И (или) уголовного преследования

При прекращении уголовного дела за отсутствием события преступления (п. 1 ч. 1 ст. 24 УПК РФ) важно различать понятия – отсутствие «события преступления» и отсутствие «состава преступления». Каждое из них представляет разные основания прекращения уголовного дела, а значит, влечет и различные юридические последствия прекращения. Прекращение уголовного дела в связи с отсутствием в деянии состава преступления не исключает последующей юридической ответственности лица, совершившего данное деяние. Речь может идти о привлечении лица к дисциплинарной, административной, гражданско-правовой, но не к уголовной ответственности. Совершенно иная ситуация возникает, когда прекращается уголовное дело в связи с отсутствием «события преступления». Здесь лицо не подлежит не только уголовной, но и любой другой ответственности.

Определяющее значение в данном вопросе имеет многозначность термина «событие преступления», поскольку его содержание в уголовно-процессуальном законе не определено.

Принято считать, что под событием понимается «случай, происшествие, факт». Очевидно, событие может быть вызвано как силами природы (наводнение и др.), так и действиями человека. Событие по своим последствиям, затрагивающим чьи-либо интересы, бывает полезным, вредным или нейтральным. В ходе уголовного судопроизводства предметом исследования выступает не любое событие, а лишь вредное, ставшее результатом действия (бездействия) человека.

Вместе с тем далеко не всегда такое событие преступно. Для признания его таковым необходимо, чтобы деяние, вызвавшее событие, содержало состав конкретного преступления. Чем же тогда различаются понятия «событие преступления» и «состав преступления», содержащиеся в п. 1 и п. 2 ч. 1 ст.24 УПК РФ?

В уголовно-правовом смысле «событие преступления» по существу тождественно понятию «состав преступления», поскольку преступное событие не может существовать вне хотя бы одного из четырех элементов состава преступления: объекта, объективной стороны, субъекта, субъективной стороны. Иными словами, отсутствие события преступления одновременно означает отсутствие состава преступления. Однако в уголовно-процессуальном аспекте содержание понятия «событие преступления» более узкое, чем понятие «состав преступления», предусмотренное в уголовном праве. Так, применительно к обстоятельствам, подлежащим доказыванию по делу, речь идет отдельно о событии преступления (п. 1 ст.73 УПК РФ), виновности лица в совершении преступления, форме его вины и мотивах (п. 2 ст. 73 УПК РФ), характере и размере вреда (п. 4 ст. 73 УПК РФ) и т.д. Вот почему важно определить круг фактических обстоятельств, входящих в понятие «событие преступления».

В широком смысле термин «событие преступления» следует использовать для обозначения совокупности признаков, характеризующих деяние именно как преступление, т.е. для обозначения круга обстоятельств, характеризующих признаки объективной стороны и объекта преступления. В свою очередь состав преступления охватывает все признаки объекта, объективной стороны, субъекта и субъективной стороны и означает правовую квалификацию по конкретной статье УК РФ имевшего место в действительности общественно опасного деяния.

Сложности в проведении дефиниции понятий «событие преступления», «состав преступления» обуславливают предложения об изменении их редакции. Так, еще в 1968 году Л.М. Карнеева полагала правильным указывать не на отсутствие события преступления, а на «отсутствие события (деяния), подлежащего расследованию», позднее ею же была предложена иная трактовка: «отсутствие события (или деяния), предположение о наличии которого послужило основанием возбуждения дела». По мнению А.Я. Дубинского, правильно объединить данные основания в одно, предусмотрев прекращение уголовного дела «в случае, если не было совершено преступление». Существуют и другие мнения по этой проблеме.

Удачной является конструкция п. 1 ч. 1 ст. 299 УПК РФ, регламентирующей вопросы, разрешаемые судом при постановлении приговора, где речь идет о доказанности деяния, в совершении которого обвиняется подсудимый. Поэтому в п. 1 ч. 1 ст. 24 УПК РФ целесообразно было бы предусмотреть не «отсутствие события преступления», а «отсутствие деяния (действия или бездействия)».

