Неокантианский прорыв

Предшественники. В конце XIX века у историософов возникло ощущение неблагополучия в исторической науке: теоретическими постулатами позитивизма стало невозможно объяснить все расширявшуюся историографическую практику, родилась идея своеобразия исторического познания, его несводимости к естественно-научному познанию, пробивала себе дорогу мысль о специфике познавательных основ исторической науки.

Об этом писали Н. И. Кареев, В. Дильтей, Э. Дюркгейм, но важнейшее обоснование особенностей исторического познания дали философы-неокантианцы.

Термин, основатели. Каково происхождение термина «неокантианцы»? Просветители (рационалисты) XVIII века были уверены во всесилии разума, и эта точка зрения продолжала господствовать в XIX веке. Однако И. Кант еще в конце XVIII века доказывал, что ни чувством, ни разумом человек не может достоверно познать существующую вне его объективную реальность: она остается «вещью в себе». Столетие спустя, в конце XIX века, кантовская критика разума возобновилась в течении неокантианства под лозунгом «Назад к Канту!» Имелось несколько неокантианских школ, но на историческую науку наибольшее влияние оказала баденская, или фрайбургская, школа неокантианцев — от названия южногерманской земли Баден, где находился Фрайбургский университет, в котором трудились основатели этой школы Вильгельм Виндельбанд (1848—1915) и Генрих Риккерт (1863—1936), а затем и неокантианец Макс Вебер (1864—1920).

Концепция. Изучая в конце XIX века в свете кантовской критики разума его познавательные возможности, Виндельбанд и Риккерт разделили все науки по их методам познания на две группы: науки о природе с обобщающим (генерализирующим) методом и науки о культуре — среди них история — с индивидуализирующим методом. Как уже упоминалось, первые могут выводить законы и являются номотетическими, вторые — лишь описывать, это науки идиографические.

Как будто отвергая в целом «вещь в себе», основатели баденской школы акцентировали кантовскую критику разума применительно к историческому познанию следующим образом: поскольку история занимается единственным, уникальным, неповторимым, то законы устанавливать не может и в состоянии лишь описывать их в хронологической последовательности в упорядоченном и систематизированном виде.

Такая постановка вопроса таила в себе опасность превращения истории в субъективистское изложение историка и лишения ее статуса науки, и эту угрозу Виндельбанд и Риккерт хорошо понимали.

Чтобы избавиться от опасности вторжения в историю субъективистского произвола, основатели баденской школы выработали учение о ценности. Они различали ценность и оценку. Ценности — категории сознания, принимаемые всеми (общезначимые) и имеющие градационную шкалу: высшими ценностями являются религиозные, за которыми по убывающей следуют эстетические, этические, логические. Согласно Риккерту, «благодаря этой всеобщности культурных ценностей и уничтожается произвол исторического образования понятий, на ней, следовательно, покоится его "объективность"» [140]. В отличие от ценности, оценка субъективна, так как, подчеркивал Риккерт, представляет собой пристрастную похвалу или осуждение [141]. Еще раз: касающаяся всех ценность объективна, зависящая от пристрастий одного лица оценка — субъективна.

Развивая идеи основателей баденской школы, крупный немецкий ученый Макс Вебер, в течение полувека их современник, учившийся с Риккертом в одной гимназии и с середины 1890-х годов также преподававший в Фрайбургском университете, несколько сгладил резкость деления наук на номотетические и идиографические, а главное — продолжил попытки приблизить изложение историка к объективному, создав учение об идеальном типе (идеально-типических понятиях). Идеальный тип — я бы назвал его «образцовым обобщением» — это не реально-историческое явление, а научная абстракция, мысленная модель, мыслительная конструкция, которую можно использовать для «приблизительного и вероятностного объяснения», для выработки «принципов рациональной реконструкции» [142].

Концепция идеального типа сложилась накануне Первой мировой войны, получила множество различных трактовок и была принята ученым миром лишь в последние десятилетия минувшего века.

Значение. Несмотря на неоднозначность неокантианских взглядов, их влияние на развитие исторической мысли огромно, они стали базисными — той «печкой», от которой «танцуют» последующие поколения историков. Выступление неокантианцев фактически вызвало появление методологии истории, которая отныне преподается в университетах. Значение этого прорыва известный отечественный историк характеризует так: неокантианское течение «в XX веке явилось наиболее продуктивным для теории и практики исторической науки». И далее: «Это была подлинная революция в историческом познании; рождение современного исторического знания можно датировать временем появления работ неокантианцев» [143].

2. Теоретические основы и характерные черты методологии «Анналов»

Сциентизация. В течение всего XX века историки стремились радикально модернизировать теоретико-методологические основы своей дисциплины. Модернизация проходила под лозунгом «сциентизации» (от лат. scientia — наука). Лозунг сциентизации означал придание истории более научного характера. Сциентизация осуществлялась путем заимствования исторической наукой методов других наук.

Сциентизированная историческая наука в разных странах называлась по-разному: новая история, новая научная история, новая историческая наука, новая социальная наука и др. Самым сциентизированным направлением исторической мысли XX века стала французская школа «Анналов» (один из ее позднейших лидеров Жак Ле Гофф выступал против слова «школа», отстаивая термин «направление»).

Теоретические подходы. Доминируя в исторической мысли большей части XX века, школа «Анналов» не была однородна, воспринимала менявшиеся сторонние воззрения, но в основном вырабатывала свою теоретическую базу сама. Философско-мировоззренческие подходы «анналистов» создавали не столько философы (этнолог Клод Леви-Строс, социолог Э. Дюркгейм, более близкие предшественники основателей школы Франсуа Симиан и Анри Берр), сколько сами лидеры школы.

