Массовые репрессии 30-х гг.

Коллективизацию в Казахстане возглавлял Ф.И. Голощёкин. Он избрал курс на обострение классовой борьбы под лозунгом «советизация аула». Т.Рыскулов, С.Садвакасов и другие были обвинены в национализме.

Недовольство населения Казахстана жестокой политикой коллективизации вылилось в вооруженное сопротивление. Во время коллективизации в республике произошло 372 массовых выступления и восстания. По неполным данным, в восстаниях участвовало около 80 тыс. человек. Крупные выступления шаруа и крестьян имели место практически на всей территории республики.

Крестьянские выступления в Казахстане в своем развитии имеют ряд этапов. Первые выступления - Тахтакупырское, Бостандыкское и Батпаккаринское - произошедшие во второй половине 1929 года, имели локальный характер, к тому же часть из них была быстро нейтрализована. Но поскольку коллективизация в республике, как и по всему Союзу ССР, осуществлялась силовыми методами, а границам обобществления имущества крестьян не было предела, то в феврале 1930 года по всему Казахстану вновь вспыхнули десятки крестьянских выступлений. Волнения приобрели широкий размах и повсеместный характер. Наиболее крупные вооруженные выступления произошли в Сузаке, Иргизе, Каракумах, Балхаше, Сарканде. В своем письме крайкомам, обкомам и ЦК Компартий национальных республик, озаглавленном "О коллективизации" ЦК ВКП (б) поставил задачу "добиться нового мощного подъема колхозного движения". В декабре 1930 года Пленум ЦК и ЦКК ВКП(б) уточнил новые задания по коллективизации на 1931 год. Казахстану ставилась задача коллективизировать не менее 50 % крестьянских хозяйств. В соответствии с этими установками на местах вновь начали раскручивать маховик коллективизации сельского хозяйства. Это, в свою очередь, обусловило следующий этап крестьянских выступлений, который пришелся на февраль - июнь 1931 года, когда активное противодействие властям было оказано крестьянами Абралинского, Шингистауского, Шубартауского, Шетского, Карсакпайского, Коунрадского, Курдайского и других районов. Поводом к выступлению в ряде указанных районов явилась политика скотозаготовок, начавшаяся по решению местных властей именно в феврале. В разрезе по годам количество выступлений выглядит следующим образом: 1929 год - 54 выступления, 1930 год - 241, 1931 год - 77 выступлений. Таким образом, можно видеть, что крестьянские выступления 1929-1932 годов в Казахстане представляют собой не линейный, а значительно более сложный процесс: накал борьбы крестьянства с государством не был одинаковым на протяжении всех этих лет. Периоды спада выступлений сменялись периодами резкого обострения противоборства сторон.

Обобщенная характеристика основных этапов крестьянских выступлений 1929-1932 годов показывает, что данные события - важный исторический момент в истории Казахстана 20-х - 30-х годов. Эти события представляют собой многослойное и комплексное явление, охватывающее политические, социально-экономические, военные, идеологические сферы жизни. Основные истоки этого явления вытекают из политики государства, направленной на насильственное прерывание хода естественно-исторического развития социально-экономических отношений в казахском обществе, которые и обусловили глубокий антагонизм между различными социальными слоями. Разнообразные по характеру и содержанию крестьянские выступления в совокупности своей явились движением сопротивления народных масс против антинародной политики Советского государства.

Голод в Казахстане 1932-33 годов— часть общесоюзного голода 1932—33 годов, вызванного официальной политикой «уничтожение кулачества как класса», коллективизацией, увеличением центральными властями плана заготовок продовольствия, а также конфискации скота у казахов. В Казахстане также принято называть этот голод «голощёкинским». Голощёкин провёл в Казахском крае так называемый «Малый Октябрь». В результате этих мер у людей отнимали скот, имущество и под конвоем милиции направляли в «точки оседания». Скот, реквизируемый для нужд колхозов, забивали так как невозможно прокормить собранное в одну точку большое количество скота. К 1933 г. из 40 млн. голов скота осталась примерно одна десятая часть. От таких действий в первую очередь пострадали казахи, так как скот был единственным источником пропитания казахов. О голоде и его последствиях в июле 1932 года Ф.И.Голощёкину писали представители казахской интеллигенции: Г.Мусрепов, М.Гатаулин, М.Давлетгалиев, К.Куанышпасв, Е.Алтынбеков - «Письмо пяти». Письмо о масштабах голода Сталину писал Т. Рыскулов. В письме к Сталину Т.Рыскулов приводит данные марта 1932 года о голоде и эпидемиях из доклада работавшего в Крае отряда «Красный крест». Голод 1930-1932 гг. вошёл и историю, как годы «великого джута», величайшей трагедии народа. Голод собрал в Казахстане обильную дань. Например, согласно результатам первой переписи 1926 года на территории Казахской АССР проживало 3628 тысяч коренного населения. Но уже через 12 лет в переписи 1939 года фиксируется убыль в 1321 тысяч человек, то есть происходит уменьшение совокупности на 36,7%. А по данным Центрального Управления народно-хозяйственного учета Госплана СССР население Казахстана с 5873,0 тыс. человек за 1932 год сократилось до 2493,5 тысяч человек, и эмигрировали за этот период из Казахстана 1,3 млн. человек. Смертность и уровень миграционной подвижности за этот период были высокими среди всех национальных групп Казахстана - русских, украинцев, уйгур, дунган, но эти показатели среди казахов все же на порядок выше, потому что кочевники традиционно не имело навыков земледельческого труда. По подсчетам демографа М.Татимова казахи во время коллективизации потеряли 2 млн. 100 тысяч человек, что составило 42% казахского населения. Созданная по советскому образцу казахская государственность 1920 года нисколько не защитила своих граждан от катастрофы в мирное время. Примерные масштабы невосполнимой убыли коренного населения Казахстана в годы трагедии определяются в пределах около 2 млн. человек или 49% от первоначальной численности. Из приведенных данных видно, что масштабы голода, вызванного тотальным разрушением хозяйства, были воистину страшными. Утратив скот, обитатели Степи лишались традиционного для них мясомолочного рациона питания. Хлеб в ауле в силу неурожая также отсутствовал. Покинуть зону бедствия не всегда удавалось. Для бесскотного казахского крестьянства огромная Степь из кормилиц превратилась в ловушку.

