В ПРОПОВЕДИ 2-й половины XIX века

Характерные черты нового направления проповеди касаются прежде всего выбора тем и предметов для нее. Крымская война 1853-1856 гг., обнажившая недостатки государственной и социальной жизни России, дала решительный толчок к обновлению общества. Стали широко обсуждаться все те явления, которые препятствовали общественному и национальному развитию, предлагались и осуществлялись кардинальные реформы государственных и социальных структур (напомним о крестьянской реформе 1861 г.).

От новых общественных веяний не осталась в стороне и церковная проповедь. Пусть в лице отдельных своих представителей, она сблизилась с действительной жизнью страны, с встававшими перед ней проблемами и нуждами. Среди общественного пробуждения, повлекшего появление новых идей и стремлений, проповедь призвана была отстаивать церковную точку зрения на все движения общественной мысли, разоблачать несостоятельность ложных ее направлений, а также показать и научить, как должно и как можно жить по-христиански в тех конкретных социальных, бытовых и нравственных условиях, в которые силой естественного развития исторического процесса были поставлены ее слушатели. Проповедники 2-й половины XIX в., не ограничиваясь кругом догматических и общих христианских истин, взглянули на проповедь как на силу, захватывающую и нравственно-регулирующую весь строй общественной, государственной, личной и домашней жизни и тем самым придали ей общественно-публицистический характер.

Среди предшественников этого направления, можно назвать архиепископа Парфения Иркутского, ученика и последователя архиепископа Иннокентия (Борисова).

В качестве образца упомянем, например, его слово о влиянии моды, произнесенное в Иркутском институте.[15] Проповедник в чрезвычайно живых чертах изображает деспотизм и насилие моды в современном ему обществе. Он доказывает, что мода, сделавшись рычагом, приводящим в движение фабрики, магазины, журналы, стихии и даже сокровенно силы природы и обратив все внимание людей на одну внешнюю обстановку и удобство жизни, тем самым расстраивает нравственно-религиозное воспитание.

Еще больше общественно-публицистических элементов содержат проповеди митрополита Петербургского Григория (+1860). Вступив на столичную кафедру, он счел своим долгом выступить против низкопробных юмористических и сатирических журналов, которые во множестве издавались тогда в Петербурге, причем их выпуск не прекращался и на время постов. Своим веским словом архипастырь упразднил многие из них: их просто перестали выписывать. Приведем отрывок из одного его слова на эту тему: «Брат и сестра! Помните, что время жизни бесценно и старайтесь употреблять его во благо. Старание нужно нам тем сильнее, что теперь многие злоупотребляют временем. Ибо злой дух времени подвигнул многих тратиться и печатать такие издания, каковы: «Весельчак» – явившийся на первой неделе Великого поста, «Смех», – явившихся на Крестопоклонной неделе, «Пустозвон», – явившийся на Страстной неделе, «Потеха», – явившаяся на Светлой неделе, и проч. Таковые издания явно расстраивают ум, развращают волю, искореняют христианские чувствования и производят забвение обязанностей святой веры. Да еще явились в такое время, когда Святая Церковь старается наиболее просветить ум, исправить волю, возбудить христианские чувства, направить всех к усердному исполнению добродетелей. Будем всевозможно стараться проводить жизнь земную не так, как провождают многие, но как располагает апостол: «не якоже немудри, – т. е. глупо или безумно, – но якоже премудри».[16]

Но свое особое внимание проповедник обратил на общее направление столичной жизни, на равнодушие к вере и делу спасения, на погоню за одними земными удовольствиями при полном забвении о будущей жизни. Слово о суете земной, о ничтожности наук и искусств перед спасением душевным сделалось всегдашней излюбленной темой митрополита Григория. «Посмотрите на ученых, – говорит в одной из проповедей, – иные занимаются физикой, химией, механикой, медициной, исследуют силы натуры, соединяют и разделяют их, ослабляют и усиливают, чтобы лучше удовлетворить житейским потребностям... Занимаются этим очень усердно, но своею душой (и) не думают заняться и не стараются узнать, что они сами? Не близки ли к порче и чем отвратить порчу?... Чтобы подумать о себе, к этому они не способны, да на это у них нет времени».

Собственно же зачинателем общественно-публицистического направления, историками русского проповедничества признается епископ Смоленский Иоанн (Соколов), который, по словам одного из исследователей, «первый с блистательным успехом привил нашей церковной проповеди публицистический элемент, вдунул в нее дыхание жизни, влил струю свежей силы, полноты, жизни и духа».[17]

За ним последовали другие выдающиеся иерархи-проповедники, из которых ниже речь пойдет об архиепископе Харьковском Амвросии (Ключареве) и архиепископе Херсонском Димитрии (Муретове).