Видный отечественный историк, автор основательной книги об «Анналах» Ю. Н. Афанасьев обоснованно, хотя и несколько категорично, определил место структурализма в научной базе «Анналов» так: «Наиболее важные мировоззренческие установки... развивались в русле традиций позитивистского мышления... Однако главным и определяющим весь спектр вариаций и задач исследования стал для школы "Анналов" структурный подход» [144].

Зарождение идей «Анналов».В 1903 году Франсуа Симиан опубликовал работу «Методы истории и социальные науки». «Симиан придерживался точки зрения, что все гуманитарные дисциплины должны объединиться в единую социальную науку и подчиниться правилам социологического подхода. Историкам предлагалось отвернуться от единственного, случайного (индивид, событие, происшествие), дабы углубиться в то, что только и могло быть объектом научного исследования: повторяющиеся, регулярные процессы, которые можно вскрыть, чтобы из них выводить законы» [145].

Этими исходными задачами определялись и методы социальной истории: с помощью вычленяемых серийных явлений и соответствующих источников изучить их эволюцию во времени и установить законы этой эволюции.

В 1920-х годах во Франции же Анри Берр выдвинул идею исторического синтеза. Анализом деятельности человека основательно занимались уже позитивисты, теперь была поставлена задача синтезировать разноаспектную деятельность человека.

Так методологические поиски привели к рождению во Франции школы «Анналов». Первый номер журнала «Анналы», давшего название школе, вышел в 1929 году.

Периоды деятельности «Анналов». В 1989 году в Москве состоялась весьма представительная международная конференция, посвященная 60-летию журнала «Анналы» [146]. Журнал продолжает выходить и сейчас.

За это время смещались акценты, менялись лидеры школы, И, в известной мере, даже некоторые се основные положения.

Различают 3 периода в деятельности «Анналов»:

1) 20 -40-е годы, лидеры — Марк Блок и Люсьен Февр;

2) 50 -60-е годы — время расцвета школы, руководитель — Фернан Бродель;

3) с 1970-х годов, когда молодыми директорами журнала стали Эммануэль Ле Руа Ладюри, Жорж Дюби, Жак Ле Гофф.

Хотя облик школы «Анналов» за эти десятилетия менялся, существует несколько присущих ее методологии черт.

Характерные черты методологии. 1. Изучается не «событийная история», а серийные процессы большой длительности (макроистория). Из единичных событий невозможно извлекать выводы и делать обобщения, но многие явления, происходившие на протяжении десятилетий и столетий, можно подсчитать, проследить их эволюцию, выявить повторяющиеся серии и попытаться установить закономерности.

Так, по записям в церковных книгах рождений, браков и смертей выявляется демографическая динамика; подлежат выяснению с помощью исторической географии изменения в среде обитания человека, а также в климате; можно и должно изучать экономические процессы: движение цен, зарплат, торговый обмен, кризисы, развитие техники, колонизацию; ментальные процессы (лат. metis — дух): историческую антропологию, психологию, умонастроения, культуру. Меньше всего «анналисты» интересовались традиционными политическими событиями.

2. Центр тяжести в исторических исследованиях переносится с отдельных личностей-индивидов на социальные структуры, то есть социальные группы, сообщества людей: территориальные (деревня, пригород, городской квартал), профессиональные (скажем, ремесленный цех на протяжении столетий), сословно-классовые.

3. Выдвигается идеал глобальной (от лат. globus — шар) или тотальной (от лат. totalis — весь, целый) истории. Глобальная (тотальная) история означает всестороннее и многоплановое изучение человеческого общества как единой системы, «главными компонентами которой являются условия материальной жизни, экономика, социальные структуры и все проявления духовной жизни» [147], а также общественный человек во всех его жизненных проявлениях — его производственная жизнь, семейная жизнь, быт и нравы, ментальность и даже жизненная среда, или среда обитания. Такое изучение включает анализ и синтез, причем новизна у «анналистов» не в анализе — им занимались и ранее, например позитивисты, — а в синтезе, точнее в историческом синтезе.

4. Вводится множественность методов исследования. Естественно, что всестороннее и многоплановое изучение объекта с помощью не только анализа, но и синтеза предусматривает полидисциплинарностъ. Историк должен знать и использовать в своей исследовательской практике методы смежных и несмежных наук — субдисциплин, от исторической географии и климатологии до психологии и математики.

Необходимость смены подходов. Зародившись в начале XX века, новая социально-структурная история с ее авангардом - школой «Анналов» доминировала в мировой исторической науке в течение большей части столетия. Она радикально расширила исследовательскую проблематику, обусловила появление ряда субдисциплин и, соответственно, новых методов вплоть до математических и несколько приблизила историческую науку к заветному идеалу — выяснению закономерностей исторического развития.

Но, подобно позитивизму в копне XIX века, новая социально-структурная история («Анналы») приблизительно к 1980-м годам в известной мере исчерпала свои прогрессивные возможности. Гениальные историки-энциклопедисты, которые вслед за Броделем могли бы выяснять картину развития мира на протяжении столетий, в массовом порядке не нарождались. Служители ставшей полидисциплинарной Клио — от климатологов и этнографов до психологов и математиков — переставали понимать друг друга, и еще меньше их понимали читатели-непрофессионалы. Забвение «событийной истории» обернулось на исторической ниве дремучим невежеством школьников.

Стала очевидной необходимость новых философско-мировоззренческих подходов к историописанию. Появление — наряду с макроисторией — микроистории не могло решить проблему. В этой обстановке возник постмодернизм.