ЛАТИНСКАЯ АМЕРИКА ПЕРЕД НОВЫМИ ПРОБЛЕМАМИ

(от середины 70-х до начала 90-х годов)

В середине 70-х годов, после ряда тяжелых поражений и неудач левых и демократических сил, ситуация в регионе резко изменилась в пользу террористическихвоенно-диктаторских режимов. В большинстве стран восторжествовал противостоящий революционной и реформистской перспективам развитиянеоконсервативный вариант модернизации общества на базе укрепления позиций монополистической верхушки господствующих классов, привлечения иностранного капитала, транснационализации экономики, жесткой социальной политики. Некоторые страны, особенно Бразилия, сумели значительно продвинуться в экономическом развитии. Обратной стороной такого курса стали обострение проблемы внешней задолженности, экономических, социальных и политических противоречий, марги-нализация широких слоев населения. Это привело в 80-е годы к кризисным сбоям экономики, сужению социальной базы и падению диктатур в результате борьбы демократических сил. Впервые в латиноамериканской истории почти повсеместно установились конституционные режимы. Однако вплоть до начала 90-х годов латиноамериканским республикам не удалось найти эффективных путей решения наболевших проблем развития и обрести стабильность в быстро меняющемся, противоречивом мире.

НЕОКОНСЕРВАТИВНЫЙ ВАРИАНТ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ. ВОЕННЫЕ РЕЖИМЫ 70–80-х ГОДОВ

Новый этап в политике капиталистической модернизации. В 70–80-е годы господствующие классы латиноамериканских государств предприняли новые усилия по капиталистической модернизации экономики, с тем чтобы приблизиться к уровню развитых стран и устранить возможность революционных коллизий.

Долгое время политика модернизации, как правило, связывалась с усилением роли государства и госсектора в экономике, про-

текционистскими мерами и социальными преобразованиями. И это соответствовало определенному этапу национального и мирового развития, вплоть до 60–70-х годов. С середины 70-х годов (а в Бразилии и раньше), в условиях укрепления позиций местной крупной промышленно-финансовой буржуазии, правящие круги в большинстве стран континента берут на вооружение неоконсервативные концепции свободной рыночной экономики «Чикагской. школы» (М. Фридман и др.)¹, стремясь не отгородить, а максимально подключить производственные мощности региона к мировому капиталистическому хозяйству и таким путем решить проблемы развития.

Перемены в политике правящих кругов латиноамериканских стран в значительной мере явились их реакцией на изменения в мировом развитии, обозначившиеся с 70-х годов. Новый виток научно-технической революции (НТР) в развитых капиталистических странах резко ускорил процесс обновления производства. Стали усиленно внедряться микропроцессорная и компьютерная техника, гибкие производственные системы. Это повысило эффективность малых и средних предприятий, небольших филиалов крупных компаний, способных мобильно приспосабливаться к переменам в производстве, к изменчивой потребительской конъюнктуре, к разнообразию индивидуальных запросов потребителей. Производственные процессы все более рассредоточивались на различные звенья по разным предприятиям.

Чрезвычайно усложнившаяся структура, возросший динамизм экономики затруднили ее регулирование государством на общенациональном уровне из единого центра. Гигантские, неповоротливые, часто монопольные государственные предприятия в ряде отраслей, с разросшимся, многостепенным, закосневшим бюрократическим аппаратом, все больше превращались из двигателя в тормоз экономического прогресса. На новом этапе главной экономической функцией государства должно было стать обеспечение условий для оптимального действия механизмоврыночного регулирования производства, без широкого прямого государственного вмешательства

Часто эти концепции называют «экономическим неолиберализмом», поскольку речь идет о свободе рынка и демонтаже государственного вмешательства в экономику, т. е. как бы о возврате к идеям буржуазного экономического либерализма раннего капитализма. В таком смысле это правомерно. Но с точки зрения социально-политической вернее будет определить подобную политику как неоконсерватизм, тем более что призывы возврата к экономическому либерализму раннего капитализма во второй половине XX в. имеют явно консервативное звучание. Более того, как раз кейнсианское и неокейнсианское реформирование капитализма в духе усиления регулирующей социальной и экономической роли государства в 30–60-е годы XX в. получило определение как «неолиберализм», оппонентами которого выступали консервативные силы. Приставка «нео-» в обоих случаях свидетельствует о том, что речь идет не о возврате к прошлому, а о заимствовании определенных идей из прошлого, но в обновленном виде, применительно к новым реалиям.

в производство и рыночные связи, кроме тех сфер хозяйства, где присутствие государства оставалось необходимым (часть инфраструктуры, стратегические направления научно-технического и социального прогресса, общегосударственная бюджетно-финансовая, налоговая и социальная сфера). Во многих странах в таких условиях стали осуществляться приватизация разросшейся государственной собственности, сокращение государственных предприятий и учреждений, уменьшение государственных расходов, субсидий, социальных программ, переориентация налогов на стимулирование в первую очередь крупного частного капитала.

Важнейшими чертами нового этапа мирового развития стали быстрая интернационализация производства, рост его специализации и кооперирования, в том числе в производстве промежуточной продукции, и в итоге складывание единого мирохозяйственного комплекса», ядром которого оказалась разветвленная, взаимопроникающая сеть транснациональных корпораций развитых капиталистических стран. Государственное регулирование в национальных границах оказалось малоэффективным, плохо приспособленным к возросшей интернационализации производства. Оно все больше переориентировалось на межгосударственный уровень, воплощалось в интеграционных процессах. Интернациональных подходов требовало и решение обострившихся глобальных проблем, прежде всего связанных с экологической угрозой мировой цивилизации. В новых условиях экономический национализм, протекционистская политика противодействия проникновению иностранного капитала, ТНК были чреваты изоляцией от мирового хозяйства и соответственно от мирового научно-технического и экономического прогресса, консервацией отсталости. Теперь прогресс той или иной страны зависел от уровня ее интегрированности в мирохозяйственный комплекс, речь должна была идти о поисках наиболее оптимальных для данной страны вариантов такой интеграции.

Данные процессы охватили не только развитые капиталистические страны. В связи с интернационализацией экономической жизни они стали распространяться (со своими особенностями) и на развивающиеся государства Латинской Америки, Азии и Африки, на страны Восточной Европы, Советский Союз, социалистические страны Азии. Почти повсеместно в мире, где раньше и активнее, где позже, начали осуществляться меры по разгосударствлению и приватизации экономики, по сокращению государственных расходов, по развитию рыночного хозяйства, по привлечению иностранного, транснационального капитала, по интеграции в единый мирохозяйственный комплекс. Переориентация экономического курса распространилась на государства с разным уровнем развития, с различным общественно-политическим устройством, что свидетельствовало об общей объективной

основе подобных перемен. Но в то же время это происходило при многообразии конкретных проявлений таких процессов, разной степени их эффективности в различных условиях, имело неоднозначные последствия. Особенно сложно и болезненно протекали начавшиеся процессы в слаборазвитых странах. Здесь диапазон процессов модернизации и интеграции в мировое хозяйство был гораздо большим и более многоплановым, чем в высокоразвитых государствах, и требовал намного больших средств и долговременных-усилий при крайне скудной исходной базе. Чрезвычайно ограниченными были и возможности для социального маневра в этих целях в условиях низкого уровня жизни и социальной незащищенности основных масс населения, маргинализации значительной его части.