Анализ практики показывает, что уголовные дела должны прекращаться в связи с отсутствием события преступления:

1) когда не имел места сам факт, по которому возбуждено уголовное дело; 2) когда факт, по которому возбуждено уголовное дело, в действительности существовал, однако не носил характера деяния, т.е. не имел субъективного момента, а явился результатом естественных природных процессов; 3) когда факт, по которому возбуждено уголовное дело, находится в непосредственной причинно-следственной связи с действиями самого потерпевшего при отсутствии вины других лиц.

Достаточно часто возникает вопрос о том, какое решение следует принимать, если в ходе расследования не удалось с необходимой определенностью установить, имело ли место событие преступления. На практике такие ситуации вызывают затруднения: в некоторых случаях уголовные дела прекращаются за отсутствием события преступления, в других – за недоказанностью участия обвиняемого в совершении преступления, в третьих – принимается решение о приостановлении производства по делу за неустановлением лица, подлежащего привлечению в качестве обвиняемого.

Представляется, что если в данном случае исчерпаны все возможности для собирания дополнительных доказательств и продолжения расследования, решение о приостановлении уголовного дела принимать нецелесообразно.

Анализ п. 1 ч. 1 ст. 27 УПК РФ показывает, что прекращение уголовного преследования в связи с непричастностью подозреваемого или обвиняемого к совершению преступления требует доказанности совершения самого преступления; недоказанным может быть лишь участие конкретного лица в его совершении. Поэтому, если, несмотря на все предпринятые меры к достоверному выяснению наличия или отсутствия события преступления, установить его не удалось, уголовное дело прекращается по п. 1 ч. 1 ст. 24 УПК РФ.

Отсутствие в деянии состава преступления (п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ) констатируется в тех случаях, когда сам факт деяния, совершенного конкретным лицом, установлен, но деяние не является преступлением. Исследование показало, что на практике данное основание применяется, если:

а) общественно опасное деяние не предусмотрено действующим уголовным законом как преступление, а содержат признаки правонарушения, влекущего иную ответственность;

б) отсутствует хотя бы один из элементов сторон состава преступления;

в) деяние формально и содержит признаки какого-либо деяния, предусмотренного Уголовным кодексом, но в силу малозначительности не представляет общественной опасности, т.е. не причинило существенного вреда и не создало угрозы его причинения личности, обществу или государству;

г) налицо обстоятельства, исключающие преступность деяния (ст. 37-42 УК РФ); а также в случаях: приготовления к преступлению, не отнесенному к категории тяжких или особо тяжких; добровольного и окончательного отказа лица от доведения преступления до конца, если фактически совершенное им деяние не содержит иной состав преступления, а также в иных специальных случаях, предусмотренных для организатора, подстрекателя и пособника преступления (ст. 31 УК РФ);

д) совершения запрещенного уголовным законом деяния в состоянии невменяемости (ст. 21 УК РФ).

е) после совершения преступления принят закон, устраняющий его преступность и наказуемость (ч. 2 ст. 24 УПК РФ).

В УПК РФ в качестве самостоятельного основания прекращения уголовного дела не указано недостижение лицом, совершившим общественно опасное деяние, возраста уголовной ответственности; согласно ч. 3 ст. 27 УПК РФ в таких случаях уголовное преследование прекращается за отсутствием состава преступления.

Надо сказать, что и до принятия УПК РФ некоторые авторы рассматривали недостижение возраста уголовной ответственности как разновидность прекращения дела за отсутствием состава преступления; другие процессуалисты относили данное основание к числу самостоятельных реабилитирующих оснований в связи с тем, что неотъемлемым признаком одного из элементов состава преступления – субъекта – является достижение возраста уголовной ответственности, следовательно, отсутствие этого признака автоматически означает и отсутствие преступления.

