Письма, письма, письма...

С того момента, как моя последняя лекция оказалась в Интернете, я стал получать письма от многих, с кем я был знаком. Мне писали люди, которые когда-то жили по соседству с нашей семьей, давние знакомые. И я бесконечно благодарен им за теплые слова и заботу.

Мне было очень приятно читать письма от бывших студентов и коллег. Один из коллег припомнил совет, который я ему дал, когда он еще работал на факультете внештатно. Тогда я посоветовал ему обращать внимание на все замечания, которые будут делать штатные сотрудники факультета. (Этот человек вспомнил, что я сказал ему: «Когда кто-то из штатных профессоров случайно заметит, что вы могли бы еще что-то сделать, представляйте себе электропогонялку для скота».) Бывший студент прислал письмо, чтобы сказать, что я вдохновил его на создание нового сайта самосовершенствования: «Перестань быть сосунком и живи полной жизнью». Он решил помогать тем, кто живет ниже своих возможностей. Такая концепция вполне соответствует моей философии, хотя слова я обычно подбирал другие.

И для того чтобы вы не думали, что некоторые вещи никогда не меняются, скажу, что я получил совершенно неожиданное письмо от женщины, которая когда-то отвергла мои ухаживания. Она желала мне всего хорошего, мягко напоминая, что в те времена я был для нее слишком уж ботаником (кроме того, она всегда хотела выйти замуж за настоящего доктора).

Меня глубоко тронуло то, что письма с добрыми пожеланиями присылали и совершенно незнакомые люди. Многие рассказывали о том, как они и их близкие справлялись с проблемами смерти и умирания.

Женщина, у которой муж умер от рака поджелудочной железы в сорок восемь лет, написала, что его «последняя речь» была обращена к немногим — к ней, к их детям, к родителями, братьям и сестрам. Он поблагодарил всех за любовь и заботу, напомнил о тех местах, где они были вместе, рассказал о том, что было для него важнее всего. Эта женщина написала, что справиться с эмоциями после смерти мужа ей помог психотерапевт: «Зная то, что я знаю сейчас, могу сказать: миссис Пауш, вам и вашим детям нужно будет выговориться, выплакаться и все запомнить».

Другая женщина, муж которой умер от рака мозга, когда их детям было три и восемь лет, написала мне письмо для Джей. «Вы сможете пережить то, что даже невозможно себе представить, — писала она. — Ваши дети станут для вас неисчерпаемым источником любви и счастья. Они станут лучшим поводом для того, чтобы каждое утро просыпаться с улыбкой».

Дальше она писала: «Принимайте любую помощь, пока Рэнди жив, чтобы в полной мере насладиться временем, проведенным рядом с ним. Принимайте любую помощь, когда его не станет, чтобы у вас хватило сил на то, что действительно важно. Общайтесь с теми, кто перенес подобную потерю. Они смогут помочь вам и вашим детям». Эта женщина написала Джей, чтобы она всячески поддерживала наших детей, когда они будут взрослеть. Только тогда их жизнь наладится. Они будут учиться, заканчивать школы и университеты, жениться, выходить замуж, рожать детей. «Когда один из родителей умирает в таком молодом возрасте, некоторые дети начинают думать, что их жизнь тоже кончена».

Мне написал сорокалетний мужчина, страдающий тяжелым заболеванием сердца. Он рассказал о Кришнамурти. Этот духовный лидер Индии умер в 1986 году. Однажды у Кришнамурти спросили, что можно сказать другу, который скоро умрет. Он ответил: «Скажи своему другу, что вместе с ним умрет часть тебя. И эта часть отправится с ним. Куда бы он ни пошел, ты пойдешь вместе с ним. Он не будет одинок». В своем письме этот мужчина написал: «Я знаю, что вы не одиноки».

Я был тронут теплыми письмами и пожеланиями от известных людей, которые узнали о моей лекции. Ведущая телевизионных новостей Диана Сойер взяла у меня интервью. Когда камеры погасли, мы с ней разговорились, и я стал лучше понимать, какое наследие оставлю своим детям. Диана дала мне замечательный совет. Я и раньше собирался оставить для детей письма и видеозаписи. Но Диана сказала, что очень важно, чтобы мои слова не были общими и неопределенными. Она посоветовала мне быть максимально конкретным. Я много думал об этом и решил сказать каждому из детей что-то личное, например: «Мне очень нравится, как ты откидываешь голову, когда смеешься». Я напомню им о конкретных чертах, и они смогут это запомнить.

Доктор Рейсс, психоаналитик, консультировавший нас с Джей, помогла мне избавиться от стресса, связанного с периодическим получением негативных медицинских результатов. Это помогло мне полностью сосредоточиться на своей семье и сохранить позитивный взгляд на жизнь. Раньше я сомневался в пользе психотерапии. Но теперь, когда жизнь моя подходит к концу, я понимаю, насколько это важно. Мне бы хотелось прийти в онкологические отделения, чтобы сказать об этом пациентам, которые пытаются в одиночку справиться с этим невыносимым грузом.

Очень многие писали мне о вере. Я высоко ценю их тепло и их молитвы.

Меня воспитывали люди, которые считали, что вера — это нечто сугубо личное. В своей лекции я не затрагивал вопросов религии, потому что хотел поговорить об универсальных принципах, которые применимы к любой вере. Я хотел поделиться тем, чему научился во время общения с разными людьми.

Разумеется, некоторые отношения складывались в церкви. После операции женщина из нашего прихода, М.Р. Келси, одиннадцать дней приходила в больницу и ухаживала за мной. После того, как у меня обнаружили рак, мне очень помог наш священник. Мы вместе ходили в бассейн в Питтсбурге. Я пришел туда на следующий день после того, как узнал, что моя болезнь смертельна. Там же был и священник. Он сидел возле бассейна. Я поднялся на трамплин, подмигнул ему и прыгнул в воду.

Когда я выбрался на бортик, священник сказал мне: «Вы просто воплощение здоровья, Рэнди». «Это когнитивный диссонанс, — ответил я. — Я хорошо себя чувствую и прекрасно выгляжу, но вчера мы узнали, что рак не отступил. Врачи говорят, что жить мне осталось три-шесть месяцев».

И мы с ним заговорили о том, как лучше всего подготовиться к смерти.

«Ваша жизнь застрахована?» — спросил он.

«Да, с этим все в порядке», — ответил я.

«Но вам нужна эмоциональная страховка», — добавил священник. А потом он объяснил, что эмоциональная страховка — это мое время, а не деньги.

В конце разговора священник посоветовал мне делать видеозаписи с детьми, записывать наши игры и разговоры. Он же поделился со мной мыслями о том, что я могу сделать для Джей, чтобы она и потом продолжала чувствовать мою любовь.

«Если вы позаботитесь об эмоциональной страховке сейчас, когда хорошо себя чувствуете, то в последующие месяцы вам будет гораздо легче, — сказал священник. — Вы ощутите истинное спокойствие».

Мои друзья. Мои близкие. Мой священник. Посторонние люди. Каждый день я получаю письма от тех, кто желает мне добра и старается поднять мне настроение. Я глубоко тронут этими проявлениями доброты и безмерно благодарен всем. Я никогда не был одинок на своем пути. Не одинок я и сейчас.

VI