Эти факторы отразились на неоконсервативной политике модернизации в Латинской Америке 70–80-х годов. Основными источниками накопления капиталов и ускоренного развития здесь стали широкое привлечение инвестиций, займов, кредитов, новой технологии из-за рубежа, развитие ориентированных на экспорт отраслей производства, снижение издержек на оплату труда. Поражение левых сил, установление террористических военных режимов в большинстве стран Латинской Америки создавали условия для проведения подобной политики за счет трудящихся. Особенно эффективной она оказалась в Бразилии, первой вступившей на такой путь. «Бразильская модель» в 70-е годы во многом послужила примером для других военно-диктаторских правительств (Чили, Аргентина, Уругвай, Боливия). В этих государствах политика модернизации проводилась в наиболее жесткой форме, авторитарными методами, сопровождалась резким ухудшением материального и правового положения трудящихся. В странах с реформистскими конституционными режимами (Мексика, Венесуэла, Колумбия, Коста-Рика) капиталистическая модернизация осуществлялась с меньшими социальными и политическими издержками.

Широкое привлечение иностранного капитала привело к быстрому увеличению общей суммы иностранных прямых частных капиталовложений в регионе с 18 млрд. долл. в 1967 г. до 80 млрд. в 1983 г. В конце 70-х годов от 'Л до ²/'5 промышленной продукции стран Латинской Америки контролировалось компаниями с участием в той или иной мере иностранного капитала. Удельный вес США в прямых частных иностранных инвестициях в регионе за период с 1970 г. до конца 1982 г. сократился. Доля Западной Европы превысила 30% (в том числе ФРГ – 7%). Новым явлением был заметный рост вкладов капитала «малых» стран Западной Европы – Бельгии, Нидерландов, Швеции, Швейцарии, а также Испании. Резко усилились позиции Японии, выдвинувшейся на второе место после США (с 2,2 до 8,9%). Свыше 60% капиталовложений ФРГ и половина японских были сконцентрированы

в Бразилии. Новые иностранные инвестиции направлялись преимущественно на развитие наиболее динамичных передовых отраслей промышленности: машиностроительной, химической, электротехнической, электронной, а также в кредитно-финансовую сферу. Утрата ТНК господствующих позиций в сырьевом секторе компенсировалась сохранением контроля над сферой реализации продукции этого сектора, поставкой оборудования и технологии. Характерными чертами стали растущее участие в деятельности ТНК местного крупного капитала, преобладание смешанных акционерных компаний, продажа им акций государственных корпораций.

Небывалые масштабы приобрел приток в Латинскую Америку внешних займов и кредитов. Этому благоприятствовал избыток ссудного капитала, образовавшийся на мировом финансовом рынке в середине 70-х годов. Займы и кредиты стали ведущей формой иностранной экспансии. Около 4/5 ссудного капитала на рубеже 80-х годов поставляли иностранные частные финансовые корпорации. Роль государственных займов и кредитов сократилась. В целом доля внешних источников в финансировании латиноамериканской экономики возросла с 8,2% в 1970г. до 26,3% в 1980 г. Этот процент был намного выше на ведущих направлениях производственно-технического прогресса.

Стимулирование свободного рыночного хозяйства и сокращение государственных расходов сопровождались денационализацией ряда государственных компаний, сокращением социальных программ, уменьшением протекционистской функции государства в отношении национальной экономики. Но за государством и в новых условиях сохранилась значительная роль. Госсектор удерживал влиятельные позиции в инфраструктуре, в добывающей и нефтяной промышленности, энергетике, в финансовой сфере, в некоторых других отраслях. Росло его сотрудничество с крупным частным иностранным и местным капиталом. Сохранили свое значение косвенные кредитно-финансовыеметоды воздействия государства на процесс развития при изменении его направленности. Важную роль приобрели охранительные функции государства по обеспечению благоприятных политических и социальных условий для осуществления принятой модели.

Политика капиталистической модернизации привела к заметным сдвигам в экономике, к развитию крупного современного производства в машиностроении, энергетике, электротехнике, атомной и электронной промышленности, к ускоренному научно-техническому прогрессу в ряде производств. В несколько раз выросли расходы на научные исследования. Ежегодный рост продукции обрабатывающей промышленности в 70-е годы достигал 6–7%. В 1980 г. ВВП региона превзошел уровень 1960 г. в 3,5 раза. Доля сельского хозяйства в ВВП уменьшилась в начале 80-х годов по сравнению с 1970 г. с

14–15 до 11%, но при этом сельскохозяйственное производство в 1982 г. превысило уровень 1970 г. в полтора раза. Агросырьевая продукция продолжала преобладать в экспорте латиноамериканских стран. Экспортерами нефти были Венесуэла, Мексика, Эквадор, Тринидад и Тобаго, с конца 70-х годов Перу, меди – Чили и Перу, кофе – Колумбия, страны Центральной Америки и Бразилия, сахара и бананов – государства Центральной Америки и Карибского бассейна, мяса и зерновых – Аргентина. Но удельный вес готовых промышленных изделий в экспорте увеличился с 6,4 до 17–19%, что было качественным сдвигом. В 80-е годы стала экспортироваться продукция электронной промышленности.

Выросли производственно-технические связи между модернизированными звеньями экономики латиноамериканских стран и соответствующими сферами мирового хозяйства. Возникли более благоприятные условия для интеграции усилившейся местной монополистической верхушки с международным капиталом. Некоторые страны, прежде всего Бразилия, а также Мексика, Аргентина, Венесуэла, стали выдвигаться в группу государств, претендовавших на заметную роль в мировом хозяйстве.

Но политика капиталистической модернизации обнаружила и негативные аспекты. Тогда как Бразилия, Мексика, Венесуэла значительно продвинулись вперед в экономическом развитии, другие страны преуспели в гораздо меньшей степени. Широкое привлечение иностранного капитала, усиление позиций ТНК в ведущих отраслях экономики, транснационализация наиболее динамичных ее звеньев подрывали национальный суверенитет, вели к углублению разрыва между модернизированными секторами и традиционными отраслями, остававшимися в состоянии застоя. Политика модернизации проводилась в ущерб этой основной части местной экономики. Значительная доля прибылей действовавших в регионе ТНК вывозилась ими за границу. В 1975 г. было вывезено за рубеж 7,7 млрд. долл., а в 1982 г. уже 36,8 млрд.

