чехи перешли в области, расположенные на юг от Дуная14. В свое время я приводил уже филологические доказательства того, что тут, на землях между Енжой (Энсом) и Литавой, вдоль рек Мурек и Муры вплоть до Дравы, встречается множество славянских наименований, сохраняющих «чешский» характер, так, например, названия, образованные от чешской формы jedla (в славянском языке jel, jela), или названия, образованные от чешской формы chłm, chłит (сравни со словенским holm, hom)15. Но мне возразили, что исчезнувшие северословенские диалекты образовали здесь переходную ступень к чешскому языку, следовательно, эти формы являются доказательством наличия здесь не чешского языка, а словенского диалекта, близкого к чешскому языку16; поэтому необходимо в будущем произвести филологический анализ этих форм, для того чтобы решить с чисто филологической точки зрения, является ли славянская номенклатура в Нижней Австрии и в Штирии словенской или чешской. Однако в пользу чешского элемента, несомненно, свидетельствует одна Пассауская грамота 987 года, в которой прямо говорится о чехах, прочно осевших на реке Першлинг (древняя Берзница или Брзница)17, а кроме того, ряд названий с определением Böhm-Böheim-Böhmisch, из числа которых Бехаймберг около Штира и Бехаймкирхен около св. Ипполита (Sankt Pölten) засвидетельствованы уже грамотами XII века18. Аналогичным, судя по всему, было положение и дальше на востоке, в древней Паннонии, у Блатенского озера. У нас нет, по правде говоря, доказательств присутствия здесь чешского или, точнее, словацкого элемента до IX века, и можно действительно сомневаться в справедливости предположения о приходе словаков в Паннонию до этого времени. Тем не менее весьма вероятно, что после поражения аваров в 799 году, когда вся Паннония, по словам Эйнхарда, осталась совершенно безлюдной19 и подпала под политическое господство словацких князей из Нитры, здесь появилось значительное число северных чешско-словацких колонистов20. Во всяком случае, только таким образом можно объяснить, почему половина имен славянских вождей, присутствовавших в 850 году при освящении храма в замке князя Прибины (над рекою Салой у Блатенского озера), носила характер имен северо-западных славян, а не южных21. С этим, видимо, связан также ряд других фактов, свидетельствующих о том, что в IX веке наименование Моравии относилось к обеим Придунайским областям — к области северной, моравско-словацкой, и к Паннонской области. Святого Мефодия его ученик Климент прямо называл e¹πίσκοπος Μοράβου τh½ς Πανονίας22, обе области были объединены под названием Великой Моравии (Μοράβια h¹ μεγάλη), которой управляли моравские князья Прибина, его сын Коцел и, наконец, Святополк23, a Conversio Bagoariorum (с. 10) называет Моймира dux Moravorum supra Danubium, что предполагает наличие и моравов «infra Danubium». С этим, вероятно, связано также различие между двумя группами моравов у Баварского географа.

Вообще же границей словенцев на востоке можно считать средний Дунай до Дравы. За ним располагалась — перед мадьярами — другая группа южных славян (болгарская). На юге переход к собственно сербам и хорватам образовывала полоса кайкавского диалекта, занимавшая большую площадь, чем сейчас, когда приблизительной границей этой полосы является линия, тянущаяся от Вировитица на Драве мимо Беловара и Есеница на Саве и отсюда вдоль Савы и Кульпы к Карловцу и Гацкополю, тогда как раньше почти вся территория Славонии до черты Осиек — Винковци — устье реки Босны была кайкавской и лишь позднее, в эпоху турецкого господства, была колонизирована населением с Балканского полуострова, говорящим на штокавском диалекте24. Само собой разумеется, что переходный диалект был в то время очень близок словенскому языку.

Говоря о границах древней Словении, нельзя не упомянуть еще о некоторых старых и новых теориях, сторонники которых расширяли область древних словенцев значительно дальше на север, вплоть до Венгрии, до современной Венгерской Словакии, объявляя древних словаков либо просто паннонскими словенцами, либо южными славянами, обособленными от соседних западнославянских чехов.

Уже Ф. Миклошич и А. Дюммлер отстаивали эту теорию, после них ее охотно приняли венгерские ученые, и, наконец, словацкий филолог д-р Само Чамбел усердно пытался привести филологические и исторические доказательства в пользу этой теории. Хотя их точки зрения были не во всем тождественны, но в конечном итоге все они считали древних словаков VIIІ-ІХ веков словенцами либо особым южнославянским племенем, близким паннонским словенцам25. К такой точке зрения их привело, во-первых, уже упоминавшееся выше употребление названия Моравии для Паннонии, во-вторых — и это было решающим для Чамбела и его последователей, — характер словацкого языка, в котором проявляются некоторые явные южнославянские признаки. Поэтому Чамбел считал, что первоначальные словаки были южными славянами, родственными словенцам и сербам, и что лишь позднее, начиная с XIII века, под влиянием чешской культуры они отделились от них и были чехизированы.

