Прозрачность. Проективный реализм ограничивается пределами того, что утверждают правила проекции

Проективный реализм ограничивается пределами того, что утверждают правила проекции. Изменение пропорции или размеров, если оно не используется в целях карикатуры или фантазии, должно быть незначительным. В особенности не могут быть нарушены два принципа. Один из них относится к частичному совпадению или наложению, другой касается самой проекции.

Оверлэппинг, как я уже показал раньше, вводил новое пространственное измерение и тем самым делал возможным расположение нескольких объектов в одной и той же плоскости картины. Однако это совпадение в плоскости проекции компенсировалось строгим раз делением по глубине. Один объект должен был находиться впереди другого (рис.84,а). С технической стороны это означало, что частичное совпадение должно всегда оставаться односторонним. Исключение составляет случай, когда необходимо передать свойство прозрачности. Современное искусство обходится без этого ограничения: в нем практикуется взаимный оверлэппинг (рис. 84,6). Одно и то же пространство рисуется так, что принадлежит более чем одному объекту, разрушая тем самым строго определенные свойства объекта, хранимые в нашей памяти. Эта неопределенность уничтожает традиционное соподчинение главного и второстепенного: не существует больше такой изобразительной единицы, которая одно временно была бы целостной и располагалась на переднем плане, а другая имела бы сокращенные размеры и находилась бы несколько сзади. Обе являются в одно и то же время и целыми и сокращенными, обе находятся на переднем плане и сзади. Пропадает ясность взаимных отношений одного объекта с другим. Изображение претендует на завершенность, однако эта целостность нарушается вторжением, хотя и непонятно, какая плоскость вторгается, а какая остается нетронутой.

Рис. 84

Взаимное проникновение разрушает также единство и непрерывность объекта. Как видно на рис.84, оверлэппинг влечет за со бой парадоксальное явление — незавершенность способствует сплоченности и непрерывности (а), тогда как завершенность разрушает эти качества (b). Таким образом, изображенный объект приобретает свойство прозрачности, которая является продуктом разума, а не осязаемой реальностью.

Вопросы выбора оптимальной проекции

Второй принцип, который не может быть нарушен в традиционной реалистической живописи, касается выбора проекции. Как я уже говорил, один из способов изображения трехмерного тела на плоской поверхности состоит в воспроизведении его внешнего вида под определенным углом. Многие цивилизации не чувствовали необходимости в выборе точки наблюдения, дающей целостное представление об объекте или о расположении объектов в природе, потому что лежащее в основе визуальное представление не было связано с каким-либо специфическим видом предмета, а относилось к объекту «как таковому». Однако, так как вещи стремились изображать по возможности точно и четко, должны были соблюдаться определенные правила сочетания проекций. Прежде всего, должны были быть выбраны главные характерные проекции, которым следует органически сочетаться между собой. Например, голова и шея должны симметрично располагаться между плечами. Различие в проекции должно учитывать органическое и перцептивное подразделение, то есть фронтальное изображение глаза может быть помещено в рисунок головы, выполненный в профиль, потому что он представляет относительно независимую сущность, тогда как фронтальное изображение носа или рта является неприемлемым для лица в профиль. Более того, туловище или часть туловища могут изображаться только один раз. Можно давать либо фронтальное изображение объекта, либо его вид сбоку, но ни в коем случае не две проекции одновременно. Боковой вид слева нельзя сочетать с боковым изображением того же предмета справа.

Нарушения этих правил даже в искусстве первобытных людей происходят случайно. В детских рисунках сочетание фронтального изображения носа с его изображением в профиль встречается на стадии смены способов рисования. Выразительные примеры такого способа изображения редки и характерны для какой-либо специфической области, чаще всего подобный подход осуществляется с декоративной целью.

