Н. О. Лосский

Обращаясь к метафизической системе Николая Онуфриевича Лосского (1870–1965), мы выходим за пределы традиции философии всеединства. Он закончил физико-математический и историко-филологический факультеты Петербургского университета, а в дальнейшем стал профессором этого университета. Вместе с рядом других деятелей культуры был выслан из Советской России в 1922 году. Лосский преподавал в университетах Чехословакии, с 1947 года после переезда в США — в Свято-Владимирской духовной академии (штат Нью-Йорк). Наиболее фундаментальные труды философа: „Обоснование интуитивизма“ (1906), „Мир как органическое целое“ (1917), „Основные вопросы гносеологии“ (1919), „Свобода воли“ (1927), „Условия абсолютного добра“ (1949) и другие. Лосский характеризовал собственное учение в гносеологическом плане как систему „интуитивизма“, а в плане онтологическом как „иерархический персонализм“. Впрочем, обе эти традиционные философские сферы в его учении глубочайшим образом взаимосвязаны и любая граница между теорией познания и онтологией у него имеет достаточно условный характер. Уже сама возможность интуитивного познания как „созерцания других сущностей такими, какими они являются сами по себе“ базируется на онтологических предпосылках: мир — это „некое органическое целое“, человек (субъект, индивидуальное Я) — „сверхвременное и сверхпространственное бытие“, связанное с этим „органическим миром“. Таким образом, „единство мира“ в версии Лосского становится решающим условием и основой познания, получая наименование „гносеологической координации“. Сам же процесс познания определяется активностью субъекта, его „интенциональной“ (целевой) интеллектуальной деятельностью. Интеллектуальная интуиция, по Лосскому, позволяет субъекту воспринимать внепространственное и вневременное „идеальное бытие“ (мир отвлеченного теоретического знания „в платоновском смысле“), которое является конституирующим принципом „реального бытия“ (во времени и пространстве). В признании связи двух родов бытия и соответственно существенной рациональности действительности Лосский усматривал принципиальное отличие собственного интуитивизма от иррационалистического интуитивизма французского философа А. Бергсона. Кроме того, в метафизике Лосского утверждается существование сверхрационального, „металогического“ бытия, которое прямо связывается им с идеей Бога.

Персонализм Лосского прежде всего выражается в его учении о „субстанциальных деятелях“, индивидуальных человеческих Я, которые не только познают, но и творят „все реальное бытие“. Лосский готов признать „субстанциальных деятелей“ единственной субстанцией, „сверхпространственной и сверхвременной сущностью“, выходящей „за пределы различия между психическими и материальными процессами“. Всегда совместное творчество „деятелей“ образует „единую систему космоса“, однако эта система не исчерпывает всего универсума, всего бытия. Существует „металогическое бытие“, о котором свидетельствует „мистическая интуиция“, живой религиозный опыт и философское умозрение, приходящее, согласно Лосскому, к идее „сверхкосмического принципа“ бытия.

Именно стремление к „абсолютной полноте“ бытия определяет выбор личности, ее опыт преодоления „онтологической пропасти между Богом и миром“. В религиозной метафизике мыслителя путь человека и соответственно всего тварного мира к Богу имеет абсолютную ценность. Этот принцип стал основой „онтологической теории ценностей“ Лосского, его этической системы. Подлинно нравственные действия всегда содержательны, всегда полны смысла уже по той причине, что являются ответом личности на Божественную Любовь, ее собственным опытом любви к Богу и другим людям, приближением к Царству Божию, где только и возможно в совершенной полноте единство „Красоты, Нравственного Добра (Любви), Истины, абсолютной жизни“ [1].

Религиозная философия, признавая реальность и определяющую роль сверхразумного начала, в любом случае ограничивает претензии разумного познания. Однако на путь иррационализма она становится тогда, когда все подлинно „действительное“ в природном и сверхприродном мире, в человеке объявляется чуждым или враждебным разуму. Русской религиозной метафизике подобный иррационалистический пафос в целом не был свойствен; например, „волящий разум“ А. С. Хомякова, его же понимание веры как „зрячести“ разума, существеннейшая роль умозрения в российской метафизике всеединства, начиная с В. С. Соловьева. В. Ф. Эрн, отвергая рационализм и даже рацио, противопоставлял последнему Логос, начало безусловно не иррациональное. В метафизике Н. О. Лосского ключевую роль играет учение об „интеллектуальной интуиции“. Иррационалистические мотивы присутствуют в метафизике Н. А. Бердяева, прежде всего в его онтологии — идея иррациональной свободы. Но, как признавал сам мыслитель, он никогда не считал разум и разумное познание злом, никогда не видел в них „источник тяготеющей над нашей жизнью необходимости“. Бердяев писал это в статье, посвященной памяти своего друга Л. Шестова, чье творчество и представляет яркий пример последовательного иррационализма в российской метафизике.