Представляется спорной позиция законодателя о прекращении уголовного преследования лица, не достигшего возраста уголовной ответственности, по реабилитирующему основанию. Следует признать, что в действиях такого лица формально отсутствует состав преступления (один из его элементов – субъект). Но нельзя игнорировать очевидный факт – лицо не подлежит уголовному преследованию только вследствие недостижения возраста, с которого оно является субъектом данного преступления. В такой ситуации вряд ли справедливо утверждать о реабилитации лица, в т.ч. возмещении ему вреда. В связи с этим представляется весьма продуманной конструкция ст.5 УПК РСФСР 1960 года, где наряду с реабилитирующим основанием – отсутствием состава преступления, содержалось и нереабилитирующее – недостижение возраста уголовной ответственности (п.5 ч.1 ст.5 УПК РСФСР 1960 года).

Прекращение уголовного преследования вследствие непричастности подозреваемого или обвиняемого к совершению преступления (п. 1 ч. 1 ст. 27 УПК РФ) означает полную и безусловную реабилитацию лица. К сожалению, юридическая реабилитация обвиняемого далеко не во всех случаях приводит к его социальной реабилитации (восстановлению на его прежнем месте работы, в соответствующих званиях, наградах и т.д.). Причина такого положения – неадекватное юридическому содержанию данного основания восприятие его обществом, перед которым обвиняемый выступает как не полностью изобличенный преступник. Истоки такого понимания следует искать в отечественной и зарубежной истории. Так, при инквизиционном типе уголовного процесса, существовавшем в России до середины XIX столетия, при недостаточности улик лицо не оправдывалось, а оставлялось в подозрении.

Негативное отношение к прекращению уголовного дела по данному основанию сложилось и среди практических работников, поскольку принятие такого решения расценивалось как результат их некачественной работы, как недостижение целей уголовного судопроизводства, связанных с установлением истины по делу.

На этом основании некоторыми авторами предлагалось вообще исключить из закона данное основание прекращения уголовного дела. Указанная позиция в некоторой степени нашла отражение в УПК РФ, где предусмотрено прекращение уголовного преследования за непричастностью подозреваемого или обвиняемого к совершению преступления.

Термин «непричастность» – неучастие в чем-либо – определяется в п. 20 ст. 5 УПК РФ как неустановленная причастности либо установленная непричастность лица к совершению преступления.

Анализ уголовно-процессуального закона, а также теоретических разработок по этому поводу дает возможность определить следующие условия правомерности применения п. 1 ч. 1 ст. 27 УПК РФ в качестве основания прекращения уголовного преследования: 1) доказанность события и состава преступления; 2) принятие решения в отношении подозреваемого или обвиняемого; 3) исчерпанность всех возможностей для собирания дополнительных доказательств; 4) отсутствие других реабилитирующих оснований прекращения уголовного дела.

Первое условие. Событие и состав преступления должны быть доказаны.

Если необходимость прекращения уголовного преследования не вызвана непричастностью обвиняемого к совершению преступления, а обусловлена тем, что достоверно не установлен сам факт его совершения, дело должно прекращаться за отсутствием события преступления.

Не все авторы согласны с указанной позицией. Так, существует мнение о трех самостоятельных основаниях прекращения уголовного дела: а) ввиду недоказанности события преступления; б) ввиду недоказанности участия обвиняемого в совершении преступления; в) ввиду недоказанности вины лица в совершении инкриминируемого ему деяния.

Аргументом подобной точки зрения служит утверждение о том, что, поскольку само деяние тесно взаимосвязано с личностью конкретного лица, прекращение за недоказанностью уголовного дела в отношении этого лица автоматически влечет прекращение дела в целом.

Действительно, подчас возникает вопрос: каким основанием руководствоваться при прекращении уголовного дела, возбужденного по заявлению в отношении конкретного лица (например, дела о взяточничестве или об изнасиловании)? Очевидно, в таких случаях установление преступного события и виновности лица неразрывно связаны: доказанность одного факта означает доказанность другого.

Существует мнение, что дела, по которым решение вопроса о наличии преступного деяния зависит от доказанности вины именно данного лица, а его вина не установлена, хотя уже исчерпаны все возможности для собирания доказательств, должны прекращаться за недоказанностью его участия.

