Обоняние. Обоняние – это химический процесс

Обоняние – это химический процесс. Наши слабые возможности в этой области смехотворны по сравнению с собачьими. Если вы видели бладхаунда, который идет по следу, оставленному человеком три дня назад, после чего той же дорогой в обе стороны прошли более сотни пешеходов, и наблюдали, как ищейка неуклонно движется к цели, сворачивая по пути вправо и влево, то поймете, что в этом смысле собака живет в мире, совершенно отличном от человеческого. Я видел, какое наслаждение получают бладхаунды, работая чутьем.

Каким образом ощущаемый собакой запах заставляет ее действовать?

Внутренняя полость носа и верхних дыхательных путей, которые уходят в горло (глотку), покрыта клетками, в действительности представляющими собой химические рецепторы. Площадь покрытой клетками области, через которую проходит воздух, увеличена благодаря замечательной костной структуре, лежащей в ее основе. Называется эта структура хоанами и походит на трубчатые лабиринты, покрытые с обеих сторон этими клетками. Дыхательные пути не прямые, как многие думают, и благодаря большой тканевой поверхности воздух соприкасается с гораздо большим – в миллионы раз – количеством клеток, чем в прямом канале. Нижняя часть дыхательных путей довольно просторна, но хотя часть воздуха и содержащихся в нем химических элементов без особых препятствий попадает прямо в легкие, какая-то ее часть задерживается в носовой раковине – в верхней части носовой полости.

Запах воспринимается не только обонятельными нервами, но также пятью черепно-мозговыми, отростки двух из которых соединены волокнами со слизистой оболочкой полости носа. Любопытно, что впечатления об определенных пахучих веществах передаются только одной группой нервов и никогда другой. Запахи аниса, асафетиды, бензолов или ксилолов^[16] воздействуют только на обонятельные нервы. Запахи камфоры, эвкалипта, никотина, масляной кислоты, фенола, эфира, хлороформа передаются обоими путями.

Было вычислено, что у собаки область внутриносовой полости, через которую проходит содержащий запахи воздух, по площади равняется приблизительно общей площади ее кожи, тогда как у нас эта область размером примерно с почтовую марку. Нечего удивляться, что собака живет в ином мире! Насколько обширнее ее обонятельный аппарат – настолько же больше и память на запахи. Все мы помним, как, будучи взрослыми, улавливали вдруг запах, которого не чувствовали, возможно, лет двадцать, а то и сорок. И все равно он мгновенно вызывает в памяти ту или иную счастливую сцену детства. Или пробуждает неприятные воспоминания, и в этом случае память шлет нам предостережение.

Раз уж с нами такое бывает, насколько сильнее подобные ощущения у собак! Когда стираются все прочие воспоминания, память о запахе у них остается. Один пес, которого я дрессировал, может послужить прекрасным примером. Мы пробыли вместе довольно долго. Когда щенку было шесть месяцев, я приходил к нему несколько раз в день, леча от болезни. После того как ему стукнул год, мы в течение нескольких месяцев замечательно проводили время, занимаясь дрессировкой. А потом я продал его профессиональному сыщику и навестил только через полгода. Пес бегал с двумя другими собаками во дворе. Все залаяли на меня – чужака, и тот, о ком идет речь, лаял так же яростно, как остальные. Я окликнул его. Он меня не узнал, хоть я и произнес его кличку. Я дал команду «Ко мне», чтобы посмотреть, может, он вспомнит мой голос, узнает и прекратит лай. Ничто не заставило его умерить агрессивный пыл, пока я специально не подошел к ограде и не прижался к ней. Он перестал лаять и принюхался. Одна «понюшка» – и агрессивного поведения как не бывало, пес узнал меня, заскулил по-щенячьи, расслабился и, громко завывая, кинулся ко мне через проволочную ограду.

Собаки узнают те места, где бывали раньше и где им было хорошо или плохо. Когда я вхожу в свой личный питомник в рабочей одежде, собаки радостно меня приветствуют. Заходя в новом охотничьем костюме, встречаю такой же прием. Но если надеть что-то из старых вещей, пропитанных памятными для собак запахами внешнего мира или запахом стека (дрессировочного кнута), изощренные собачьи носы распознают их, и я практически не получаю восторженных знаков внимания.