Современное искусство напоминает нам ранние формы изображения. Оно также сочетает в одно целое виды, полученные с различных точек наблюдения, но делает это другим путем. Современный художник является наследником того периода в истории искусства, для которого характерно отождествление объекта с тем, как последний проекционно изображен на рисунке. По-видимому, точность проекции гарантировала жизненность образа. В конце XIX века подобный способ изображения, который являлся критерием оценки произведения, был признан односторонним, субъективным и второстепенным. Беглый и поверхностный жизненный опыт, ставший типичным для большинства людей западной цивилизации, более удачно отражался быстротечными образами. Но мир, представленный этими образами, был несубстанционален. Поэтому художники пришли к выводу, что человек в своем взаимодействии с действительностью осужден на обладание одними лишь мимолетными зрительными впечатлениями. Ни одно из этих впечатлений само по себе не могло символизировать целого. Взятые же все вместе, они были лишь нагромождением противоречивых взглядов и сбивали с толку. Борясь за возвращение устойчивого мира, такого, каким его воспринимает невинный младенец, художники прибегли к методике изображения, присущей детским рисункам и рисункам древних египтян. Разница состояла лишь в том, что в детском изображении, например, стакана воды (рис. 85,а), сочетание вида сбоку и вида сверху в симметричной модели выражает устойчивую завершенность и целостность заслуживающей доверия реальности, тогда как в изображенной Пикассо соуснице (рис. 85,b) фронтальный вид и вид сбоку, округлые и прямоугольные формы, левый и правый наклоны — все совпадает в кричащем противоречии. Объединяя вид головы сбоку и ее фронтальное изображение, художник делает кар тину более завершенной, а, следовательно, более достоверной. Но тем самым он принудительно, без всякого основания для естественного синтеза соединяет воедино две противоположные вещи: спокойствие лица, изображенного целиком, и динамическую направленность профиля. Его цель — достичь напряжения, создаваемого совмещением несовместимого.

Рис.85

Я не могу согласиться с принятой в настоящее время теорией, в соответствии с которой разнообразие подобных проективных видов создает динамический эффект. Предполагали, что этот метод изображения требует, чтобы зритель перелетал на крыльях воображения от одного вида проекции к другому или одновременно находился бы в различных местах. По-видимому, данная теория является с психологической точки зрения неправильной, так как основана на предположении, что картина вызывает у зрителя иллюзию его пребывания в той пространственной позиции, которой требует изображаемая в картине проекция. Это бывает верно в крайне редких случаях. Рассматривая древнеегипетский рельеф, зритель, по-видимому, не будет совершать поворот на 90 градусов в тот момент, когда его глаз переходит от рассмотрения профиля головы к фронтальному изображению грудной клетки. Сами египтяне также не думали об одновременности различных точек наблюдения. Напротив, их картины были независимы от любой фиксированной точки восприятия, как и визуальное представление, которое они олицетворяли. Позднее этот прием перешел в искусство, основанное на законах перспективы. Глядя на фотографию потолка, расписанного барочной живописью, мы ощущаем известную неловкость. Тем не менее, мы можем смотреть на подобную картину, не ложась на спину. То же самое происходит и в других случаях. Хотя картина, нарисованная по законам перспективы, выглядит (и должна выглядеть) «правильной» относительно только одной точки восприятия, в которой находится сам художник в то время, когда он рисует. Тем не менее, мы рассматриваем ее свободно по всем направлениям и нам ничуть не мешает тот факт, что перспектива не изменяется за перемещением нашего внимания. Это происходит потому, что на восприятие субъекта не влияет, включил ли он себя в пространство картины или нет. Скорее, он глядит в пространство картины из какой-то внешней точки. Следовательно, не удивительно, что сочетание, например, фронтального и бокового изображения, как таковое, не создает какого-либо динамического эффекта или напряжения. Пока формальное выделение частей будет достаточно четким, они будут восприниматься просто как предметы с различной ориентацией, даже если они физически принадлежат одному и тому же объекту. Напряжение возникает только в том случае, если оно создается зрительно воспринимаемыми средствами. Когда изображения, выполненные с различных точек зрения, слиты воедино, из визуального противоречия, вызванного тем, что вещь выступает своими разными сторонами, возникает напряжение. Напряжение будет наибольшим, когда два изображения слиты более тесно, например, как в рисунке бычьей головы, выполненном Пикассо (рис. 86).

Рис. 86

В этом рисунке фронтальные и боковые проекции появляются в пределах одного и того же контура как неразделимое, зрительно воспринимаемое целое. Итак, динамический эффект не является результатом ни воображаемого перемещения зрителя относительно картины, ни изображенного предмета относительно воспринимающего субъекта. Напротив, динамический эффект достигается в результате напряженности, создаваемой зрительно воспринимаемыми противоречиями в самой изобразительной модели.