Представляется, что эта точка зрения не вполне правильна. Именно за отсутствием (неустановлением) события преступления подлежат прекращению уголовные дела об изнасиловании, когда обвинение основывается на одних показаниях потерпевшей, а также о взяточничестве, где отсутствуют достоверные доказательства самого факта дачи взятки. Поскольку достоверно не установлено событие преступления, исключается постановка и разрешение вопроса о виновности конкретного лица. Подобная позиция нашла поддержку в теории уголовного процесса.

Кроме того, в п. 1 ч. 1 ст. 27 УПК РФ речь идет о непричастности к совершению именно преступления, следовательно, при применении этого основания необходимо доказать наличие самого преступного деяния. В противном случае требует применения п. 1 ч. 1 ст. 24 УПК РФ.

Аналогичным образом следует подходить к доказанности состава преступления. По существу, факты, составляющие элементы состава преступления, – это факты, из которых строится обвинение. Если каждый из них не доказан с несомненностью, получается, что в действительности он не существует, и уголовное дело прекращается за отсутствием в деянии состава преступления.

Второе условие. Прекращение уголовного преследования в связи с непричастностью к совершению преступления действует в отношении не только обвиняемого (как это было предусмотрено в УПК РСФСР 1960 года), но и подозреваемого.

В связи с этим нельзя обойти вниманием проблему обоснованности решений о привлечении лица в качестве обвиняемого (или выдвижении против лица подозрения) и о прекращении уголовного преследования в связи с непричастностью подозреваемого или обвиняемого к совершению преступления. Означает ли прекращение уголовного преследования лица по данному основанию, что возбуждение уголовного дела против лица, его задержание, привлечение в качестве обвиняемого были осуществлены следователем и дознавателем без достаточных оснований?

Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо определить уровень знания следователя и дознавателя об обстоятельствах преступления (в категориях вероятности и достоверности) на момент принятия каждого из этих решений.

Очевидно, на завершающих этапах расследования уголовного дела при принятии решений следователь должен иметь достоверный уровень знания, не вызывающий сомнений в однозначности и правильности выводов обо всех элементах предмета доказывания.

Специфика прекращения уголовного преследования по п. 1 ч. 1 ст. 27 УПК РФ состоит в том, что в равной степени достоверно знание следователя и дознавателя как о совершении преступления лицом, так и о несовершении им такового. Кроме того, следователь и дознаватель приходят к достоверному выводу об отсутствии перспективы для устранения возникших сомнений и снятия указанной неопределенности.

Однако следователь и дознаватель не в состоянии сразу прийти к окончательным выводам по уголовному делу, характеризующимся достоверным знанием. Поэтому в ходе расследования ими принимаются различные промежуточные решения, в основе которых лежит вероятный уровень знания. При этом степень вероятности знаний постепенно возрастает, и оно становится достоверным (однозначным).

Так, в основе решения о привлечении лица в качестве обвиняемого лежит вероятный уровень достигнутого знания, хотя и приближающийся к достоверности, но не позволяющий считать исчерпывающе доказанными обстоятельства преступления, поскольку расследование еще не завершено.

В связи с этим трудно согласиться с позицией тех процессуалистов, которые считают, что в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого обвинение должно быть основано на достоверном знании. В обоснование такой точки зрения чаще всего приводится довод о том, что вероятное знание свидетельствует об отсутствии убежденности следователя в правильности принимаемого им решения.

На наш взгляд, обоснования доказательствами требует как достоверность знания следователя, так и его вероятность. Поэтому вероятное знание, лежащее в основе решения о привлечении лица в качестве обвиняемого, вовсе не означает неуверенности следователя, обладающего определенной совокупностью доказательств, в правильности этого решения. Закон же (ст. 171 УПК РФ) связывает обоснованность привлечения к уголовной ответственности не с возникновением у следователя соответствующего убеждения, а с наличием для этого достаточных доказательств.

Кроме того, очевидна опасность некритического отношения следователя к выводу, сформулированному в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого, стремление во что бы то ни стало подтвердить его правильность последующим расследованием уголовного дела. Поэтому если исходить из достоверного уровня знаний на момент привлечения лица к уголовной ответственности (или возбуждения уголовного дела против лица, или его задержания и т.д.), следователю и дознавателю сложно будет признать несостоятельность или недоказанность выдвинутого им обвинения, обнаружившуюся в ходе расследования, и принять решение о прекращении уголовного преследования по п. 1 ч. 1 ст. 27 УПК РФ.