Эмиграция казахов за рубеж и миграция внутри страны обходились им очень тяжело. Новые мигранты попадали в иной климат и незнакомую для себя этническую среду. Круто для них изменился и рацион питания. По словам очевидцев, они плохо приспосабливались к растительной пище, ведь веками основную массу питания вчерашних кочевников составляли мясные продукты. Теперь потоки казахских беженцев в отличие от прежних времен потянулись в Россию. Если внимательно приглядеться к направлениям миграции казахов, то заметно, что они тянутся к близлежащим районам сопредельных республик и государств. Беженцы из западных областей Казахстана стали уходить в Иран, Афганистан, Туркмению и Каракалпакию;

южных и восточных областей - в Узбекистан, Киргизию и Китай; северных и центральных областей - в Куйбышевскую, Челябинскую, Курганскую, Тюменскую области и Алтайский край Российской Федерации, в Монголию. Пустели целые районы и аулы. Степь все больше становилась безлюдной. Большие массы казахов уходили в Китай. Беглецам, кроме своих доморощенных контролеров приходилось теперь преодолевать и пограничный кордон. Отчаявшиеся люди нередко становились мишенью для солдат погранвойск. Откочевки нанесли большой урон численности коренного населения. Четвертая часть первоначальной совокупности населения, т.е. 1300 тысяч человек, откочевала за пределы республики в годы голода. Из них 616 тысяч человек безвозвратно, 414 тысяч человек впоследствии вернулись в Казахстан. Из безвозвратно откочевавших около 200 тысяч человек ушли за рубеж - в Китай, Монголию, Афганистан, Иран и Турцию.

Общественно-политическая жизнь республики изменилась в худшую сторону и приняла особенно жестокую линию с приходом Ф.И. Голощёкина.

Казахских коммунистов Ф.Голощекин делил на три группы. Первая – национал-уклонисты, которые не восприимчивы ни к каким воспитательным мерам, неисправимы, а потому непригодны для использования в строительстве нового общества. Вторая – хамелеоны, которые в зависимости от обстоятельств меняют политическую окраску. Третья группа – это те, которые стремятся за все допустимые ошибки привлечь к ответственности одного Голощекина.

Поэтому влиятельных казахов-коммунистов, протестовавших против разрушения веками налаженного хозяйства, он обвинил в «национал-уклонизме» и разгромил их, заручившись поддержкой Сталина. Немалый “вклад” в нагнетание истории о националистах и национал-уклонистах и преследование местных кадров внес и Н.И.Ежов, посланный в 1923 году из Марийского обкома на должность секретаря Семипалатинского губкома ВКП (б), а затем назначенный заведующим организационно-инструкторским отделом крайкома партии. Под различными предлогами в 1927-1929 годы из республики были удалены видные государственные и общественные деятели Казахстана: Н. Нурмаков, Т. Рыскулов, С. Ходжанов, М. Мурзагалиев.

Сняты со своих постов председатель КазЦИК Ж. Мынбаев, нарком просвещения С. Садвакасов, нарком земледелия Ж. Султанбеков и др. В письмах к И.В. Сталину, В. М. Молотову и Л. М. Кагановичу Н.И.Ежов доносил о том, что все национальные кадры, все казахские коммунисты заражены национал-уклонизмом и группировочной борьбой, что среди них нет здоровых партийных сил. Так “оттачивал” свою карьеру перед переводом в Москву будущий нарком внутренних дел СССР, чьими стараниями были проведены массовые репрессии 1937 года.