Прощание

Я приглашаю вас совершить путешествие в прошлое, подобно тем, кто спустя годы еще раз отправляется в дорогу, чтобы вернуться туда, где в свое время произошло нечто решающее.

Но на этот раз там не подстерегают опасности, все опасности уже преодолены. Так старые вояки, когда давно уже все войны позади, ещё раз шагают через то поле боя, где им пришлось на деле показать себя. Давно уже там снова растет трава, цветут и плодоносят деревья. Они, быть может, даже не узнают это место, поскольку оно покажется им не таким, как сохранила его память; им требуется помощь, чтобы сориентироваться.

А все же странно, как по-разному мы себя ведем перед лицом опасности. Вот, например, ребенок, оцепенев от ужаса, стоит перед большой собакой. Но тут приходит мать, берет его на руки, и напряжение спадает, он начинает рыдать. И уже скоро он поворачивает голову и с безопасной высоты как ни в чем не бывало смотрит на страшного зверя.

Другой, порезавшись, не может видеть, как течет его кровь. Но стоит ему отвернуться, и он почти не чувствует боли.

Стало быть, скверно, если все чувства разом захвачены происходящим и уже не могут действовать независимо друг от друга, так что человек перестает видеть, слышать и чувствовать, что происходит на самом деле, когда одно из них оказывается поражено.

Теперь мы отправляемся в дорогу, где каждый увидит полную картину того, что пожелает, но не всю сразу. И будет всему свидетелем, но под такой защитой, которая ему нужна. Он сможет также разобраться, что здесь имеет значение, одно вслед за другим. А кто захочет, в путь отправить может вместо себя другого, подобно тому, кто поудобней устраивается в кресле, смежает веки и видит сон о том, как путешествует, и кто, пусть даже он остается дома и спит, все переживает так, как если бы был там.

Наш путь лежит в тот город, который был богат и знаменит когда-то, теперь же давно он одинок и пуст, как город-призрак на Диком Западе. По-прежнему здесь можно увидеть штольни, в которых добывали золото. Дома стоят почти что невредимы, и даже оперный театр остался. Но все покинуто. Давно здесь ничего, кроме воспоминаний, нет.

Кто отправляется в такое путешествие, в проводники себе находит знатока. И вместе с ним он добирается до места, и память постепенно оживает. Здесь, значит, было то, что потрясло его так сильно, о чем он даже сейчас едва ли хочет вспомнить, такую причинило это боль. Но теперь над городом пустынным светит солнце. Там, где была когда-то жизнь, и беды, и насилье, теперь настал покой, почти что мир.

По улицам и переулкам идут они, и вот находят дом. И путешественник, пока еще колеблясь, не знает, хочет ли он риск-

нуть и войдя внутрь, но проводник сначала хочет пройти один, чтоб наперед все осмотреть и знать, насколько это место безопасно и не осталось ли чего-нибудь там с тех времен.

Тем временем другой оглядывает улицы пустые, и вспоминаются ему соседи и друзья, что жили там. Он вспоминает те моменты, когда он счастлив был и весел, когда он полон был желаньем жить и действовать, как дети, которых не остановить ничем, поскольку они вперед, к тому стремятся, что ново, неизвестно, хотят великого, простора, приключений и тех опасностей, что были встарь. Так проходит время.

Тут проводник ему кивает, что можно подойти. Теперь он сам заходит в дом, проходит в вестибюль, осматривается и ждет. Он знает, какие люди могли бы тогда помочь ему все выдержать, они любили его и были к тому же и мужественны, и сильны, и знающи. И кажется ему, что они здесь сейчас, будто он слышит их голоса и чувствует их силу. Тут провожатый берет его за руку, и они оба, вместе открывают дверь. Ту самую.

Вот он стоит здесь, он вернулся. Он держит руку приведшего его сюда и спокойно осматривается, чтобы увидеть, как все на самом деле было, и то, и это, все целиком. Странно, насколько по-другому он все воспринимает, когда сосредоточенно-спокойным остается, а рядом с ним помощник. Когда он вспоминает еще и то, что долго было под запретом, то словно наконец находит свою нишу то, чье место тоже здесь. Так он ждет и смотрит, пока не узнает всего.