Каков же механизм подобного распознавания? Мы видели, что нос в изобилии снабжен обонятельными клетками, то есть химическими рецепторами. Однако, не будь эти клетки покрыты влагой, они воспринимали бы мало запахов. У всякой здоровой собаки нос очень влажный. Влага омывает клетки. Химический запах – все запахи имеют химическую природу – сперва моментально растворяется в жидкости.

Раздув ноздри и резко вдохнув, собака легко заполняет воздухом хоаны носа. Чем больше она вдохнет запахов, которые растворяются в жидкости, тем богаче впечатление. Часто можно услышать, как собака буквально сопит, идя по следу, а порой приподнимается на задних лапах, чтобы набрать побольше воздуху.

Ощущение запаха возникает в результате нервной стимуляции (раздражения), которую вызывают растворенные ароматы. Поступки, совершаемые собакой под влиянием этого ощущения, зависят от самого запаха и от унаследованных ею форм поведения.

Некоторые эксперименты дают нам общее представление о разнице в обонянии между собакой и человеком. Нам говорят, что обычная соль не имеет запаха. Человек не ощущает запаха растворенной соли. Собаки же чуют его, даже когда чайная ложка соли растворяется в 13 галлонах^[17] воды. Обыкновенная собака чует чайную ложку уксусной кислоты, растворенную в 1300 галлонах воды (в пропорции 1:10 000 000). Серную кислоту она чувствует в разведении 1:10 млн. Мы слышим от истых негров, будто белым людям присущ своеобразный запах. И белые люди ощущают особенный запах негров, за исключением случаев, когда те только что приняли ванну и вышли в новой одежде. Но я ни разу не видел, чтобы мои бладхаунды не учуяли негра, не видя его, когда он просто проходит при попутном ветре футах в ста от питомника, и не зарычали бы, чего никогда не делают, почуяв незнакомого белого человека. Возможно, будь у моих собак цветной хозяин и живи они в соответствующем окружении, так же громко рычали бы на запах белого человека.

Мы не получим представления об остроте нюха собаки, пока не окажемся с ней в поле, где она всеми силами пытается уловить определенный запах. Ни один до сих пор разработанный лабораторный эксперимент ни в коей мере не позволяет продемонстрировать такую тонкость, какая свойственна, скажем, кунхаунду, до которого ветер доносит запах енота. Я вижу – мой пес приподнимается на задних конечностях, деликатно принюхивается к потокам воздуха, потом опускается на все четыре конечности и исчезает в ночи, после чего я вновь слышу его лишь за полмили по ветру, где он вышел на след енота.

Легавые по пернатой дичи распознают запахи с поразительнейшим искусством, а ведь птицы издают меньше запаха, чем млекопитающие.

У норвежского элкхаунда, или эльгхунда (по-норвежски – лосиная собака), обоняние умеренно развито. Их используют для поиска дичи не по следу, а верхним чутьем. Они обнаруживают присутствие лося или медведя, дают гунтерам знать, где учуяли запах дичи, после чего подводят их по ветру на удобное для выстрела расстояние.

Разница между собаками разных пород и даже между представителями одной породы огромна. Работники берлинского полицейского департамента установили, что немецкие овчарки точно берут след человека, оставленный около 27 минут назад. Бладхаунд по кличке Ник Картер, успешно взял след, оставленный 105 часов назад, другой – Сапфо – прошел по четырехдневному следу, и оба преступника были найдены. По трехдневному следу были пойманы сотни преступников, а детективов, работающих с бладхаундами, редко просят пускать собак по следам, оставленным менее суток назад. В главе о дрессировке ищеек мы подробно обсудим эти интересные факты.