Нельзя отрицать, что в словацком языке такие «южнославянские» признаки имеются (например, первое лицо единственного числа на -ет; вставленное «а» в род. пад. мн. ч.; формы среднего рода dobrô, starô; выпадение d перед l и др. ); имеются также в словацкой топографической номенклатуре названия южного характера, например Toplá, Pieščany, Hrmovo, Lončary, Razpuče, Moštenica, Grlica, Kalištе, венг. Palugya, Pokorágy, Privigye26. Но их немного. Язык в целом и вся остальная номенклатура носят в общем западнославянский характер, но ближе всего они к чешскому языку. Поэтому не остается ничего другого, как считать, что словаки принадлежали к западнославянскому племени и составляли некогда вместе с чехами одну его ветвь. Что же касается упомянутых южнославянских признаков, то я объяснил бы их, во-первых, тем, что словаки при своем центральном положении издавна жили по соседству со словенцами и сербами и поэтому имели с ними больше языковых связей, во вторых, также тем, что отдельные группы южных славян остались среди них либо во время передвижении на юг, либо при отступлении на север от Дуная после оккупации Паннонии аварами27 и венграми.

Славяне, живущие между Альпами, Дунаем, Дравой и Истрией, в древних источниках упоминаются обычно под названием Sclavi, реже Sclavani (страна их Sclavinia), или Winedi, Winidi, Winades (по ошибке также Wandali). Сами они также в качестве своего племенного наименования сохранили нарицательное имя Sclavi, а именно в форме Slovénec, Slovénka, множ. число Slovenci (чешск. Slovinec), это наименование вошло в литературу в эпоху Возрождения. Это же название славян сохранилось и у южных романских соседей, тогда как немцы приняли другое название — венеды, венды (нем. Winden, Wenden, Windisch), а венгры создали как для славян вообще, так и для словаков общее наименование tót, множественное число tótok. Позднейшие политические события способствовали, с одной стороны, возникновению таких названий, как marca Winedorum, marcha orientalis, Oriens, Slougenzin marcha, provincia Sclauorum и т. п., с другой стороны, восстановлению некоторых античных названий: Саrаn-tani (позднее также Carentani, Carentini), Cаrnii, Carniolenses, Pannonii, Πάνονες, для областей же — Carnia, Carniola, Carantania, Pannonia28. Наименование Carnia путем народной этимологии перешло в общеславянское Крайна29. Из более мелких местных племен упоминаются только дулебы на южной Муре у Радгоны (Радкерсбург)30 и, вероятно, также стодоране, наименование которых отражено в названии долины Стодорской31, аналогии им мы находим в чешских дудлебах, русских дулебах и полабских стодоранах. Но было их, конечно, больше, так как истории известны различные местные князья (dux, princeps, rex, aÓρχων), являвшиеся, по-видимому, вождями отдельных местных племен32. Кроме того, среди словенцев в Каринтии и Штирии оказались и остатки соседних хорватов.

Германизация северных словенцев началась вскоре после их обращения в христианство и после наступления германского господства (см выше, с. 70), главным образом после 796 года, когда был покорен и уничтожен самый страшный противник — авары. Германские церковная и политическая организации действовали вкупе против славян, и в областях с редким славянским населением, где селились баварские колонисты, славянский элемент быстро исчезал. Так было на севере, где, как, например, в Австрии, уже в XIII веке исчезли последние остатки славян33. В Паннонии обстановка была также неблагоприятной, ибо несомненно, что при новом заселении земель после поражения аваров в 796-799 годах сюда пришло много немецких колонистов. Когда в 850 году зальцбургский епископ Лиуфрам освящал для Прибины первый христианский храм у Блатенского озера, то из тридцати присутствовавших на церемонии вельмож у половины были славянские, а у другой половины — немецкие имена. Об этом же свидетельствуют и немецкие наименования Паннонии34. Впрочем, паннонские словенцы подверглись в дальнейшем ассимиляции со стороны венгров, за исключением незначительной группы в Заладском (Зала) и Железном (Вас) округах35.

Только на юге, где словенцы с самого начала жили компактной массой, они удержались по сегодняшний день в очерченной выше, на с. 70, области.