Расстройство множественной личности (диссоциативное расстройство личности).

Диссоциативное расстройство личности (расщепление, раздвоение) — расстройство, поражающее своей необычностью и приводящее к тяжелым последствиям, как мы можем это видеть в случае с Эриком.

Находившейся в полубессознательном состоянии и страдавший от последствий избиения, 29-летний Эрик был обнаружен 9 февраля бродящим по одному из торговых центров города Дейтон-Бич... Перемещенный шесть недель спустя в Центр человеческих ресурсов (Human Resources Center) Дейтон-Бич, Эрик начал разговаривать с врачами двумя голосами: детским голосом «маленького Эрика», глуповатого и запуганного ребенка, и размеренным голосом «повзрослевшего Эрика», который поведал историю о различных ужасах и насилии, учиненном над ним в детстве. Согласно «повзрослевшему Эрику», после того как умерли его родители, эмигрировавшие из Германии, жестокий отчим и его любовница увезли Эрика из родной Южной Каролины в укромное место среди болот Флориды, где скрывались торговцы наркотиками. Эрик сказал, что он был изнасилован несколькими членами шайки и видел, как его отчим убил двух человек.

Однажды в конце марта взволнованный консультант центра стал свидетелем того, как лицо Эрика исказилось в страшной гримасе. Эрик издал чудовищный рык и начал выкрикивать одну непристойность за другой. «Это было похоже на кадры из фильма «Изгоняющий дьявола» (The Exorcist), — говорит Малком Грэм, психолог, курировавший этот случай. — Это было наиболее бурное проявление чувств, которое я когда-либо наблюдал у пациента». Обнаружение новой личности, которая дерзко потребовала, чтобы ее называли Марком, стало первым признаком того, что Грэм имеет дело с редким и серьезным эмоциональным расстройством: диссоциативным расстройством личности...

В последующие недели заявили о себе и другие манифестации Эрика: Дуайт, тихий мужчина средних лет; слепой и немой истерик Джеффри; Майкл, надменный жокей; кокетливая Тиан, которую Эрик считал шлюхой; и любящий поспорить Филлип, адвокат. «Филлип постоянно спрашивал о правах Эрика, — говорит Грэм. — Он был несколько надоедлив. Говоря по правде, Филлип стал для меня сущим наказанием».

К изумлению Грэма, Эрик постепенно обнаружил в себе 27 различных личностей, включая трех женщин... Их возраст колебался в очень широких пределах: от эмбриона до омерзительного старика, который пытался убедить Эрика отправиться наемником на Гаити. Во время одного терапевтического сеанса, сообщает Грэм, Эрик за час успел переключиться с одной личности на другую 9 раз. «Мне казалось, я теряю контроль за ходом сеанса, — говорит психолог, имеющий 11 -летний опыт клинической практики. — Некоторые личности не желали со мной разговаривать, а другие были исключительно проницательны, прекрасно разбираясь не только в поведении Эрика, но и в моем собственном» (Time, October 25, 1982, p. 70).

У человека, страдающего расстройством множественной личности (расщеплением личности), формируются две различные личности или более, часто называемые субличностями (или альтернативными личностями), каждая из которых обладает уникальным набором характеристик памяти, поведения, мышления и эмоций (см. Контрольный перечень DSM-IV). В тот или иной момент времени одна из субличностей начинает играть главенствующую роль, направляя все интеракции человека. Обычно одна из них, ведущая личность (primary personality), или хозяин (host), обнаруживает себя чаще, чем другие.

Расстройство множественной личности— диссоциативное расстройство, при котором у человека формируются две различные личности или более. Другое название — диссоциативное расстройство личности.

Субличности— различные личности, обнаруживаемые у лиц, страдающих диссоциативным расстройством личности. Другое название — альтернативные личности.

Переход от одной субличности к другой, часто называемый переключением (switching), обычно происходит внезапно (АРА, 1994; Dell & Eisenhower, 1990). К примеру, у Эрика при смене одной личности другой исказилось лицо, он зарычал и начал выкрикивать непристойности. Переключение обычно бывает спровоцировано каким-то стрессовым событием (АРА, 1994), хотя клиницисты могут вызвать это изменение и посредством гипнотического внушения (Smith, 1993; Brende & Rinsley, 1981).

Большинство клиницистов полагают, что диссоциативное расстройство личности — явление крайне редкое, хотя последние данные позволяют предположить, что оно, возможно, более распространено, чем считалось когда-то (АРА, 1994; Kluft, 1991). Большая часть случаев диагностируется в позднем подростковом возрасте или в ранней молодости, но симптомы обычно начинают проявляться в раннем детстве после эпизодов насилия, как правило, до 5-летнего возраста (Ross et al., Sachs, 1986). Исследования показывают, что 97% пациентов с этим расстройством могли подвергаться физическому, часто сексуальному, насилию в ранние годы своей жизни (Ross et al., 1991, 1990, 1989; Dell & Eisenhower, 1990). Женщинам ставят этот диагноз по меньшей мере в три раза чаще, чем мужчинам (АРА, 1994).

Крупным планом

Подавленные воспоминания детства или синдром ложной памяти?

