Холокост и макдональдизация
Холокост обладал всеми свойствами «макдональдизации». Несомненно, в нем присутствовал упор на эффективность. Например, газ определили гораздо более эффективным методом уничтожения большого числа людей, чем пули. Холокост обладал предсказуемостью конвейера: это были длинные составы, ползущие
[509]
в лагеря смерти, длинные людские ряды, текущие в «душ», «производство» огромных груд тел для ликвидации в конце процесса. Холокост был исчисляем в том смысле, что упор делался на количественных факторах, например на том, сколько людей можно уничтожить и за сколь короткое время.
Для железнодорожных управляющих единственно значимая артикуляция объекта существует на уровне количества тонн на километр. Они не имеют дела с людьми, овцами или колючей проволокой, они имеют дело лишь с грузом, и это означает сущность, целиком состоящую из количественных величин и лишенную качественных характеристик. Для большинства бюрократов даже такая категория, как груз, значила бы ограничение, слишком определенно связанное с качеством. Они принимают в расчет только финансовые результаты своих действий. Их цель — деньги (Bauman, 1989, р. 103).
Несомненно, мало внимания уделялось качеству жизни и даже смерти евреев, неумолимо маршировавших в газовые камеры. В другом, количественном смысле Холокост был самым радикальным из массовых уничтожений:
Как и все, что делается современным — рациональным, спланированным, научно обоснованным, экспертным, эффективно управляемым, координируемым — образом, Холокост превзошел и посрамил все явления, признаваемые его современными эквивалентами, выставив их примитивными, расточительными и неэффективными по сравнению с собой. Как и все в нашем современном обществе, Холокост был свершением во всех отношениях превосходным... Он намного возвышается над прошлыми эпизодами геноцида (Bauman, 1989, р. 89).
Наконец, Холокост использовал унифицированные технологии, такие, как уставы и предписания в лагерях и поточная работа газовых камер, с целью держать под контролем и заключенных и охрану.
Конечно, наилучшим образом соответствующей Холокосту характеристикой макдональдизации является иррациональность рациональности, особенно дегуманизация. Здесь Бауман применяет понятие дистанцирования, чтобы показать, что дегуманизация жертв возможна потому, что бюрократы, которые принимают относительно них решения, не имеют с ними личных контактов. Помимо этого, жертвы превращаются в объект манипуляции и ликвидации, цифры в гроссбухе — это не люди. В общем, «немецкий бюрократический аппарат был поставлен на службу цели, непостижимой в своей иррациональности» (Bauman, 1989, р. 136).
Один из наиболее интересных моментов в рассуждениях Баумана заключается в том, что рациональная система, введенная нацистами, захватила своих жертв — евреев. Гетто было преобразовано в «ответвление губительной машины» (Bauman, 1989, р. 23). Так,
лидеры обреченных общин выполняли основную часть предварительной бюрократической работы, требовавшейся процессу (снабжали нацистов данными и содержали архив на будущих жертв), заведовали производством и распределением, требовавшимися, чтобы жертвы оставались живыми до тех пор, пока газовые камеры не будут готовы их принять, охраняли плененное население, так, чтобы закон и порядок не требовали никаких затрат со стороны захватчиков, обеспечивали гладкое течение процесса уничтожения, определяя объекты его последующих стадий, доставляли избранные
[510]
объекты в место, откуда их можно было забрать с минимальными затратами, и моби-лизовывали финансовые ресурсы, необходимые для оплаты последнего путешествия (Bauman, 1989, р. 118).
(Это сходно с идеей о том, что в макдональдизированном мире покупатели превращаются в неоплачиваемых работников этой системы: сами делают салаты, сами убирают за собой и т. д.) При «обычном геноциде» убийцы и убиваемые отделены друг от друга. Убийцы планируют сделать со своими жертвами что-то ужасное, в результате чего вероятно сопротивление потенциальных жертв. Однако такое сопротивление гораздо менее вероятно, когда жертвы являются неотъемлемой частью «системы», созданной преступниками.
Что касается действий евреев, сотрудничавших с нацистами, то они вели себя рационально. Они делали то, что было необходимо, для того чтобы, например, остаться в живых еще на какое-то время или быть выбранными в качестве заслуживающих особого, более мягкого обращения. Они даже использовали рациональные инструменты, например, считали, что принесение в жертву нескольких человек спасет многих, или что если бы они не сотрудничали с нацистами, то умерло бы гораздо больше людей. В конечном счете, такие действия были иррациональны, поскольку способствовали процессу геноцида и снижали вероятность сопротивления ему.
Современность гордится своей цивилизованностью, тем, что обладает необходимыми гарантиями, чтобы никогда не случилось ничего подобного Холокосту. Но все же это произошло; предосторожности были недостаточны для того, чтобы это предотвратить. Сегодня рационализация не утратила своего влияния, и оно пожалуй, даже, сильнее, чем прежде. Трудно предположить, что защитные механизмы, необходимые для предотвращения неистовства рационализации, сегодня сколько-нибудь сильнее, чем в 1940-х гг. Как пишет Бауман: «Ни одно из социе-тальных условий, сделавших возможным Освенцим, в действительности не исчезло, и никаких эффективных мер не было принято, чтобы предотвратить... подобные Освенциму катастрофы» (1989, р. 11). Для предотвращения нового холокоста необходимы сильная мораль и плюрализм политических сил. Но все же сохраняется вероятность эпохи преобладания единственной власти, и трудно поверить, что мы имеем достаточно сильную этическую систему, чтобы предотвратить новое слияние могущественного лидера и энергичной и волевой бюрократии.
Дата добавления: 2015-02-10; просмотров: 775;