Стоицизм

Стоицизм как специфическое направление философской мысли просуществовало с Ш в. до н.э. до III в. Стоицизм — это наименее “греческая” из всех философских школ. Ранние стоики, в большинстве своем сирийцы: Зенон Китионский с Кипра, Клеанф, Хрисипп. Их труды сохранились лишь в отдельных фрагментах, поэтому обстоятельное уяснение их воззрений существенно затруднено. К поздним стоикам (I и II вв.) относятся Плутарх, Цицерон, Сенека, Марк Аврелий — это в основном римляне. Их труды дошли до нас в виде полных книг.

Уже при одном слове “стоик”, по словам А.Ф. Лосева, возникает представление о мудром человеке, который весьма мужественно выносит все невзгоды жизни и остается спокойным несмотря на все неприятности и несчастья, им переживаемые. Действительно, стоики в своих воззрениях, безусловно, выдвигали на первый план понятие спокойного и всегда уравновешенного, даже “бесчувственного” мудреца. В этом проявлялся идеал внутренней свободы, свободы от страстей, который лелеяли почти все стоики.

Согласно Хрисиппу (ок. 280—208 до н.э.), существует мировая душа. Это чистейший эфир, самый подвижный и легкий, женственно-нежный, как бы тончайший вид материи[62].

Представитель позднего стоицизма Марк Аврелий (121 —180) римский император с 161 г. н.э.) был убежден, что Бог дает каждому человеку особого доброго гения в руководители. (Эта идея возродилась в христианстве в образе ангела-хранителя.) Для него Вселенная — тесно связанное целое; это единое, живое существо;' обладающее единой субстанцией и единой душой. Приведем некоторые из афоризмов Марка Аврелия: “Чаще размышляй о связи всех вещей, находящихся в мире, и об их взаимоотношении”, “Чтобы ни случилось с тобой — оно предопределено тебе из века. И сплетение причин с самого начала связало твое существование с данным событием”. И еще: “Люби человечество. Следуй Богу... И этого достаточно, чтобы помнить, что Закон правит всем”.

Характеризуя различные свойства души, стоики особое внимание уделяли феномену воли; учение было построено на волевом принципе, на самообладании, терпении и т.п. Они стремились к полному самодовлению. (И в нашем представлении стоический мудрец — это человек, обладающий могучей и непреклонной силой воли.)

Развитие природы они трактовали также в религиозном духе, считая, что все предопределено. Бог не отделен от мира, он — душа мира, благодетельное провидение.

Стоики исходили из принципа всеобщей целесообразности. Все имеет свой смысл: даже клопы полезны, поскольку они помогают просыпаться по утрам и не лежать слишком долго в постели. Суть этого принципа хорошо выражают стихи:

Веди меня, властитель Зевс и Рок,

К назначенному вами мне пределу!

Последую охотно; если ж нет, —

Я, ставши трусом, все ж вас не избегну;

Ведет послушных Рок, влечет строптивых.

Свобода для знаменитого мыслителя, писателя и государственного деятеля Сенеки (ок. 4 до н.э. — 65 н.э.) — это божество, которое господствует над всеми вещами и событиями. Ничто не может ее изменить. Отсюда покорность, выносливость и стойкое перенесение жизненных невзгод. Стоический мудрец не сопротивляется злу: он его понимает и стойко пребывает в его смысловой текучести, поэтому он невозмутим и спокоен.

Недаром в продолжение всей истории стоицизма Сократ был главным божеством стоиков; его поведение во время суда над ним, отказ от бегства, спокойствие перед лицом смерти, утверждение о том, что несправедливость наносит больше вреда тому, кто ее совершает, чем жертве, — все это целиком отвечало учению стоиков.

Ранние стоики в своих идеях бытия следовали античной традиции. Они исходили из того, что тело мира образовано из огня, воздуха, земли и воды. Душа мира — это огненная и воздушная пневма. Все бытие мыслилось только как разная степень напряжения божественно-материального первоогня. Согласно учению стоиков об огненной стихии сущности мира, этот огонь превращается во все прочие стихии по закону, который вслед за Гераклитом называли Логосом. В трудах стоиков множество рассуждении о стоическом Логосе, который понимался как нечто объективное в своем слиянном единстве с материальными стихиями всего сущего. Логос мира у стоиков отождествлялся с Судьбой. По их утверждению, Судьба есть Логос Космоса: он упорядочивает все в мире. Зенон (332—262 до н.э.) говорил, что Судьба — это власть, двигающая материю. Он определял бога как пламенный разум мира: бог наполняет собой весь мир, как мед наполняет пчелиные соты; он — верховная глава, управляющая всем сущим. По Зенону, Бог, Ум, Судьба — одно и то же.(Поэтому стоики верили в астрологию и предсказания.)