В последние годы внимание общественности привлекли сообщения, касавшиеся подавленных воспоминаний о насилии, которому люди подвергались в детстве. Взрослые с этим типом диссоциативной амнезии, по-видимому, вспоминают погребенные в памяти случаи сексуального или физического насилия, произошедшие в их детские годы. Например, женщина может заявить, что она неоднократно подвергалась сексуальным домогательствам со стороны своего отца, когда ей было 5-7 лет. Или молодой человек может вспомнить, что друг их семьи несколько раз приставал к нему с сексуальными намерениями, когда он был совсем маленьким. Часто подавленные воспоминания обнаруживают себя во время терапии, направленной на устранение какой-то другой проблемы, например, расстройства аппетита или депрессии (Gudjonsson, 1997).

<Ранние воспоминания.Исследования показывают, что на нашу память о событиях раннего детства могут влиять воспоминания членов семьи, наши сновидения, сюжеты теле- и кинофильмов и наши нынешние представления о самих себе.>

По этому вопросу существуют прямо противоположные точки зрения (Brandon et al, 1998; Schooler, 1996, 1994). Некоторые считают, что восстановленные воспоминания представляют собой именно то, за что их хотят выдать, — тягостные воспоминания о насилии, которые были погребены в течение многих лет в сознании человека. Другие полагают, что эти воспоминания в действительности иллюзии — ложные образы, созданные сбитыми с толку людьми. Сейчас даже существует организация под названием Фонд синдрома ложных воспоминаний (False Memory Syndrome Foundation), которая помогает людям, утверждающим, что их ложно обвиняют в насилии.

Клиницисты также придерживаются противоположных мнений по этому вопросу (Pope & Brown, 1996; Toglia, 1996). Те, кто верит в подавленные воспоминания о насилии над ребенком, указывают, что в США по меньшей мере 200-300 тысяч детей ежегодно становятся жертвами сексуального насилия. Этот страшный опыт может создавать предпосылки для диссоциативной амнезии. Некоторые исследования фактически показывают, что от 18 до 59% жертв сексуального насилия испытывают трудности с припоминанием по крайней мере некоторых деталей травматических событий (Coons et al., 1997; Horn, 1993).

Другие клиницисты отвергают возможность подавленных воспоминаний. Они замечают, что подробности сексуального насилия в детские годы обычно вспоминаются очень хорошо и не изглаживаются из памяти полностью (Loftus, 1997, 1993; АРА, 1996). Они также указывают, что память в целом едва ли можно считать надежной. Даже припоминая такие трагические события, как взрыв космического челнока «Челленджер», люди давали неточные описания того, где они были во время этого происшествия или кто сообщил им о нем. Если память в целом столь ущербна, разумеется, могут возникнуть вопросы и в отношении надежности восстановленных воспоминаний.

Если оживление воспоминаний детства не то, чем его хотят представить, тогда что же за ним стоит? Согласно противникам этой концепции, оно может быть не чем иным, как следствием внушения (Loftus, 1997). Эти теоретики полагают, что клиническое и общественное внимание, уделяемое данному предмету, приводит к тому, что некоторые терапевты ставят диагноз, не подкрепленный достаточным количеством доказательств (Frankel, 1993). Подобные терапевты могут активно выискивать указания на раннее сексуальное насилие в сообщениях некоторых пациентов. Они могут даже побуждать своих пациентов обнаруживать подавленные воспоминания (Ganaway, 1989). Выясняется, что некоторые из этих терапевтов используют специальные приемы восстановления памяти, включающие в себя гипноз, регрессию в ходе терапии, ведение дневника, истолкование сновидений и органических симптомов (Lindsay, 1996, 1994; Lindsay & Read, 1994). Возможно, что пациенты идут у них на поводу и неосознанно формируют ложные воспоминания о насилии. Эти кажущиеся воспоминания могут затем стать хорошо знакомыми пациенту, в результате неоднократных терапевтических обсуждений якобы имевших место инцидентов (Loftus, 1997; Belli et al., 1992). Короче говоря, восстановленные воспоминания могут в действительности быть ятрогенными — непреднамеренно вызванными терапевтом.

Конечно, подавленные воспоминания о сексуальном насилии в детстве возникают не только в клинической обстановке. Многие люди заявляют о них по собственной инициативе. Противники концепции подавленных воспоминаний объясняют эти случаи обилием популярных книг, статей и телепередач, недвусмысленно поддерживающих возможность оживления подавленных воспоминаний (Loftus, 1993). Несколько книг даже инструктируют читателей в отношении диагностики подавленных воспоминаний о сексуальном насилии. Зачастую они указывают на симптомы, которые являются довольно распространенными, а вовсе не клиническими (Tavris, 1993). Читатели, обнаружившие у себя несколько таких симптомов, могут начать выискивать подавленные воспоминания.

Важно понять, что споры вокруг подавленных воспоминаний детства ни в коем случае не связаны с проблемой сексуального насилия над детьми (АРА, 1996; Pope & Brown, 1996). И защитники, и противники данной теории одинаково озабочены тем, что общественность может расценить эти споры как сомнения клиницистов в масштабе проблемы. Каким бы ни был результат споров вокруг подавленных воспоминаний, проблема сексуального насилия над детьми является, к сожалению, слишком реальной и слишком распространенной.