Третье условие. При прекращении уголовного преследования по данному основанию в отношении подозреваемого или обвиняемого должны быть исчерпаны все возможности для собирания дополнительных доказательств.

Указанная в законе «исчерпанность» возможностей для собирания доказательств означает не столько субъективное мнение следователя, сколько объективную невозможность восполнения доказательственного материала.

В связи с этим необходимо затронуть вопрос об объективной истине при решении вопроса о прекращении уголовного преследования по п. 1 ч. 1 ст. 27 УПК РФ.

Целью доказывания в уголовном процессе является установление объективной (материальной) истины, под которой надо понимать «полное соответствие выводов следствия и суда объективным фактам действительности».

В процессуальной литературе длительное время общепринятой считалась точка зрения о возможности достижения объективной истины по каждому уголовному делу, что обосновывалось положением теории познания об отсутствии в принципе непознаваемых явлений и наличии лишь непознанных.

Однако, по мнению ряда авторов, из этого правила существуют исключения: при прекращении уголовного дела за недоказанностью участия обвиняемого в совершении преступления одинаково вероятно доказывается как совершение, так и несовершение деяния обвиняемым при достоверной доказанности события преступления. При отсутствии возможности для собирания дополнительных доказательств это означает, что объективная истина не достигнута.

Так, Я.О. Мотовиловкер пишет: «Когда подсудимый оправдывается ввиду положительно доказанной его невиновности, приговор выносится в соответствии с принципом объективной истины. Но когда тот же подсудимый в такой же мере полностью реабилитируется, полностью оправдывается ввиду неустранимых и неустраненных сомнений в его виновности, приговор выносится в соответствии не с принципом объективной истины, а с принципом презумпции невиновности». Иными словами, лицо лишь юридически признается невиновным при прекращении дела в связи с недоказанностью его участия в совершении преступления, однако вероятность того, что он в действительности преступление совершил, вовсе не исключается. Аналогичной позиции придерживаются и другие авторы.

В последнее время указанная точка зрения вновь получила распространение. К примеру, по мнению Ю.В. Кореневского, невозможно утверждать об установлении истины в случае констатации недоказанности участия обвиняемого в совершении преступления. Получается, что следователю неизвестно, совершил ли преступление обвиняемый. Поэтому отрицательный ответ на вопрос о виновности следует не из позитивно установленной невиновности, а из доказательственного аспекта презумпции невиновности о том, что все неустранимые сомнения толкуются в пользу обвиняемого.

В приведенных точках зрения по существу противопоставляются установление объективной истины и презумпция невиновности: где применяется презумпция невиновности, там устраняется требование установления объективной истины. По данной проблеме необходимо согласиться с позицией М.С. Строговича: применение презумпции невиновности к тому и направлено, чтобы обеспечить достижение истины по уголовному делу, устранить все, что недостоверно, сомнительно, недоброкачественно.

Согласно презумпции невиновности недоказанная виновность тождественна доказанной невиновности, а неустановленная причастность – установленной непричастности (п. 20 ст. 5 УПК РФ). Поэтому прекращение уголовного преследования в связи с непричастностью подозреваемого или обвиняемого к совершению преступления снимает с лица всякое обвинение и подозрение.

Представляется, что презумпция невиновности и следствия из нее относительно толкования сомнений в пользу обвиняемого призваны оградить лицо от неосновательного обвинения, устранить сомнения в доказанности обстоятельств совершения преступления. В то же время закон не требует от участников уголовного судопроизводства (в т.ч. и следователя и дознавателя) доказывать невиновность лица. Поэтому, если не доказана вина обвиняемого, это значит только одно – лицо не участвовало в совершении преступления.

В связи с этим формула «недоказанная виновность равна доказанной невиновности» применима не к установлению истины по делу, а означает реабилитацию лица, неосновательно привлеченного к уголовной ответственности.