Обильный приток внешних займов и кредитов привел к стремительному росту внешней задолженности во второй половине 70-х – начале 80-х годов. В 1970 г. внешняя задолженность латиноамериканских государств составляла менее 20 млрд. долл., к концу 1983 г. достигла 360 млрд., а к концу 80-х годов–410–420 млрд. долл. Крупнейшими должниками стали Бразилия (около 115 млрд. долл. к 1989 г.), Мексика (107 млрд.), Аргентина (56 млрд.), Венесуэла (34 млрд.) Полученные средства нередко расходовались неэффективно – на престижные цели, закупки вооружения, удовлетворение потребительских запросов имущего населения, обогащение правящей элиты. Часть займов носила характер спекулятивных сделок. При гигантски выросшей внешней задолженности особенно чувствительным было изменение ситуации на мировом финансовом

рынке, повлекшее рост учетных процентных ставок с 7–8% во второй половине 70-х годов до 13–17% в начале 80-х годов. Это привело к резкому увеличению выплат по процентам за полученные займы. Чтобы расплатиться, местные правительства вынуждены были добиваться новых займов и кредитов в еще больших размерах. Платежи по внешней задолженности возросли с 7,3 млрд. долл. в 1973 г. до 75,8 млрд. в 1982 г. и превысили новые поступления. Чтобы изыскать средства для оплаты долгов, правительства стран региона принуждены были выполнять требования международного финансового капитала по сокращению государственных расходов. Это вело к дальнейшему ужесточению социальной политики, снижению заработной платы, массовым увольнениям, свертыванию государственного сектора, передаче новых позиций иностранному капиталу. Усилилась инфляция. За 1971–1982 гг. цены подскочили в Перу и Бразилии в 40–50 раз, в Уругвае, Чили и Аргентине – в сотни раз.

Развитие новых. отраслей и предприятий, основанных на современной технологии и экономии рабочей силы, не могло компенсировать сокращение занятости в традиционных сферах хозяйства. Процесс маргинализации населения принял массовый характер. Количество безработных, не полностью и не постоянно занятых лиц, пополнивших чрезмерно разбухшую сферу обслуживания и торговли и неспособных обеспечить себе достаточные средства для существования, достигло примерно 40% экономически активного населения.

Особенно обострилась ситуация в1981–1983 гг. в связи с мировым экономическим кризисом. Уменьшились доходы от экспорта, ухудшились торговый и платежный балансы. Страны региона оказались неспособными выплачивать долги. Пришлось сильно сократить импорт. Положение осложняли протекционистские меры стран – покупателей латиноамериканской продукции. Произошел спад производства, задевший и модернизированный сектор. В 1984 г. ВВП региона еще оставался ниже уровня 1980 г. Наиболее глубокий спад произошел в странах с диктаторскими режимами (Чили, Аргентина, Уругвай). С 1982 г. сократился приток новых средств из-за рубежа и одновременно вырос их отток. Всего за 1982–1988 гг. Латинская Америка получила новых ресурсов извне на 92,4 млрд. долл., а перевела за рубеж около 180 млрд. долл. Расстройство государственных финансов, инфляция, острая конкуренция с ТНК на внутреннем рынке, повышение процентных ставок в США вызвали массовый перевод частного национального капитала в США и другие развитые страны (до 120–140 млрд. долл.).

Изменения в социальной структуре населения. Политика модернизации повлияла на социальную структуру латиноамериканского общества. Среднегодовые темпы роста населения в регионе продолжали оставаться высокими, хотя начали снижаться (с 2,7–2,8% в

60-е годы до 2,5–2,6% в 70-е и 2,4% в середине 80-х годов). Население Латинской Америки в 1973 г. превысило 300 млн. человек, в 1985 г.– 400 млн., а к началу 90-х годов достигло 440 млн. Удельный вес региона в населении мира увеличился с 7,6% в 1970г. до 8,4% в 1983 г. Продолжало быстро расти городское население (70% в 1986 г. против 57% в 1970 г.). В Аргентине, Уругвае, Чили и Венесуэле городское население достигло 80–86%. На другом полюсе было большинство стран Центральной Америки и Карибского бассейна, Парагвай и Эквадор – менее 50% (в Гаити – 26%). В 1985 г. в 34 городах-миллионерах Латинской Америки проживало 43% всех горожан. Столичные агломерации Мексики, Перу, Аргентины и Уругвая концентрировали от 23 до 50% населения своих стран. Самыми крупными городами региона (с пригородами) стали Мехико (18 млн. жителей в 1985 г.), Сан-Паулу (16 млн.), Буэнос-Айрес (11 млн.), Рио-де-Жанейро (10,5 млн.). Скопление огромных масс населения в крупнейших городах обостряло здесь проблемы экологии, занятости, снабжения, коммунального хозяйства, транспорта, жилья. Экономически активное население (ЭАН) увеличилось с 84 млн. в 1970 г. до 135 млн. в 1985 г. Доля занятого в сельском хозяйстве населения за 70-е годы упала (42% ЭАН в 1970 г. и 32% в 1980 г.). Занятость в промышленности и смежных отраслях осталась примерно на прежнем уровне (28%), в торговле и услугах значительно увеличилась (с ЗО до 40%).

В сложном положении оказались многочисленные мелкие и средние предприниматели, представлявшие до 90% и более от общего числа предпринимателей. Интересы большинства их были принесены в жертву политике модернизации, многие из них разорялись. Но их ряды вновь и вновь пополнялись за счет других слоев населения, благодаря наличию большой дешевой избыточной рабочей силы. Выросла группа предпринимателей «теневой» экономики, предприятия которых не были формально зарегистрированы. С другой стороны, возник целый слой мелких и средних фирм, оказавшихся связанными через систему субподряда с крупным модернизированным производством, контролируемым ТНК. В итоге аграрных реформ 60–70-х годов в деревне наряду с крупным капиталистическим хозяйством укрепилась фермерская прослойка.

Средние слои стали самой многочисленной категорией городского населения. Их быстрый рост был следствием как экономического, научно-технического и социального прогресса, так и издержек процесса модернизации, кризисных проявлений, которые вели к избыточному разбуханию категории мелких «самостоятельных хозяев» в торговле, услугах и в ремесленном производстве за счет населения, вытесненного из других сфер занятости. Большинство таких «хозяев» влачило жалкое существование. Но в то же время росли кадры административного и инженерно-технического персонала, научных

работников, творческой интеллигенции. С 1970 до 1987 г. численность студентов увеличилась с 1,5 до 7 млн. человек.

Количество лиц наемного труда выросло с 44–45 млн. человек на рубеже 70-х годов до 74 млн. в середине 80-х годов, но, поскольку в целом экономически активное население тоже сильно увеличилось, удельный вес наемного труда в ЭАН остался на прежнем уровне – 55–56%, значительно варьируясь по странам. В 80-е годы в Аргентине, Чили и Уругвае доля наемного труда достигала 67–88% ЭАН, в Боливии, Эквадоре, Перу и большинстве стран Центральной Америки – менее 40%, в Гаити – 17%.

Промышленный пролетариат (включая рабочих и близкие к ним категории служащих и технических работников промышленности, строительства, транспорта, связи, электрогазоводоснабжения, рабочих полуремесленных предприятий) увеличился с 1970 г. до середины 80-х годов с 13–14 млн. человек до 17–18 млн. (при уменьшении его доли в ЭАН примерно с 17 до 13%). Крупнейшие его контингенты были сосредоточены в Бразилии (5,5 млн.), Мексике (3,5 млн.), Аргентине (2,5 млн.), Колумбии (2 млн.). Состав латиноамериканского рабочего класса стал более сложным и дифференцированным. На предприятиях ТНК, в модернизированном секторе производства сформировался наиболее квалифицированный «пролетариат филиалов». Персонал этих предприятий за счет более высокой производительности труда получал намного большую заработную плату и имел лучшие социальные условия, чем остальные трудящиеся. По разным оценкам, «пролетариат филиалов» в Латинской Америке в 80-е годы насчитывал от 2 до 5 млн. человек.

