Глава 20. АСЕАН: малообещающий старт, многообещающее будущее

АСЕАН была сформирована в августе 1967 года, в период, когда ситуация в регионе отличалась большой неопределенностью. На лишенной всякой помпезности церемонии подписании декларации в Бангкоке присутствовали министры иностранных дел Индонезии, Малайзии, Филиппин, Сингапура и Таиланда. Война во Вьетнаме начинала распространяться на Камбоджу, а коммунистические повстанцы орудовали в регионе повсюду. Я не испытывал слишком большого энтузиазма относительно достижения тех высоких целей, которые провозглашались в декларации: ускорение экономического роста, обеспечение социального прогресса, содействие культурному развитию, борьба за укрепление мира и стабильности, развитие сотрудничества в сфере сельского хозяйства и промышленности, расширение торговли. У организации также была цель, которая не провозглашалась – усиление наших позиций путем укрепления солидарности, чтобы противостоять тому вакууму власти, который мог образоваться в регионе в результате приближавшегося вывода британских, а затем, возможно, и американских войск. Индонезия также хотела заверить Малайзию и Сингапур, что с окончанием эры Сукарно ее намерения стали мирными, и она отказывалась от агрессивной политики, проводившейся Сукарно. Таиланд стремился развивать более тесные связи с некоммунистическими соседями, которые являлись членами Движения неприсоединения. Филиппины хотели создать форум, с которого они смогли бы заявить о своих претензиях на Северный Борнео. Сингапур был заинтересован в понимании и поддержке со стороны своих соседей с целью укрепления стабильности и безопасности в регионе.

Прошло десять лет, пока наши действия стали согласованными и целенаправленными, а лидеры и официальные лица государств поближе познакомились и примерились друг к другу. У нас был общий враг – коммунистическая угроза, проявлявшаяся в партизанском движении, получавшем поддержку со стороны Северного Вьетнама, Китая и Советского Союза. Мы нуждались в укреплении стабильности и ускорении экономического роста, чтобы противостоять коммунистам и ликвидировать социальные и экономические условия революции. Америка и Запад были готовы помочь нам.

Президент Индонезии Сухарто сыграл решающую роль в успешном развитии АСЕАН. После нескольких казусов, случившихся из‑за чрезмерной настойчивости официальных лиц Индонезии, Сухарто полностью изменил подход к работе организации. Его политика была диаметрально противоположна той, которую проводила Индия в отношении стран Южно‑азиатской ассоциации регионального сотрудничества (South Asian Association for Regional Cooperation). При Сухарто Индонезия не вела себя как гегемон, она не настаивала исключительно на своей точке зрения, а принимала во внимание политику других членов организации. Именно поэтому страны региона стали относиться к Индонезии как к первой среди равных.

Несмотря на то, что АСЕАН провозгласила своей целью развитие экономического, социального и культурного сотрудничества, все знали, что прогресс в сфере экономического сотрудничества будет медленным. Мы объединились, в основном, для достижения политических целей, – обеспечения стабильности и безопасности в регионе. АСЕАН добилась успехов в создании атмосферы стабильности и безопасности, но, как и ожидалось, осязаемых результатов прогресса поначалу было немного. Когда я выступал с приветственной речью на пятой встрече министров иностранных дел стран АСЕАН в Сингапуре в апреле 1972 года, я привлек внимание участников к той огромной разнице, которая существовала между большим числом предложенных и весьма незначительным количеством реализованных проектов. Ежегодно мы принимали от 100 до 200 рекомендаций, из которых только 10–20 действительно выполнялись.

Захват коммунистами Сайгона в апреле 1975 года усилил чувство опасности, исходившее от подрывной деятельности и мятежей. Странам АСЕАН следовало более основательно заняться экономическим развитием, чтобы уменьшить социальную напряженность в обществе. В сентябре 1975 года, во время двусторонней встречи с Сухарто на Бали, я попытался убедить его, чтобы во время первой встречи стран АСЕАН на высшем уровне, которая должна была проходить в Индонезии, мы попытались бы договориться о постановке общих экономических задач. Я предлагал заняться либерализацией торговли, начав с 10 %‑ого уменьшения странами АСЕАН импортных тарифов на отдельные товары, имея в виду, в конечном итоге, создание зоны свободной торговли в регионе. Мне показалось, что идея ему понравилась. Для того чтобы встреча на высшем уровне прошла успешно, мы договорились сосредоточиться на тех вопросах, обсуждение которых должно было продемонстрировать нашу солидарность, и оставить в стороне те проблемы, которые разделяли нас.