При решении вопроса о прекращении уголовного преследования следователь и дознаватель должны прийти к однозначному выводу, совершил или нет преступление подозреваемый или обвиняемый, никакого уклонения от ответа на этот вопрос быть не может. Если же следователь не знает, совершил ли преступление подозреваемый или обвиняемый, то это требует проведения дополнительных следственных действий для установления лица, действительно совершившего данное преступление.

При этом решение следователь и дознаватель принимают, руководствуясь не количеством улик (улики есть, но их мало), а их достоверностью, действительной связью с исследуемым деянием, доказательственной силой.

Утверждение, что любое преступление может и должно быть раскрыто, не означает во всех случаях недобросовестности следователя и дознавателя при недостижении такого результата. Конечно, установление истины в значительной мере зависит от следователя и дознавателя, их профессионального уровня, соблюдения ими требований закона. Однако нельзя не учитывать и ряд объективных факторов (объем и качество следов преступления). Если следов преступления недостаточно, тем более, если причастными к преступлению лицами предприняты меры к их уничтожению или фальсификации, установление истины становится затруднительным. Поэтому обоснованно суждение Р.С. Белкина, полагающего, что имеется небольшая часть уголовных дел, расследование по которым не увенчалось успехом именно в силу действия объективных отрицательных факторов … и как бы мало ни было таких дел, пренебречь ими нельзя, как нельзя возлагать ответственность за них на следователя.

Если возможности для собирания дополнительных доказательств, подтверждающих виновность лица, исчерпаны, а имеющихся фактических данных все же недостаточно для вывода об участии лица в совершении преступления, следователь не может уклониться от окончательного разрешения дела. В этой ситуации следователь приходит к выводу о невиновности подозреваемого или обвиняемого в инкриминируемом деянии, его неучастии в совершении преступления, а значит, истина в отношении этого лица установлена и уголовное преследование прекращено. При этом истина по делу в целом на данном этапе не устанавливается.

Действительно, ч. 4 ст. 27 УПК РФ не случайно специально оговаривает, что допускается прекращение уголовного преследования в отношении подозреваемого, обвиняемого без прекращения уголовного дела. Предварительное следствие или дознание необходимо продолжать до полного установления обстоятельств, входящих в предмет доказывания по делу. Если же после принятия решения о прекращении уголовного преследования по п. 1 ч. 1 ст. 27 УПК РФ лицо, совершившее преступление, не обнаружено, несмотря на производство всех следственных действий, возможных в отсутствие обвиняемого, возникает необходимость приостановить производство по делу за неустановлением лица, подлежащего привлечению в качестве обвиняемого.

Четвертое условие. При расследовании преступления может возникнуть ситуация, когда в наличии окажется несколько оснований прекращения уголовного преследования.

Очевидно, в одном правоприменительном акте, завершающем производство по делу, смешение различных оснований недопустимо. В таких случаях в силу презумпции невиновности в первую очередь применяется одно из реабилитирующих оснований.

Что же касается наличия нескольких реабилитирующих оснований прекращения уголовного преследования, то предусмотренное в п. 1 ч. 1 ст. 27 УПК РФ должно применяться лишь в случае отсутствия других реабилитирующих оснований. Это обуславливается, во-первых, презумпцией невиновности лица, подозреваемого или обвиняемого в совершении преступления, а во-вторых, при констатации отсутствия события или состава преступления либо других обстоятельств, составляющих реабилитирующие основания, беспредметным становится сам вопрос об участии какого-либо лица в совершении такого преступления.

Прекращение уголовного дела возможно за отсутствием заявления потерпевшего, если дело может быть возбуждено не иначе как по его заявлению (п. 5 ч. 1 ст. 24 УПК РФ). Это основание представляет собой один из элементов диспозитивности в уголовном судопроизводстве.

По общему правилу дела частного и частно-публичного обвинения возбуждаются исключительно по заявлению потерпевшего (ч. 2 и 3 ст. 20 УПК РФ). Вместе с тем при возбуждении уголовных дел частного обвинения прокурором, а также следователем или дознавателем в порядке ч. 4 ст. 20 УПК РФ участие указанных должностных лиц придает таким делам публичный характер.