В странах с более зрелой экономической и социальной структурой (Аргентина, Уругвай, Чили) рост численности трудящихся в передовых капиталоемких отраслях не компенсировал вызванное политикой модернизации и ее последствиями сокращение численности рабочих традиционных трудоемких отраслей промышленности – пищевой, текстильной, швейной, добывающей, железнодорожного транспорта. Это сокращение приняло особенно ощутимые масштабы в первой половине 80-х годов в связи с экономическим кризисом, когда уменьшилась занятость и в модернизированных секторах экономики. В результате за десятилетие с середины 70-х до середины 80-х годов в этих трех странах сократилась и абсолютная численность промышленных рабочих. В остальных государствах модернизация сочеталась с еще продолжавшимся процессом индустриализации и развитием промышленности вширь, распространения его на ранее отсталые районы. Поэтому в целом по Латинской Америке общая численность промышленного пролетариата в абсолютных цифрах еще росла, хотя и медленнее, чем прежде, и уже при снижении его удельного веса в ЭАН.

Миллионы рабочих были заняты в «теневой» экономике, в кустарно-ремесленном производстве, где сильны были патриархальные традиции, примитивные формы труда и эксплуатации, правовая незащищенность трудящихся, распыленных по мелким предприятиям. В «теневой» экономике в 1980 г. было занято около V. s всей рабочей силы.

Количество сельскохозяйственных рабочих увеличилось с 9–10 млн. человек в 1970 г. до 13–13,5 млн. в середине 80-х годов при сокращении их удельного веса в ЭАН. В Аргентине, Чили, Уругвае и Перу начала уменьшаться и их абсолютная численность.

Быстро росло количество наемных работников в сфере услуг и торговли. Усилилась концентрация трудящихся на крупных предприятиях этих секторов с современным оборудованием. Но одновременно увеличилась армия наемного труда на мелких предприятиях. Для Латинской Америки 80-х годов было характерно наличие многочисленной домашней прислуги (до 8–9 млн. человек), ему также способствовал избыток дешевой рабочей силы, не находившей себе более продуктивного применения. В целом усложнившаяся структура латиноамериканского общества отразила противоречивость процесса капиталистической модернизации.

Политика военно-диктаторских режимов Бразилии, Аргентины и Чили (до начала 80-х годов). Наиболее полное воплощение неоконсервативный вариант капиталистической модернизации получил в условиях террористических режимов в Бразилии, Аргентине и Чили. В Бразилии, где военно-диктаторский режим существовал с 1964 г., этот курс стал осуществляться еще в 60-е годы. На смену заболевшему и вскоре умершему Коста-э-Силве в октябре 1969 г. на пост президента Бразилии военными был выдвинут генерал Гаррастазу Медиси (1969–1974). Годы его президентства совпали с подъемом революционных и реформистских движений в Латинской Америке. Для Бразилии же это был период наибольших успехов диктатуры. Семь лет подряд (1968–1974) прирост ВВП в среднем за год превышал 11%, а промышленной продукции–12,4%, что дало повод говорить о «бразильском чуде». В стране строились гигантские гидроэнергетические комплексы. В 1977 г. введена в строй первая атомная электростанция (АЭС). ВВП страны в 1980 г. превысил уровень 1970 г. в 2,3 раза, продукция промышленности – в 2,5 раза, сельского хозяйства – почти в 1,7 раза. По общему объему ВВП Бразилия передвинулась с 28-го на 8-е место среди несоциалистических стран мира. На ее долю в 1980 г. приходилось 18,8% промышленного производства всех развивающихся государств трех континентов. Удельный вес готовых промышленных изделий и полуфабрикатов в экспорте Бразилии достиг 56%.

Население Бразилии увеличилось с 93 млн. человек в 1970 г. до 142 млн. в 1987 г. Удельный вес в нем городских жителей возрос

с 56% до 76%. Занятость в сельском хозяйстве за эти 17 лет уменьшилась с 44,3 до 26% ЭАН. Занятость в промышленности за 70-е годы возросла с 26,6 до 31,7%, а в сфере торговли и услуг– с 27,8 до 38,8%. Общая численность рабочего класса и близких к нему категорий трудящихся к началу 80-х годов достигла 20 млн. человек. Сильно возросла численность машиностроителей, металлистов, электротехников (за 70-е годы с 450 тыс. до 1,3 млн. человек). Основная их часть была сосредоточена на крупных предприятиях ТНК и местных компаний промышленного пояса Сан-Паулу и других индустриальных центров Юго-Востока. 37% всех промышленных рабочих трудились на предприятиях с числом занятых более 500 человек.

Экономический подъем был обеспечен в значительной степени сокращением расходов на оплату труда и повышением нормы прибыли. За 1965–1974 it. реальная заработная плата уменьшилась на 31% при росте производительности труда на 56%. Большие массы населения оказались отчужденными от пользования плодами экономического прогресса. Обильный приток иностранного капитала был не менее важным источником роста производства. Прямые иностранные капиталовложения увеличились с 3,6 млрд. долл. в 1968 г. до 19,2 млрд. в 1981 г. Десятки миллиардов долларов получила Бразилия в виде внешних займов и кредитов, что увеличило ее внешний долг с 5,2 млрд. долл. в 1970 г. до 100 млрд. в 1984 г. Военно-технократическая элита, непосредственно стоявшая у власти, большую роль отводила мобилизации ресурсов государства и госсектора на осуществление перестройки бразильской экономики.

Беспрецедентные экономические успехи помогли бразильскому режиму укрепить свои позиции и с начала 70-х годов большее внимание уделить социальному маневрированию. Репрессии стали сочетаться с некоторыми экономическими уступками трудящимся, с пропагандой идей «социальной интеграции», приобщением рабочих крупных предприятий к участию в прибылях и в решении производственных вопросов.

Мировой экономический кризис 1974–1975 гг. и рост цен на импортируемую Бразилией нефть осложнили для нее ситуацию и привели к замедлению среднегодовых темпов роста экономики до 6,5% в 1975–1980 гг., хотя это еще были высокие темпы. Увеличилась инфляция (с 17,8% в среднем за год в 1970–1973 гг. до 30–45% в 1974–1978 гг.). Больше стали ощущаться социальные и политические издержки «бразильской модели». Правительство генерала Эрнесто Гайзела (1974–1979) встретилось с оживлением оппозиционных диктатуре настроений в разных слоях общества, в том числе со стороны церкви, интеллигенции, широких слоев местной буржуазии, недовольных стеснительными рамками режима. После устранения угрозы слева и укрепления своих экономических позиций

монополистическая буржуазия стала склоняться к либерализации режима. Сужение социальной базы военного правительства показали выборы 1974 г. и 1978 г. в Национальный конгресс, на которых единственная легальная оппозиционная партия «Бразильское демократическое действие» (БДД), объединившая всех недовольных, опередила правительственный Национальный союз обновления (АРЕНА). Национальная конференция епископов в 1975 г. потребовала восстановления прав человека. Правительство Гайзела решило приступить клиберализации режима. К этому его подтолкнули и международные факторы: революция 1974–1976гг.в Португалии, процесс демократизации в Испании в 1976–1977 гг., усилившееся с 1977 г. давление на Бразилию со стороны правительства Картера (США), выступившего с осуждением диктаторских форм правления и с лозунгами защиты прав человека и демократических свобод.