У собак одной породы, у сеттеров например, ярко выражена разница в прирожденных способностях. При натаске множества молодых собак одной породы какая-то зачастую настолько превосходит всех прочих, чуя птиц на большом расстоянии, что охотник впоследствии принципиально уделяет внимание ей одной. Прекрасным примером может послужить один красный кунхаунд, за действиями которого мне довелось наблюдать. Он охотился на болотах вместе с двумя другими очень опытными гончими. Рейдер, выжлец, о котором идет речь, заметно выделялся. Две другие собаки хорошо чуяли след на влажных местах, но не смогли отыскать его, как только след вышел из болота на твердую землю, промерзшую вглубь на два дюйма. Рейдер пробежал по следу милю до протянувшейся еще на милю рощицы, где охотилась свора крапчато-голубых кунхаундов (енотовых гончих), и пошел через рощу, хотя ни одна из других собак след не взяла. Хозяева крапчато-голубых гончих посмеивались, и действительно, надо было по-настоящему верить в Рейдера, чтобы не подумать, будто он гонится за призраком. К тому времени, как след пересек промерзшее пшеничное поле, составив уже три мили, сотоварищи Рейдера сумели причуять его. Через четыре мили они обнаружили енота. А мы, гунтеры, следовавшие за Рейдером, как минимум, две с половиной мили, стали свидетелями великолепной работы.

Допустимо ли предположить, что запах этого енота был растворен в воздухе в пропорции 1:10 миллионам? Нет, раствор был гораздо, гораздо слабее. Пропорция фактически столь ничтожна, что мы не располагаем ни химическими, ни какими-либо иными способами ее оценки.

Обоняние, вероятно, с самого раннего младенчества остается наиважнейшим из всех чувств собаки. По запаху крошечный щенок отыскивает соски матери, а когда подрастет, по запаху предложенной хозяином пищи судит, годится она для него или нет. Он может стать даже весьма привередливым по отношению к еде, и запах играет здесь такую же роль, как вкус, а возможно, и более важную. Если собака любит печенку, можно облить подливкой из-под нее другую еду, даже кашу, и она ее съест благодаря запаху любимого продукта.

Взглянув на незнакомый продукт, собака не поймет, что перед нею еда, ей обязательно надо его понюхать, и даже тогда она не всегда понимает, что перед нею корм. Вскормите щенка молоком, и он будет узнавать молоко «с первого взгляда». А потом покажите мясо, и он не сообразит, что это пища. Прежде чем мясо станет стимулятором, щенок должен обнюхать его и попробовать. Это относится и ко взрослым собакам. Я взял несвежий бифштекс, отрезанный мясником от края заветрившейся бычьей туши, бросил собакам, выросшим исключительно на специальных консервах, и через много часов обнаружил его нетронутым. Если собакам подмешивать в специальный корм говяжий жир, они примут мясо охотнее.

Каждая собака пользуется обонянием во многих целях. Очень жаль, что наши собственные способности в этой области так ничтожны. Если бы они хоть наполовину равнялись собачьим, мы смогли бы понять, как важно для собак обоняние. Но нам не дано оценить их обонятельные таланты. Мы не в состоянии испытать то, что испытывают они. Мы воспринимаем смесь запахов как один аромат и вынуждены этим довольствоваться, тогда как собака умеет их анализировать. В качестве хорошей иллюстрации мне вспоминается один из самых, на мой взгляд, замечательных случаев, пережитых за все время общения с собаками, который произошел летом 1934 года, когда я пытался найти со своими бладхаундами пропавшего ребенка.

Приступив к поиску, собаки задрали носы вверх и пустились по ветру. Мы, хендлеры, держа собак на поводке, бежали за ними изо всех сил. Они пробежали, как минимум, три восьмых мили, не опуская носа к земле. Между нами и домом, куда тянули собаки, стояла толпа человек в двести, но они чуяли, что запах маленькой девочки доносится из дома. Это означает, что, хотя ветер разносил смесь запахов всех этих людей, которую не могли не чуять собаки, им удавалось, так сказать, провести анализ и выделить один запах из всех прочих. Потом они влетели в дом и привели точно на то место, где мы отыскали ребенка.

Я видел, как эти собаки аккуратно, не допустив ни единой ошибки, шли по одному следу через массу других, оставленных буквально тысячами ног, причем след, который они держали, был из всех самым старым, нередко двухдневной давности. Это все та же способность волков идти по одному следу, независимо от того, где он проложен и сколько других его пересекает, только отточенная до совершенства.