Епископ Смоленский Иоанн (Соколов)

(1818-1869 гг.)

Иоанн (Соколов) родился в семье сельского священника и до пострижения носил имя Владимир. Образование получил в Московских Духовных Семинарии и Академии. После окончания последней в 1842 г. принял постриг и был оставлен в ней преподавателем нравственного богословия. В 1844 г. был переведен в Петербургскую Академию на кафедру «церковного законоведения», а в 1857 г. назначен ректором Казанской Духовной Академии. В 1866 г. был определен епископом на Смоленскую кафедру, где и проходил служение до самой кончины (март 1869 г.).

От епископа Иоанна дошло около 90 проповедей, но большинство из них рассеяны по периодическим изданиям и только 30 собраны и изданы под заглавием «Беседы, поучения и речи Иоанна, епископа Смоленского» (1871 г. и 2-е издание 1876 г.).

Преосвященный Иоанн замечателен прежде всего как талантливейший церковный публицист, которого историки русской гомилетики единогласно признают зачинателем общественно-публицистического направления в проповеди XIX века, новатором церковного слова, основателем новой его эпохи.

Проповеди епископа Иоанна знакомят нас с духом современной ему мысли и жизни, с основными оттенками религиозного сознания и настроения общества, с нравственными недугами и недостатками последнего, с господствующими литературными и научными вкусами, с современным ему просвещением. Как проповедник-публицист, епископ Иоанн рассуждает о разных вопросах государственной и общественной жизни, о просвещении народа, о злоупотреблении цивилизацией, о политической и гражданской свободе, о свободе совести и мысли, о женской эмансипации и т.д. Близко знакомый с современными ему интеллектуальными и социальными интересами, он владел даром ощущать потребность раскрытия слушателям именно тех мыслей, которые находились в их умах в виде смутных и неопределенных понятий. Епископ Иоанн облекал эти понятия в точное слово, объяснял их смысл и значение, при помощи тонкого психологического анализа раскрывал слушателям их общее нравственное состояние, а затем указывал направление их дальнейшего пути под руководством Церкви и по началам христианского учения. Таким образом, преосвященный Иоанн является по отношению к своей пастве не обличителем, а руководителем, предостерегающим ее от увлечения западными теориями отрицания и неверия.

Любимым предметом проповедника была характеристика современного общества и тех заблуждений, которыми оно увлекается.

При этом всем явлениям общественной жизни епископ Иоанн дает религиозно-нравственную оценку. Он твердо знает, «что одна только истина Христова пленяет и покоряет человеческий разум, действуя убеждением сердца, открывая нравственный путь жизни». По его воззрению, всякая другая нравственность не основанная на требованиях сердца и совести; на чувстве живой веры в Живого Бога, не достигает цели. «Увы, – говорит он, – уже дает себя знать нравственность без веры. От нее плачут семейства, страдают общества, бедствуют в своей гражданской жизни народы. И это потому, что нет в душе идеала чистой нравственности, нет на совести уз высшей правды, нет других глубочайших основ добродетели, кроме мирских изменчивых понятий».

Но, изображая жизнь образованных людей зараженной нравственно-разрушительной болезнью «злого духа времени», епископ Иоанн обращается к среде простых людей, крестьян и в их чистой и пламенной вере видит как бы отрадный якорь спасения среди волн тогдашнего неверия и крайнего религиозного индифферентизма. И потому, насколько строго, смело и энергично его слово обличения к первым, настолько же нежно, кротко и любвеобильно его слово назидания к простым людям. Задачей и ведущим мотивом простонародных бесед преосвященного Иоанна являлось его истинно пастырское стремление оградить от заражения болезнью духа времени и сохранить во всей евангельской чистоте и невинности наивные, часто не сознаваемые отчетливо, но тем не менее в основе глубоко-религиозные убеждения простого народа.

И при изложении тех или иных фактов истории христианства, епископ Иоанн, оставаясь верным практически-публицистическому направлению, соотносил их с духом, нравами и лицами своего времени, так что слушая или читая его проповеди, мы как бы лично переживаем те великие и страшные события христианской истории, которые совершились уже почти 2 тысячи лет назад. Так, например, рисуя картину голгофских страданий Спасителя, проповедник не отсылает наших мысленных взоров и чувств сердца к началу христианской эры, на самое место страшного события, но изображает новый процесс суда над Христом со всеми его потрясающими подробностями, во всей его ужасающей полноте. Епископ Иоанн выводит перед нами нового предателя Христа, показывает новый современный синедрион и среди него лжесвидетелей против Спасителя и, наконец, униженного и поруганного Христа перед ожесточенною современной толпой, неистово испускающей дикий вопль: «Распять Его!»... «Но это учитель истины, – возражает судья полусерьезно, полунасмешливо, – это царь духовного царства».