В июне 1978 г. правительство Гайзела разработало программу либерализации, которая должна была проводиться сверху и постепенно. В качестве первых шагов была отменена цензура печати и часть репрессивных законов, аннулированы чрезвычайные полномочия президента. Но срок президентства был продлен с 5 до 6 лет.

Во внешней политике правительства Э. Гайзела усилилась тенденция, наметившаяся еще при его предшественнике, к отходу Бразилии от безоговорочной ориентации на США и «Доктрину национальной безопасности» в пользу приоритета торгово-экономических интересов Бразилии, с претензией на превращение страны в региональный центр силы, автономный от США. Бразилия отказалась подписать договор о нераспространении ядерного оружия и приступила к разработке собственной ядерной программы, заключив в 1975 г. соглашение с ФРГ о сотрудничестве в области ядерной энергии, что вызвало недовольство США. В 1978 г. в ответ на заявление президента США Картера о том, что в Бразилии нарушаются права человека, правительство Гайзела демонстративно обвинило США во вмешательстве во внутренние дела страны и отказалось от военной помощи США и военного сотрудничества. Бразилия объявила о введении 200-мильной зоны территориальных вод. Оживились торгово-экономические связи с развивающимися государствами Азии и особенно Африки. Бразилия все более солидаризировалась с ними в критике расизма, сионизма, неравноправных экономических отношений, претендуя на лидирующую роль в «третьем мире». Взамен на поставки оружия и техническую помощь Ираку и Ливии Бразилия добилась стабильного импорта ближневосточной нефти. Широко использовалась для развития отношений с африканскими странами, особенно с бывшими португальскими Колониями, концепция расовой и географической близости Бразилии и этих стран. Стали расти торгово-экономические отношения с

Советским Союзом, товарооборот с которым за 70-е годы увеличился в 12 раз и достиг в 1983 г. 0,9 млрд. долл.

В Аргентине неоконсервативный вариант активно осуществлялся после переворота 24 марта 1976 г. В этот день вся полнота власти перешла к военной хунте в составе командующих тремя родами войск. Хунта назначила президентом командующего сухопутными силами генерала Хорхе Рафаэля Виделу (1976–1981). Действие конституции было отменено, конгресс распущен, деятельность всех партий «временно приостановлена», власть на местах передана военным губернаторам. Была распущена ВКТ, большинство профсоюзов поставлено под контроль военных.

Идеологической основой режима, выражавшего интересы реакционных кругов монополистической верхушки, как в Бразилии и Чили, стала «Доктрина национальной безопасности», дополненная концепцией «внутренней войны» с противниками диктатуры. Армия и репрессивные службы развернули беспощадную борьбу с лево-радикальными вооруженными организациями, в течение двух лет в основном разгромив их. Арестам, жестоким истязаниям, зверским убийствам подверглись многие тысячи участников рабочего и демократического движения.

Творцом экономической политики военного правительства стал виднейший представитель аргентинской монополистической верхушки Мартинес де Ос, министр экономики в правительстве Виделы с 197(-по 1981 г., сторонник монетаристских концепций М. Фридмана которые он пытался приспособить к аргентинской реальности. Модернизация экономики, проводившаяся военным режимом, заключалась в сокращении государственного сектора и государственных расходов, отказе от протекционистской поддержки местной промышленности, в предоставлении приоритета крупному частному капитал} и свободной рыночной экономике, стимулировании конкурентоспособного экспортного производства, в активном привлечении иностранного капитала с надеждой на его преобразующую роль, а также в сдерживании роста заработной платы при свободе цен и сокращении расходов на социальные нужды. В полтора раза к началу 1977 г. были увеличены налоговые поступления. Увеличились доходы от экспорта и валютные поступления, уменьшились бюджетный дефицит и инфляция (до 120% вместо прежних 440% в годовом исчислении к середине 1977 г., хотя и эта цифра оставалась значительной) Прямые иностранные инвестиции увеличились с 2,2 млрд. долл. В конце 1974 г. до 5,6 млрд. в 1981 г. В Аргентину устремился поток внешних займов и кредитов.

Политика модернизации ускорила процессы концентрации крупного капитала, укрепление его связей с ТНК, влияние которых в экономике также усилилось. В 1981 г. 817 предприятий (с персоналом свыше 200 человек) сосредоточили почти 58% всей промышленной

продукции и 44,5% рабочей силы в промышленности. Крупнейшая старейшая аргентинская монополистическая группа «Бунхе и Борн», тесно связанная с иностранным капиталом и сама превратившаяся в транснациональную корпорацию, распространившую свои филиалы на Бразилию и другие страны, владела в Аргентине 90 предприятиями с 20-тысячным персоналом, 552 тыс. га земельных угодий, влиятельными позициями в сфере финансов и торговли. В стране происходила техническая реконструкция крупных предприятий, возросла производительность труда на них. Как и в Бразилии, сооружались и вводились в строй новые гидроэлектростанции. Еще в 1974 г. в Аргентине вступила в строй первая в Латинской Америке атомная электростанция, в 1977 г.– вторая АЭС. Они стали давать 8% всей электроэнергии в стране. В промышленности создавался ряд небольших специализированных предприятий с современным оборудованием, малым количеством занятых и высокой производительностью. труда, связанных производственным циклом с крупным производством. Заметно увеличилась агроэкспортная продукция при некотором сокращении занятого в сельском хозяйстве населения.

Однако выход вперед группы модернизированных предприятий не возмещал упадка и разорения основной массы предпринимателей и сокращения производства традиционных промышленных отраслей. ВВП так и не превысил уровень 1973–1975 гг. после спадов производства в 1976 и 1978 гг., а с 1980 г. страна вступила в затяжной экономический кризис. К 1983 г. промышленное производство по общему объему оказалось отброшенным к уровню 1970 г. Уменьшилась численность рабочих и служащих в обрабатывающей промышленности и особенно в текстильной, швейной, обувной, пищевой, в металлургии, металлообработке и машиностроении. При росте экономически активного населения с 1974 по 1985 г. на 1,6 млн. человек численность рабочих и служащих, занятых в промышленности, уменьшилась с 1,6 до 1,4 млн., а в торговле и сфере услуг увеличилась с 1,8 до 2,3 млн. В начале 80-х годов насчитывалось свыше 1,6 млн. безработных и полубезработных (15–18% ЭАН). Доля заработной платы лиц наемного труда в национальном доходе уменьшилась за годы военного режима с 45 до 28–30%.

Большие внешние займы и кредиты были израсходованы малопродуктивно в надежде на то, что этот источник не оскудеет.