Каждая собака в определенной степени обладает способностью «читать» запахи. Обычай всех окрестных собак мочиться день за днем на один и тот же столбик связан с выживанием и с умением анализировать запах мочи, с помощью которого они, подобно волкам, устанавливают, кто обитает «в их микрорайоне».

Почему кобели в огромных количествах собираются вокруг дома, где обитает течная сука? Может быть, они чуют запах следов, оставленных множеством собачьих лап, или видят соплеменников, шествующих мимо в одном и том же направлении, и испытывают непреодолимое желание присоединиться к процессии? Мы подробнее обсудим это в главе 9, посвященной влечениям.

Производители кормов для собак могут поведать массу интересных фактов о любимой собаками пище, но каждый, кто изучал этот вопрос, вынужден признать, что они вполне способны почувствовать отвращение к еде, которая, по мнению человека, хорошо пахнет, к продуктам, которые он с уверенностью считает соблазнительными для собак. Единственный способ проверки таких на первый взгляд привлекательных ароматов – предложить их собаке.

Другим наглядным примером существенного различия между обонянием человека и собаки служит тот факт, что друг для друга большинство людей пахнут одинаково, а для собак каждый по-своему. Я всегда развлекал приятелей своих детей, собравшихся в компании, устраивая представление с одним бладхаундом. Дети рассаживались по комнате в круг. Я брал у кого-нибудь носовой платок, выходил, подзывал пса, просто махал платком у него перед носом и пускал, приказывая: «Ищи». Он входил в комнату и, даже не принюхиваясь к детям, шел прямо к владельцу платка, ожидая награды. Казалось, собака отыскивает ребенка по цвету одежды, а совсем не по запаху.

Гунтеры часто пытаются классифицировать диких ночных животных, которые водятся на просторах Америки, по степени привлекательности для собак их запаха. Одна большая компания на севере пришла к следующему общему мнению: северный олень, дикобраз, норка, лиса, кролик, скунс. Они не выясняли, кто оставляет более сильный запах, а судили только о том, кого охотней всего преследует ненатасканная собака.

Что чует нос, когда собака идет по следу человека или дикого животного? По результатам одного исследования предполагалось, что запах примятой травы или растительности. Но этим не объясняется преследование по снегу, на льду или на проселочных дорогах. Отчасти, видимо, дело в приобретенном опыте. Кунхаунд способен пройти в нескольких футах от спящего енота, наполовину погрузившегося в зимнюю спячку, и не учуять его. Я приводил к дуплу великолепных кунхаундов, заглядывал, видел спящих енотов и удалялся ни с чем, поскольку собаки отказывались их замечать. Через несколько часов, когда енот просыпался и выходил, запах оказывался достаточно сильным, чтобы собаки пустились в погоню.

Возможно, собака чует следы ног, но и запах тела тоже имеет значение. Я преследовал с бладхаундами людей, которые забрались в дом к фермеру, украли сапоги и оставили свою обувь, но собаки продолжали идти по следу.

Дуновение ветра способно разносить запах тела на пятьдесят с лишним ярдов в сторону от следов, оставленных на земле. Собака как будто движется в невидимом туннеле из запаха. Если в долине близ нашего дома по краю равнины после пяти вечера проходил человек, мы начинали преследование по краю, но собаки неизменно бросались вниз по холму к ручью, протекавшему через долину на расстоянии более пятидесяти ярдов, и брали след там, словно он был совсем свежий. Потом, когда запах ослабевал, совершали обратный круг, принюхивались верхним чутьем и неслись вверх на холм в маленькую долину, где их ждал «беглец» и награда. Держа след вверх по холму, собаки работали главным образом верхним чутьем.

Это должно заинтересовать разработчиков правил для розыскных испытаний: не стоит требовать, чтобы собака бежала вдоль дорожки, по которой прошел человек, проложивший след, ибо только собакам с плохим чутьем необходимо держаться на таком близком расстоянии от следа.

Каким образом собака определяет направление движения своей добычи? Любая собака, побежавшая по следу не в ту сторону, обычно выбраковывается, будучи непригодной к охоте, и существуют некоторые свидетельства о наследственности этого свойства. На протяжении всей своей эволюции дикая собака была вынуждена идти по следу в безошибочном направлении, иначе погибла бы с голоду.