Но им тогда овладевают чувства, и в глубине души, за теми, что были на поверхности, он чувствует теперь любовь и боль. И кажется ему, что он домой вернулся и смотрит на ту основу, где больше нет ни прав, ни мести. Где действует судьба, смиренье исцеляет, а слабость устанавливает мир. Его помощник держит его руку, чтобы он чувствовал себя уверенно. Он глубоко вздыхает и отпускает, дав свободно течь тому, что долго в нем копилось, и ему становится и легче, и теплей.

Лишь это остается позади, друг взглядывает на него и произносит: «Быть может, ты тогда взвалил на себя что-то, что должен был оставить здесь, поскольку это не твое и требоваться от тебя не может. Присвоенные, например, долги, как будто тебе

платить за взятое другими. Сними их здесь с себя. Оставь и остальное, что тебе чужим должно быть: не свою болезнь, судьбу, принадлежащую другому, веру или чувство, оставь все это здесь».

Эти слова идут ему на пользу. Он представляется себе тем человеком, кто тяжкий груз таскал, и вот теперь его с себя снимает. Он вздыхает и отряхивается. И поначалу чувствует себя легким как перышко.

Друг снова начинает говорить: «Возможно, ты тогда оставил что-то и от чего-то отказался, что должен сохранить, поскольку это принадлежит тебе. К примеру, некую способность , или глубокую потребность. А может быть, вину иль невиновность, воспоминание и убежденность в чем-то. Мужество жить полной жизнью и совершить все то, что по плечу тебе. Так со- - »1 бери все это снова и возьми с собою в будущее».

Он соглашается и с этими словами. Теперь он проверяет, что когда-то отдал и теперь взять должен снова. И взяв, он почву ощущает под ногами и снова чувствует свой вес.

Затем его товарищ ведет его чуть дальше и вместе с ним подходит к двери на заднем плане. Открыв ее, они находят тайну — ту, что примиряет.

Ничто теперь не держит их здесь дольше. Ему не терпится пуститься в путь, и, поблагодарив своего спутника и друга, он идет обратно. И дома ему еще потребуется время, чтоб разобраться с новою свободой и старой силой. Но втайне он уже похода нового лелеет планы, на этот раз в неведомую, новую страну.

Отказ

После тридцатилетней войны — а это были скверные времена — люди возвратились из лесов и начали восстанавливать У свои дома. Они обрабатывали поля и ухаживали за немногим оставшимся скотом.

Через год они собрали первый «мирный» урожай и устрои
ли праздник. )

Но на краю деревни стоял один дом, дверь которого была наглухо замурована. Иногда тем, кто проходил мимо, казалось, Что они что-то слышат. Но им было не до того, чтоб этим заниматься. Забот у них хватало и без этого.

Однажды ночью перед замурованной дверью жалобно заскулила собачонка, которая где-то поранилась. И тогда от замурованной двери отвалился кусок цемента, один камень отделился, высунулась рука, взяла собачку и втащила ее внутрь.

Там действительно оставался кто-то, кто не знал о том, что наступил мир. Он прижал собачку к своему животу, обработал ее рану, ощутил ее тепло, и собачка заснула. А человек выгля-нул через узкое отверстие наружу, увидел далекие звезды и в первый раз после долгого времени вдохнул свежий воздух ночи.

Потом занялся день, прокукарекал петух, собачка проснулась, и человек понял, что должен ее отпустить. Он просунул ее через узкую брешь, и собачка убежала к своим.

Когда взошло солнце, к дому пришли дети, и один из них держал в руке свежее яблоко. Они увидели отверстие, заглянули внутрь и увидели того человека. Но он погрузился в сон. Ему хватило одного взгляда на волю.

Риск

Когда-то в давние времена узник одного великолепного дворца, в котором, по легенде, был еще и лабиринт, не раз пробирался тайком мимо одной темной двери, за которой, по слухам, была погибель.

Уже многие, как он слышал, силой проламывали темную дверь, но ни один из них не возвратился, и тем сильнее становился страх оставшихся.

И все же узник тщательно эту дверь осмотрел. И как-то ночью, когда охрана спала, он решительно проломил дверь — и оказался на свободе.

Существуют истории, которые берут нас с собой в дорогу, и если мы на какую-то часть пути доверяемся их руководству, они исполняют то, о чем повествуют, еще пока мы их слушаем. 1