А тем временем внешняя задолженность выросла с 9 до 44 млрд. долл. (1983), оплата по ней стала непосильным бременем. Осуществление модернизаторских планов застопорилось. Не удалось сдержать инфляцию, остававшуюся на уровне 90–160% в год, а в 1983 г. достигшую 434%. Всего с марта 1976 г. по 1983 г. цены выросли в 410 раз. Несмотря на запреты, ежегодно бастовали сотни тысяч трудящихся.

В Чили после контрреволюционного переворота 11 сентября 1973 г. у власти также оказаласьвоенная хунта в составе командующих тремя родами войск и корпуса карабинеров во главе с генераломАугусто Пиночетом (р. 1915 г.), утвержденным хунтой президентом Чили с чрезвычайными полномочиями на неопределенный срок. Вся страна была объявлена в состоянии «внутренней войны» с «марксизмом», введено осадное положение (замененное в 1978 г. на «чрезвычайное»). Было отменено действие конституции и гражданских свобод, распущен Национальный конгресс, объявлены вне закона партии Народного единства, запрещены Единый профцентр трудящихся (КУТ) и ряд отраслевых профсоюзов. Деятельность всех остальных партий объявлялась «приостановленной», а в 1977 г. вообще была запрещена. Профсоюзы были поставлены под контроль властей. Десятки тысяч руководителей и активистов левых партий и профсоюзов подверглись арестам, пыткам, физическому уничтожению. Тюрьмы были переполнены, Национальный стадион и ряд других объектов спешно превращены в концентрационные лагеря. Воцарился произвол репрессивных служб, особенно созданной в 1974 г. тайной военной полиции (ДИНА). До миллиона чилийцев покинули родину.

Военно-террористическая диктатура выражала в первую очередь интересы монополистических групп, ассоциированных с ТНК. Хунта пришла к власти с лозунгами искоренения «раковой опухоли марксизма», призывами положить конец хаосу и анархии и на основе достижения национального единства реконструировать страну. «Декларация принципов» правительства Пиночета (март 1974 г.) упрекала «пришедшую в упадок» западную либеральную демократию за ее неспособность дать эффективный отпор марксизму. Участники хунты высказывались за построение националистического общества, в котором традиционные институты западной демократии были бы заменены «органической», «социальной демократией», основанной на корпоративных началах, под эгидой авторитарной власти, на моральных принципах христианства и испанских духовных традициях. Национализм сочетался с модернизаторскими технократическими идеями транснационализации экономики по рецептам «Чикагской школы», для чего предполагалось перестроить производственную структуру в соответствии с потребностями мирового рынка.

Частному капиталу были переданы сотни государственных предприятий, что привело к восстановлению и дальнейшему укреплению позиций местных и иностранных монополий. К концу 70-х годов 5 монополистических групп контролировали большую часть капитала 250 крупнейших частных предприятий. Но и после проведенных денационализации госсектору принадлежали значительная часть добывающей промышленности, производство электроэнергии, нефтеперерабатывающие заводы, средства связи, военная

промышленность. Медные рудники, национализированные при Альенде, остались государственными, но за их национализацию была (Выплачена крупная компенсация, а к их эксплуатации и управлению; вновь был привлечен иностранный капитал по соглашению о техническом сотрудничестве. Существенное снижение таможенных тарифов привело к увеличению доли импорта во внутреннем потреблении с 8,2% в 1970–1973 гг. до 16,2% в 1974–1980 гг.

За 1974–1978 гг. в чилийскую экономику было вложено 2,3 млрд. долл. иностранных, преимущественно американских капиталов. Увеличилось поступление займов и кредитов из-за границы, внешняя задолженность выросла с 3,3 млрд. долл. в конце 1973 г. до 21 млрд. в 1986 г.

В сельском хозяйстве из 10 млн. га экспроприированных в 1965–1973 гг. земель к 1978 г. 2,8 млн. га были возвращены прежним владельцам. Коллективная собственность на землю постепенно преобразовывалась в частную. Ставка делалась на укрепление сельской буржуазии и фермерства. Более трети крестьян, получивших 'землю, разорилось.

Была осуществлена частичная модернизация промышленности, повысилась техническая оснащенность, энерговооруженность и производительность труда на крупных предприятиях в экспортных отраслях – медной, железорудной, пищевой, деревообделочной, целлюлозно-бумажной. С 1971 по 1983 г. продукция крупной медной промышленности выросла на 70% при уменьшении персонала на 1/3. Увеличилась сельскохозяйственная продукция. Но одновременно разорилось много национальных предприятий, ориентированных на внутренний рынок. Снизилась продукция машиностроительной, текстильной и некоторых других отраслей промышленности. Это отразилось на общем объеме производства. После кризиса 1974– 1975 гг. ВВП лишь в 1978 г. достиг уровня 1973 г., в 1980 г. поднялся до 119,3% от него, но в 1982 г. вновь сократился на 14,1%. Продукция обрабатывающей промышленности в 1982 г. равнялась 74% от уровня 1973 г. По производству на душу населения Чили оказалась отброшенной назад еще более. Очень высокой в первые годы военного режима была инфляция (504% в 1974 г. и 175% в 1975 г.), но затем она снизилась до 19,7% в 1981 г.

Реакционный вариант модернизации в условиях торжества контрреволюции принес огромные лишения трудящимся. Реальная заработная плата в 1974 г. составила менее половины от уровня 1972 г. В последующем она медленно начала расти, но и в 1980 г. не превышала ^з от уровня 1972 г. Безработица с 3,8% в 1972 г. выросла до 30,5% в 1982 г. (включая безработных, охваченных программами минимальной занятости). Общая численность вытесненного из сферы стабильной занятости маргинального населения превысила 40% ЭАН.

Происходившие процессы отразились и на социальной структуре чилийского общества. Все население Чили выросло с 9 млн. в 1970 г. до 12,7 млн. в 1988 г. В городах проживало в 1970 г. 75% чилийцев, а в 1985 г. уже 84%. Занятость в сельском хозяйстве уменьшилась с 23,8% в 1970 г. до 14,6% в 1984 г., в промышленности (со смежными отраслями) – упала с 38,6 до 26,9%, а в сфере торговли и услуг возросла с 37,6 до 55,4%. Соответственно снизилась и доля промышленного пролетариата, общая численность которого к середине 80-х годов осталась примерно на уровне 1970 г. (700–750 тыс. человек), а стабильно занятых–уменьшилась. Значительно вырос удельный вес трудящихся непроизводственных отраслей. Углубилась дифференциация между растущей высококвалифицированной и высокооплачиваемой прослойкой рабочих и служащих крупных модернизированных предприятий и традиционными кадрами рабочих, а также между теми и другими и многочисленной пестрой массой маргинализированных трудящихся, вытесненных из сферы постоянной занятости.