– «Не нужно нам никакого учителя истины», – отвечает толпа.

– Нет истины безусловной, мы не знаем и не хотим никакого духовного царя и духовного царства. Мы граждане мира».

– «Что же делать со Христом?» – смятение увеличивается, бешенство толпы возрастает: – «Смерть Ему! Конец Христианству! – вдруг раздается возглас толпы: – Не нужно нам Христа и христианства и никакой религии. Распять Его!... И Христос распинается ныне среди образованного христианского мира.

Что касается внешней формы проповедей епископа Иоанна, то, заметив, попутно, что он сам придавал ей крайне малое значение, ее можно охарактеризовать как смешанную: в ней найдем фрагменты всех основных видов проповеди – слова, поучения, беседы и речи.

Архиепископ Херсонский Никанор (Бровкович)

Архиепископ Никанор, в миру Александр Иванович Бровкович, родился 20 ноября 1826 г. в с. Высоком Могилевской губернии в семье священника. В 8 лет был принят в Могилевское духовное училище. Затем учился в Могилевской духовной семинарии. Одновременно пел в хоре могилевских архипастырей. В 1843 г. в числе лучших учащихся переведен в Петербургскую образцовую семинарию, где учился до 1847 г. Во время учебы в Санкт-Петербургской духовной академии (1847-1851) у него проявилась любовь к учено-философским занятиям, которая сохранилась до конца жизни. 16 сентября 1850 г. принял монашество. Вскоре (26 сентября 1850 г.) был рукоположен в иеродиакона. 30 июня 1851 г. стал иеромонахом. В том же году оставлен в академии бакалавром кафедры основного богословия и назначен помощником инспектора академии. Его увлечение философией и стремление при критике неправославных учений подробно разбирать и излагать их вызывали недовольство ректора Макария (Булгакова). 28 ноября 1853 г. был перемещен на кафедру обличительного богословия. Подготовил обширный труд: «Разбор римского учения о видимом (папском) главенстве в церкви на основании Священного Писания и Предания первых веков христианства до I Вселенского Собора» (СПб., 1856-58, вып. 1-2; Казань, 1871). Иеромонахом Никанором было сделано «Описание некоторых сочинений, написанных русскими раскольниками в пользу раскола» (СПб., 1861, ч. 1-2). Интерес к опровержению учения раскольников не ослабевал и в последующие годы. Незадолго до смерти он опубликовал работу «О перстоложении для крестного знамения и благословения» (СПб., 1890). В подробной рецензии на эту книгу Н.И. Барсов («Как учил о крестном знамении святейший Иов, Патриарх Московский и всея Руси?», СПб., 1890) высоко оценил это историко-полемическое исследование. После смерти вышла еще одна его противораскольническая работа: «Об антихристе (Разбор лжеучений старообрядцев). О воскресении мертвых» (Одесса, 1904).

С 25 апреля 1856 г. иеромонах Никанор – ректор Рижской духовной семинарии. С 29 апреля того же года возведен в сан архимандрита. С 1 декабря 1857 г. – ректор Саратовской духовной семинарии. С 5 ноября 1865 года назначен ректором Витебской духовной семинарии. 29 июля 1868 г. назначен ректором Казанской духовной академии. 19 октября 1869 г. – доктор богословия. С 4 июля 1871 г. начинается его архиерейский период служения церкви: он был рукоположен во епископа Аксайского, викария Донской епархии. В этот период возобновил свои философские занятия. Плодом их явился трехтомный труд: «Позитивная философия и сверхчувственное бытие» (СПб., 1875-1888, т. 1-3).

В работе своей руководствовался убеждением, что позитивным философским методом можно доказать бытие как бессмертного человеческого духа, так и всесовершенного Божественного Духа. В литературе справедливо отмечалось, что труд этот ценен не столько с положительной, сколько полемико-критической стороны.

25 декабря 1876 г. назначен епископом Уфимским и Мензелинским. В Уфе вышел первый сборник его проповедей: «Поучения» (Уфа, 1883). Во время управления Уфимской епархией у епископа Никанора возник конфликт с местным духовенством, подавшим на него жалобу за притеснения. Синод поддержал епископа Никанора. Подробности см.: «Из записок архиепископа Никанора. Его апология по поводу жалоб на него Уфимского белого духовенства» (М., 1909). 12 декабря 1883 переведен епископом Херсонским. С 20 марта 1886 г. – архиепископ.