Ей точно так же нельзя было бросать след, встретив другой, более привлекательный и, возможно, более свежий.

По поводу этой поразительной способности высказывалось множество мнений. Одно из них, многих заинтересовавшее, заключается в том, будто собака составляет мысленное представление о форме следа ноги и «видит» носом. Есть свидетели, наблюдавшие, например, за одним биглем, который приблизился к кроличьему следу под правильным углом, развернул нос почти прямо по следу на девяносто градусов и двинулся в нужном направлении, что дает некоторые основания для подобного мнения. Другие предполагают, что задняя часть лап животных оставляет более сильный запах, чем передняя.

Но тем, кто пускал собак по старому следу или по следу, проложенному на снегу, или охотился с гончими в автомобилях, явно требуется более подходящее объяснение. Наблюдение за работой великолепных кунхаундов, мчащихся в свете фар перед машиной, дает превосходное представление об обонянии собак.

Собаки вприпрыжку несутся вперед со скоростью двадцать миль в час, натыкаются на пересекающий дорогу след и мгновенно стараются остановиться. Я много раз видел, как их заносило вбок в стремлении повернуть назад. Свежесть следа – вот чем определяется направление, в котором пойдет собака. Разумеется, шансы, что она пойдет в нужную сторону, составляют 50:50. Допустив ошибку, собака может пробежать назад ярдов пятьдесят, если след старый, или два-три, если свежий. Таким образом опытный гунтер, основываясь на расстоянии, которое пробежала собака в ошибочном направлении, получает хорошее представление о предстоящем ему пути. Когда она отбегает недалеко, погоня будет недолгой, если ярдов на пятьдесят, значит, след старый, и гунтер вправе заключить, что енот оставил его час-два назад и успел уйти, если только не останавливался поблизости перекусить.

Похоже, собака определяет нужное направление по ослаблению или свежести запаха следа.

Некоторые следы даже следами не назовешь. Когда в одном логове собирается много животных, любой слабый ветерок разносит запахи на полмили. Учуявшая его собака пустится прямо к логову, как будто животное проложило туда прямой след. Порой у меня разводилось много енотов, и приходилось во время охоты определять направление ветра, чтобы собак не тянул к себе этот «маяк».

Возникает впечатление, будто собака движется по длинному узкому туннелю, в конце которого находится проложившее след животное. Чем ближе она подбирается к добыче, тем уже становится этот туннель и тем легче преследование.

Существуют условия, затрудняющие преследование, и наоборот. В наших местах хуже всего брать след в теплую погоду при юго-западном ветре. А лучше всего в ночной прохладе, в безветрие, при слабом тумане плотностью в пару футов. Не сумев взять след часовой давности во второй половине жаркого дня, собаки берут тот же след ночью и держат его, словно он вычерчен мелом.

На свежевспаханном поле преследование всегда замедляется, будь то бигль, охотящийся на кролика, или английский фоксхаунд, охотящийся на лису, или кунхаунд – на енота, или бладхаунд, преследующий человека. Если преследуемый, кто бы он ни был, пробежит через грязный свинарник, запах свинарника перебивает все прочие, даже человеческий запах.

Отары овец и стада крупного рогатого скота не сбивают со следа. Я видел гончих разных пород, которые шли по следу сквозь отары овец. Точно так же с коровами и лошадьми. И вода не помеха, поскольку запах тела поднимается вверх и «лежит» на поверхности. Очень легко взять след бросившегося в водоем животного. Проточная вода разносит запах пересекшего реку животного далеко вниз по течению, и на обоих берегах его остается вполне достаточно, чтобы хорошая гончая шла по нему вдоль по берегу вверх по течению как по абсолютно свежему следу. Всем обитателям мест заключения, где держат бладхаундов, хорошо знаком этот факт, и многим беглецам удавалось уйти от погони, поднимаясь повыше, взбираясь на виноградные лозы или деревья, нависшие над рекой, и держась таким образом подальше от берегов, по которым вели след собаки. Большинство умелых проводников, работающих с собаками, знают это и действуют соответственно.