В обстановке тяжелого поражения левых сил диктатура репрессиями и запретами в сочетании с экономическим наступлением на трудящихся намеревалась не только обеспечить повышение уровня накопления капитала, но и ослабить, раздробить и подчинить своему контролю рабочие организации. Такая политика прикрывалась демагогическими рассуждениями об «освобождении» трудящихся от засилья «чуждых» им марксистских политических организаций, о создании «подлинно рабочих» профсоюзов, которые обеспечат «конструктивное» участие трудящихся в производстве совместно с предпринимателями. Отдельные категории рабочих и служащих привлекались к приобретению акций. Разработанный правительством в 1979–1981 гг. «Трудовой план» узаконивал низовые профсоюзы с очень ограниченными функциями и запретом избирать в руководство известных в прошлом активистов рабочего движения. Разрешались только экономические забастовки на частных предприятиях вне жизненно важных отраслей экономики на срок не более 60 дней и с рядом других ограничений, не позволявших эффективно использовать эту форму борьбы.

На международной арене военная хунта стремилась предстать защитником западной христианской цивилизации от коммунизма. Была выдвинута геополитическая концепция об историческом предназначении Чили на роль великой державы на юге Тихого океана. В стране развернулась шовинистическая пропаганда, обострились территориальные споры с соседними Перу, Аргентиной и Боливией. Хунта добивалась тесного экономического и военного сотрудничества с США, солидаризировалась с реакционными режимами, с политикой США в Центральной Америке. В 1976 г. Чили вышла из Андской группы, участники которой ограничивали деятельность ТНК.

Репрессивная политика чилийской военной диктатуры привела к её изоляции на мировой арене. Переворот и репрессии в Чили осудили парламенты и правительства ряда стран Латинской Америки Мексика, Венесуэла, Колумбия, Перу и др.). Социалистические страны (за исключением Китая и Румынии) прервали дипломатические и экономические отношения с режимом Пиночета. Движение солидарности с жертвами диктатуры охватило весь мир. Чилийские беженцы нашли приют в Мексике, на Кубе и во многих других странах Америки и Европы. Международные профсоюзные федерации разных направлений предприняли акции бойкота чилийских товаров. Ежегодно в сентябре проводились недели солидарности с народом Чили – жертвой насилия. В 1974 г. приступила к работе представительная общественная Международная комиссия по расследованию преступлений военной хунты в Чили. В 1976 г. репрессии и ликвидацию демократических свобод в Чили осудила ОАГ. Аналогичные резолюции принимались в ООН. США в период президентства Картера присоединились к осуждению нарушений прав человека в Чили. Не прекращая сотрудничества с режимом Пиночета, в том числе в военной области, США пытались побудить его к либерализации, к компромиссу с умеренной демократической оппозицией. Международное движение солидарности с жертвами диктатуры и осуждение чилийского режима мировым сообществом помогли спасти жизни многих тысяч патриотов, заставили военную хунту занять оборонительные позиции, перейти к лавированию. В конце 1976 г. Советскому Союзу удалось добиться освобождения генерального секретаря компартии Чили Луиса Корвалана, арестованного хунтой в конце сентября 1973 г. (он был обменен на диссидента-правозащитника Буковского, находившегося в заключении в СССР).

Военные режимы Аргентины и Чили вплоть до первой половины 80-х годов меньше, чем в Бразилии, преуспели в осуществлении неоконсервативных планов развития экономики. Они гораздо позже пришли к власти и имели мало времени в своем распоряжении до наступления кризисной ситуации начала 80-х годов. Бразилия же к этому моменту успела далеко продвинуться от исходных рубежей. Процессы модернизации экономики в Бразилии сочетались с продолжением промышленного развития «вширь», что увеличивало масштабы общего экономического роста. В Аргентине и Чили, с их более высоким исходным уровнем экономического и социального развития, эти возможности были гораздо более ограниченными. Правительства Аргентины и Чили последовательнее осуществляли монетаристские концепции, курс на приватизацию государственной собственности. Бразильские же власти поощрение частного капитала сочетали с сохранением протекционистской роли государства и госсектора в определенных сферах экономики. Аргентина и Чили в

большей мере связывали проекты развития с ростом доходов от традиционного аграрного и сырьевого экспорта, что тормозило эффективное преобразование экономики. Большая поляризация классовых сил в Аргентине и Чили также делала обстановку в этих странах менее стабильной, чем в Бразилии. Своими масштабами и богатыми потенциальными возможностями, длительной стабильностью и устойчивыми темпами роста экономики Бразилия больше привлекала зарубежных вкладчиков капитала. Тем не менее в начале 80-х годов и бразильский военный режим не избежал нарастания кризисных явлений.

Политика капиталистической модернизации в Мексике и Венесуэле. Свои особенности политика модернизации имела в странах с конституционными реформистскими режимами, Мексике и Венесуэле. Правительства этих республик во второй половине 70-х – начале 80-х годов стремились обеспечить оптимальное сочетание планов обновления и развития экономики с активной ролью государства и эффективной социальной политикой в интересах широких слоев населения в национал-реформистскомдухе. В Мексике и Венесуэле – основных производителях нефти в регионе – надежды на успех масштабных комплексных проектов связывались с ростом государственных доходов от экспорта нефти, цены на которую на мировом рынке с 1973 г. резко взметнулись вверх. Но и в этих странах усилилось внимание к эффективности экономики, к стимулированию крупного частного местного и иностранного капитала, к поискам путей интеграции национальной экономики в мировое хозяйство.

В Мексике политика модернизации проводилась в условиях, когда сложившаяся в послевоенный период политическая система постепенно начинала утрачивать былую гибкость и эффективность и уже не вполне отвечала новым реалиям мексиканского общества. Длительная монополия Институционно-революционной партии (ИРП) на власть при неуклонном усилении обширного государственного сектора вела к чрезмерной централизации и бюрократизации управления республикой, сосредоточенного в руках разросшегося партийно-государственного аппарата, росту коррупции в его рядах, ослаблению связей ИРП с массами. В рамках государственно-монополистического развития окрепли позиции местного монополистического капитала. В середине 70-х годов 50 монополистических групп контролировали 45% продукции обрабатывающей промышленности. Крупная промышленно-финансовая буржуазия стала более настойчиво требовать непосредственного участия в политической власти, оттеснения партийно-государственной бюрократии, ограничения и переориентации государственного вмешательства в экономику, обеспечения максимальных преимуществ крупному частному капиталу. Это проявилось в позиции предпринимательских организаций, в усилении оппозиционной Партии национального действия (ПНД),

влиятельным участником которой была динамичная Монтеррейская группа монополий, связанных с американским капиталом, а также

в возросшем воздействии монополистических кругов на правые и умеренные течения в правящей партии. Трудящиеся классы и левые партии и течения, в свою очередь, выступая против политического монополизма руководства ИРП, авторитаризма, засилья партийно-государственной бюрократии, настаивали на дальнейшем развитии и углублении реформистской деятельности в интересах народных масс демократизации политической системы.

Правительство Хосе Лопеса Портильо (1976–1982) сохранило лозунги «революционного национализма» и «социальной демократии», но на первый план выдвинуло призыв к «союзу ради производства» государства, трудящихся и предпринимателей. Был взят курс на расширение национальных и иностранных капиталовложений и сокращение государственных расходов и администрации, сдерживался рост заработной платы. В 1977 г. была завершена политическая реформа, позволившая оппозиционным партиям получить официально узаконенные права в избирательных кампаниях и в выборах.