Наиболее распространены на практике ситуации, когда возбужденное и расследуемое без учета предусмотренных ч. 2 и 3 ст. 20 УПК РФ положений дело относится к категории дел не публичного, а частного или частно-публичного обвинения (такая ситуация может возникнуть при переквалификации деяния). Очевидно, что дальнейшее производство по делу частного или частно-публичного обвинения в этом случае недопустимо и бессмысленно: поскольку дело возбуждено с нарушением ст. 20 УПК РФ, постольку его производство незаконно, и в соответствии со ст.75 УПК РФ получаемые в ходе расследования доказательства будут признаны не имеющими юридической силы, не могут быть положенными в основу обвинения, а также использоваться для доказывания любого из обстоятельств, предусмотренных ст. 73 УПК РФ. Поэтому производство по делу прекращается по п. 5 ч. 1 ст. 24 УПК РФ за отсутствием заявления потерпевшего.

Частным случаем рассматриваемого основания представляется возможность прекращения уголовного дела в порядке ст. 23 УПК РФ в отношении преступлений против интересов службы в коммерческих или иных организациях.

Прекращение уголовного преследования в отношении подозреваемого или обвиняемого, о котором имеется вступивший в законную силу приговор по тому же обвинению либо определение суда или постановление судьи о прекращении уголовного дела по тому же основанию (п. 4 ч. 1 ст.27 УПК РФ), базируется на предписаниях ст. 392 УПК РФ об общеобязательности решений суда. Согласно ч. 1 ст. 50 Конституции Российской Федерации никто не может быть повторно осужден за одно и то же преступление. Международным пактом о гражданских и политических правах также установлено, что никто не должен быть вторично судим или наказан за преступление, за которое он уже был окончательно осужден или оправдан в соответствии с законом и уголовно-процессуальным правом каждой страны (ст. 15). В ст.6 УК РФ данный конституционный принцип справедливости воспроизведен в несколько иной редакции: никто не может нести уголовную ответственность дважды за одно и то же преступление.

Следовательно, одно и то же лицо неоднократно не может привлекаться к уголовной ответственности за одно и то же преступление независимо от того, было ли оно ранее за это осуждено, оправдано или же дело о нем прекращено судом. Однако непременным условием прекращения уголовного преследования по данному основанию является вынесение соответствующего судебного решения в отношении данного лица. Если в совершении преступления принимали участие иные лица, которые не привлекались к уголовной ответственности, то наличие решений суда не служит основанием для прекращения уголовного преследования в отношении этих лиц.

Решение суда, вступившее в законную силу, препятствует производству по делу, если оно вынесено по тому же обвинению. Понятие «то же обвинение» распространяется не только на ситуации, когда обвинение, по которому проводилось судебное разбирательство, остается прежним в буквальном смысле, но и когда речь идет о необходимости другой правовой квалификации деяния. В данном случае важна неизменность фактической стороны преступления.

В соответствии с запретом повторного привлечения к уголовной ответственности за одно и то же преступление уголовное преследование подлежит прекращению также при наличии в отношении подозреваемого или обвиняемого неотмененного постановления органа дознания, следователя или прокурора о прекращении уголовного дела по тому обвинению либо об отказе в возбуждении уголовного дела (п. 5 ч. 1 ст. 27 УПК РФ).

В законе впервые в качестве оснований прекращения уголовного дела и (или) уголовного преследования закреплено отсутствие заключения суда о наличии признаков преступления в действиях одного из лиц, указанных в пунктах 1, 3 – 5, 9 и 10 части первой статьи 448 УПК РФ, либо отсутствие согласия соответственно Совета Федерации, Государственной Думы, Конституционного Суда Российской Федерации, квалификационной коллегии судей на возбуждение уголовного дела или привлечение в качестве обвиняемого одного из лиц, указанных в пунктах 1 и 3 - 5 ч. 1 ст. 448 УПК РФ (п. 6 ч. 1 ст. 24 УПК РФ).