В декабре 1890 г. тяжелая болезнь (рак желудка) приковала его к одру. Кончина его была непостыдная и мирная. Умер 27 декабря 1891, напутствованный Святыми Тайнами.

С именем архиепископа Никанора связан опыт введения в проповедь тем, которые раньше никогда предметами гомилий не были. Архиепископ Никанор целые проповеди посвящает опровержению философии нигилизма, эволюционизма, разбору жизни и трудов А.С. Пушкина, Ф.М. Достоевского, И.С. Аксакова. Трудно признать этот опыт вполне удачным. Не потому, что проповедник не может касаться этих тем. Напротив, надо поставить архиепископу Никанору в заслугу смелость, ревность в защиту православного учения, разностороннюю образованность и живой интерес к современной ему культуре. Неудача вызвана тем, что он не обладал достаточным умением обрабатывать эти темы применительно к уровню и духовным потребностям своих слушателей.

В проповедях архиепископа Никанора можно встретить немало верных и полезных мыслей. Например, в «Поучении на новый (1860) год. Христианство и прогресс», говоря о прогрессе, он утверждает: «Это химерическое учение учит презирать все прошедшее, громить укорами настоящее, нетерпеливо рваться к будущему» («Поучения, беседы, речи, воззвания и послания, Одесса, 1890, 3-е изд., т. I, с. 14). Поборники прогресса направляют свои стрелы против Церкви. Архиепископ Никанор, однако, предупреждает: «Подорвите в православной России православно-русскую веру, – вы сгубите Россию» (с. 14). Еще более определенно и глобально он говорит в беседе на новый (1888) год. Церковь и государство: «Готовится безисповедный вселенский космополитизм, в котором, как пред потопом или вавилонским смешением, все люди смешаются в упадке всякой веры, всякого возвышенного идеала, всякого стремления к горнему, небесному, смешаются в работе самым низменным страстям, в захвате и раздоре из-за благ мира сего» (т. I, с. 118). Поэтому «пастырская проповедь, усиленная и настойчивая, стала запросом времени ныне более, чем когда-либо» («Поучение в неделю мытаря и фарисея» (1884). – Т. I, с. 205). В этой связи архиепископ Никанор говорит о пастырских задачах: «долг противоборствовать губительному влиянию на общество растлевающих современных учений лежит на раменах пастырей, учителей церковных» (т. I, с, 68).

Архиепископ Никанор говорит об особом значении притчи о блудном сыне для русского общества ввиду того направления развития, которое определилось в XIX веке: «Среди волнующегося моря житейского, среди грозной пучины безверия, маловерия, тупого невежества, в вере, среди вздымающейся волны, страстей и грехопадений, среди бури борьбы с искушениями, нравственного малодушия, уныния и даже отчаяния, любовь Отца Небесного – это маяк и светоч, это скала и тихая пристань для обуреваемых, для погибающих». («Поучение в Неделю блудного сына» (1881). – Т. I, с. 219).

Приведенные мысли архиепископа Никанора важны для общей оценки их с гомилетической точки зрения. Прежде всего тем важным, необходимым для проповедника чувством, которое дает ему возможность найти самое нужное для слушающего слово. Его проповеди перегружены тяжелым, трудноусваиваемым материалом. В «Поучении в Неделю сыропустную. Вегетарианизм» (1883 г.) 6,5 страниц из 13 составляют выдержки из статьи из «Вестника Европы» о научных основах питания. В «Поучении в Неделю блудного сына» (1886 г.) много специально-философских рассуждений: «Истину делят на теоретическую и практическую. Теоретическая истина – это согласие моего представления с предметом. Практическая – согласие моего представления с состоянием моего чувства, вызываемого предметом. В конце концов первая истина переходит во вторую; всякая истина состоит в согласии моего представления с состоянием моего чувства, вызываемого предметом» и т. д. (т. I, с. 223). Некоторые поучения напоминают протяженную журнальную полемику с противниками православного учения.

Одна из причин тяжеловесности его поучений – перегруженность текстами из Священного Писания (до 45 в некоторых проповедях). Большой, чаще всего учено-философский материал слабо структурирован; мысли и высказывания не упорядочены в строгую логическую цепь. Наконец, нужно отметить неровности языка: художественно-поэтические выражения перемежаются с громоздкими, трудными для слуха фразами.

Однако, для истории русского проповедничества важнее не слабые, а сильные стороны поучений архиепископа Никанора (живой пастырский отклик на события общественной жизни, твердость православных убеждений, любовь к коренным началам русской жизни). Они не остались втуне. С архиепископа Никанора берет начало широкий интерес русских пастырей к светской русской культуре. В новом поколении проповедников эта особенность наиболее заметно проявляется в деятельности митрополита Антония (Храповицкого).