Главные надежды в реализации планов экономического и социального прогресса страны правительство X. Лопеса Портильо возлагалона открытые новые богатые запасы нефти. Под будущие доходы от нефти широко использовались внешние займы и кредиты. Добыча нефти увеличилась с 27 млн. т в 1973 г. до 33 млн. т в 1982 г., а экспорт ее–с 4,7 млн. т в 1976 г. до 4,8 млн. т в 1981 г. (немногим менее Венесуэлы). Доходы от экспорта нефти в 1981 г. достигли 15 млрд. долл. Под воздействием нефтяного бума в 1977–1981 гг. бурно росла экономика (в среднем на 7,5% в год). Доходы от нефти и полученные займы и кредиты использовались на техническое переоснащение промышленности, обширное строительство новых предприятий. началось сооружение первой АЭС. В деревне вместо перераспределения земли упор был сделан на закреплении результатов аграрной реформы, техническом оснащении хозяйств и решении продовольственной проблемы за счет роста сельскохозяйственного производства. Укрепились лидирующие позиции Мексики (наряду Бразилией) в Латинской Америке.

Большие изменения в 70-х – начале 80-х годов произошли в социальной структуре населения. Темпы роста населения Мексики оставались высокими (до 3% в год), несколько снизившись в 80-е годы. Население республики увеличилось с 51 млн. человек в 1970 г. до 84 млн. в 1989 г. Мехико к 1990 г. по числу жителей вышел на первое место в мире, в его районе проживало до 20 млн. человек. В целом городское население в стране выросло с 59% в 1970 г. до 70% в 1986 г. Экономически активное население в 1970 г. насчитывало 14,5 млн. человек, а в 1986 г.–23,2 млн. Занятость

в сельском хозяйстве сильно сократилась – с 45 до 26% ЭАН, в промышленности стабилизировалась на уровне 25–27%, значительно увеличилась в сфере торговли и услуг (до 47%).

По сравнению с предыдущим правительством правительство Лопеса Портильо стало проводить более умеренную и сдержанную внешнюю политику, избегая осложнений в отношениях с США и другими странами и уделив особое внимание внешнеэкономическим интересам Мексики и эффективному сотрудничеству латиноамериканских государств. Но общие направления внешней политики Мексики остались неизменны. В 1979 г. Мексика поддержала революцию в Никарагуа и затем оказала экономическую помощь революционной республике, выступила против вмешательства извне в дела Центральной Америки. Продолжалось сотрудничество Мексики с СССР и Кубой, хотя торговля СССР с Мексикой не получила заметного развития. В 1978 г. состоялся визит Лопеса Портильо в Советский Союз. В 1980–1981 гг. взаимно обменялись визитами Лопес Портильо и Фидель Кастро.

Планы развития Мексики, рассчитанные на длительный рост доходов от нефти, были подорваны падением цен на нее с 1981 г. Одновременно сильно выросла выплата процентов по внешнему долгу, увеличившемуся с 3,8 млрд. долл. в 1970 г. до 80 млрд. в 1982 г. На выплату процентов пришлось потратить 70% доходов от экспорта нефти. Обострился финансовый кризис. За несколько месяцев утечка национальных капиталов за границу достигла 3,5 млрд. долл., что побудило правительство Лопеса Портильо в августе 1982 г. национализировать частные банки. В 1982 г. наступил экономический спад, усилившийся в 1983 г. Почти на 100% в 1982 г. подскочили цены. Начались массовые увольнения. В 1981–1983 гг. занятость в промышленности сократилась на 14,5%,. Вне стабильной занятости оказалось до 40% экономически активного населения, чему способствовал и демографический «взрыв».

В Венесуэле правительство партии Демократическое действие (социал-демократической ориентации), возглавленное президентом Карлосом Андресом Пересом (1974–1979), также строило проекты экономического и социального развития, рассчитывая на доходы государства от нефти, тем более после ее национализации в январе 1976 г. Предполагалось широкомасштабное индустриальное строительство и высокие темпы роста экономики и занятости совместить с быстрым увеличением заработной платы и перераспределением доходов в пользу малоимущего населения. На службу развитию был поставлен мощный государственный сектор, доля которого в ВВП страны к 1980 г. достигла 43,6%. Государство обеспечивало свыше половины всех инвестиций. Привлекались и иностранные капиталы, в основном в виде кредитов и займов. Добыча нефти была несколько сокращена–со 194 млн. т в 1970 г. до 113 млн. т к 1980 г., с тем

чтобы не допустить быстрого истощения нефтяных богатств страны и падения цен на нефть. Чрезвычайный рост мировых цен на нефть даже при уменьшении ее добычи позволил за 70-е годы увеличить доходы Венесуэлы от ее экспорта в 6 раз. Развернулось строительство крупных нефтехимических комплексов, металлургических заводов, гигантских электростанций, оснащенных современной техникой. Началась индустриализация неосвоенного богатого минеральными ресурсами района Гвианы. Среднегодовые темпы роста промышленности за 70-е годы достигли 6,9% при росте населения страны на 3,5–3,6% в год¹. Производство продукции обрабатывающей промышленности на душу населения в 70-е годы увеличилось в 2,2 раза. По ВВП на душу населения Венесуэла вышла на первое место в Латинской Америке. Поднялись уровень заработной платы и доходы всех слоев населения. Неграмотность уменьшилась с 25,5% (1970) дo 13% (1985), в 4,5 раза возросло (почти до полумиллиона) количество студентов.

Но появились и негативные симптомы. Создалась довольно парадоксальная ситуация, когда Венесуэла стала страдать не от нехватки, а от избытка капиталов, будучи даже при развернувшихся стройках не в состоянии быстро вложить в производство скопившиеся финансовые средства из-за неразвитой инфраструктуры, узости внутреннего рынка, нехватки оборудования и современной технологии, квалифицированной рабочей силы. Начал расти отток капиталов за границу, что повлекло расширение экономической экспансии Венесуэлы в соседние страны. Сильно вырос внешний долг, достигший к концу 1982 г. 34 млрд. долл. Не удались планы диверсификации экспорта, 95% которого по-прежнему составляли нефть и нефтепродукты. С увеличением городского населения с 76% в 1970 г. до 86% в 1985 г. росли маргинальные его слои, социальное напряжение в городах.

В 1979 г. к власти в Венесуэле вторично после 1969–1974 гг. пришло правительство Социал-христианской партии (КОПЕЙ). Президентом стал Луис Эррера Кампинс (1979–1984). Его правительство попыталось традиционную десаррольистскую стратегию развития совместить с рецептами «Чикагской школы». За государством по-прежнему признавалась роль главного стимулятора и финансиста развития, но началось ограничение его производственных функций и перераспределение средств в пользу частного капитала. Однако в начале 80-х годов падение доходов от нефти, рост выплат по внешней задолженности и экономический кризис свели на нет усилия правительства и осложнили обстановку в стране, как и в Мексике.

¹ За период с 1970 до 1986 г. население Венесуэлы увеличилось с 11 до 18 млн. чел.

Таким образом, реформистский мексиканский и венесуэльский вариант капиталистический модернизации также оказался уязвимым, несмотря на благоприятную конъюнктуру для этих стран как экспортеров нефти.