По природе, учили стоики, все человеческие существа равны. Марк Аврелий в своем труде “Наедине с собой” хвалит политию, управляемую на основе равных прав и равной свободы слова, и царское правление, которое уважает более всего свободу управляемых. Это был идеал, который не мог быть осуществлен в Римской империи, но оказывал влияние на законодателей, в частности в период правления Марка Аврелия было улучшено положение женщин и рабов. (Христианство переняло эту часть учения стоиков вместе со многими другими[63].)

Стоиков интересовали не столько тайны Космоса, сколько стихия выражения и выразительности. Давая в общем весьма грубоватую космологию, они, говорил А.Ф. Лосев, оказались весьма тонкими филологами и ценителями именно выразительных форм сознания, а диалектика понималась ими в теснейшей связи с риторикой, с искусством вести разговор. (С этим содержанием диалектика вошла и в средневековое мышление.)

У стоиков мы находим многочисленные и тонко развитые логические и грамматические изыскания: истоки грамматики — именно в школе стоиков. С их точки зрения, собственно философское начало коренится в человеческом субъекте. Но это не был собственно субъективизм. Стоики использовали термин “лектон”. Он обозначает тот предмет, который мы имеем в виду, когда пользуемся его обозначением. Известно, что и язык (его лексика и грамматика, синтаксис, семантика и т.п.) субъективен. Но словами мы обозначаем предметы, их связи и отношения. Следовательно, то, что мы обозначаем, вернее, то, что мы имеем в виду, обозначая предметы, и не субъективно, и не объективно. Когда оно соответствует действительности, оно объективно и даже истинно, но оно может быть и ложным. Стоики, по словам Лосева, делают вполне правильный вывод, а именно, что лектон, когда мы используем его при обозначении или назывании предмета, может быть и истинным, и ложным, т.е. оно выше как истины, так и лжи. По Плотину, стоический лектон является только мыслительной конструкцией, связанной со словом, но не обладает причинно-метафизическим существованием. Лектон — это чистый смысл.

Стоики исходили из различения словесного звучания и содержащегося в нем утверждения, откуда ведет свое происхождение позднейшее стоическое различение “звучащего слова” и “словесной предметности”, или “смысла” (лектон)[64]. Так что термин “лектон” означает теорию обозначаемого.

О делении философии на логику, физику и этику говорил еще Аристотель, тем не менее у стоиков это деление получило окончательное признание, в силу чего эти три философские дисциплины были разграничены и логика стала самостоятельной дисциплиной.

Таким образом, эллинистически-римский период развития философской мысли принес с собой в мир немало нового, что резко отличает его от предыдущего периода греческой классики.

Приведем высказывание Вл. Соловьева:

“В то время как Александры и Цезари политически упраздняли на Востоке и на Западе шаткие национальные границы, космополитизм вырабатывался и. распространялся как философский принцип представителями двух наиболее популярных школ — бродячими циниками и невозмутимыми стоиками. Они проповедовали верховенство природы и разума, единой сущности всего существующего и ничтожность всех искусственных и исторических разделений и границ. Человек по самой природе своей, следовательно всякий человек, учили они, имеет высшее достоинство и назначение, состоящее в свободе от внешних привязанностей, заблуждений и страстей — в непоколебимой доблести того мужа, который,

Когда б весь мир, дав трещину, распался,

Бестрепетным в развалинах остался”[65].

В заключение заметим следующее. Философы обычно обладают известной широтой ума и в основном способны не считаться с несчастьями в своей личной жизни; но даже они не могут подняться выше наивысшего добра или зла их времени. В плохие времена они придумывают утешения, а в хорошие — их интересы являются скорее чисто интеллектуальными. Сравнивая тон, каким говорит Марк Аврелий, с тоном сочинений Ф. Бэкона, Дж. Локка или Кон-дорсе, мы, по словам Б. Рассела, видим разницу между утомленным веком и веком надежды. В век надежды огромное современное зло, несчастья переносимы, ибо сознание говорит, что они пройдут. Но в век усталости даже подлинные блага теряют свою прелесть. Этика стоиков соответствовала временам Эпиктета и Марка Аврелия: она призывала скорее к терпению, чем к надежде.