Близкий помощник Сухарто Али Моэртопо (Ali Moertopo) позднее сказал нашему послу в Индонезии К. Ч. Ли, что после встречи со мной президент встретился со своими советниками, и те высказались против идеи создания зоны свободной торговли. Они усматривали в свободной торговле угрозу развития свободной конкуренции, в которой Индонезия могла бы проиграть и стать жертвой демпинговой политики других стран АСЕАН, что создало бы угрозу индустриализации страны.

С политической точки зрения встреча стран АСЕАН на высшем уровне в феврале 1976 году на Бали была успешной. В условиях существования большой неопределенности в регионе страны АСЕАН продемонстрировали свою солидарность. Индонезия, где состоялась эта встреча, извлекла из ее проведения дополнительные выгоды. Так как встреча состоялась сразу вслед за кризисом, вызванным оккупацией Индонезией Восточного Тимора, то ее проведение позволило президенту Сухарто укрепить свои позиции на международной арене. Тем не менее, во время заседаний Сухарто чувствовал себя скованно, – он разговаривал только на бахаса и не мог принимать участие в свободном обмене репликами, проходившем на английском языке. Он предпочитал двусторонние встречи, во время которых он оживленно и энергично говорил на бахаса. С конца 80‑ых годов Сухарто использовал и английские слова и фразы, чтобы лучше пояснить свои идеи. Следующая встреча на высшем уровне была проведена через год, в 1977 году, в Куала‑Лумпуре. И снова я заметил, что Сухарто чувствовал себя скованно, видимо, поэтому следующая встреча состоялась только через десять лет, в Маниле. Сингапур дождался своей очереди стать местом проведения встречи на высшем уровне только в 1992 году, когда я уже не был премьер‑министром, а потому и не присутствовал на ней.

Нам не удалось добиться успеха в снижении импортных тарифов, но регулярные и частые встречи позволили улучшить деловые отношения между министрами и официальными лицами стран АСЕАН. Это помогало им решать двухсторонние проблемы до того, как они попадали в поле зрения третьих лиц. Министры и официальные лица выработали такой стиль работы, который позволял им если не разрешить, то приглушить имевшиеся разногласия, а также нацелить все стороны на развитие более тесного сотрудничества. Во время встреч они вместе играли в гольф, по ходу игры обсуждая идеи и предложения, которые в такой неформальной обстановке могли быть легко отвергнуты. После официальных обедов они устраивали вечера пения, во время которых каждый министр должен был обязательно спеть какую‑то народную песню своей страны. Сингапурские министры были застенчивы и неуклюжи, а филиппинцы, тайцы и индонезийцы вели себя естественно, поскольку пение было необходимой составной частью избирательных кампаний в их странах. Западным дипломатам подобного рода занятия могли бы показаться глупостью, на самом же деле это помогло растопить лед в отношениях между людьми, которые, несмотря на близкое географическое соседство, являлись, по сути, иностранцами, ибо на протяжении более чем столетия находились в различных сферах колониального владычества. В ходе этих консультаций и встреч, во время которых работа и отдых играли одинаково важную роль, сложились традиции сотрудничества и достижения компромиссов. Официальные лица стран АСЕАН старались избежать конфронтации, пытаясь, в идеале, достичь консенсуса. Если же достичь консенсуса не удавалось, они останавливались на компромиссном решении или договаривались о продолжении сотрудничества в будущем.

Там, где странам АСЕАН приходилось иметь дело с развитыми странами, сотрудничество между ними возникало естественным путем. Мы осознали ценность политической координации своих действий при переговорах с американцами, европейцами в составе Европейского Экономического Сообщества, и японцами. Со своей стороны, эти промышленно развитые страны предпочитали вести с нами дела как с группой стран. Они поощряли АСЕАН за ее рациональную и умеренную позицию на международных форумах, что помогало добиться практических результатов. Они также хотели, чтобы и другие региональные объединения развивающихся стран взяли на вооружение прагматический подход к проблемам, принятый странами АСЕАН.

Одним из примеров того, как членство в АСЕАН приносило пользу ее участникам, является ситуация, возникшая в результате попыток Австралии изменить правила в области гражданской авиации. В октябре 1978 года Австралия обнародовала новую «Австралийскую международную политику в сфере гражданской авиации» (Australian International Civil Aviation Policy), согласно которой только национальная австралийская авиакомпания «Квонтас» (Quantas) и «Бритиш эйрвэйз» (British Airways) имели право на перевозку пассажиров между конечными пунктами отправления в Австралии и Великобритании, причем по исключительно низким тарифам. Авиакомпании стран, являвшихся местом промежуточной посадки, включая Сингапур и столицы других стран АСЕАН, были исключены из этого правила. Специальные низкие тарифы делали промежуточные остановки невыгодными для пассажиров. Австралийцы также планировали сократить объемы перевозок пассажиров авиакомпаниями стран АСЕАН и уменьшить частоту полетов авиакомпании «Сингапур эйрлайнз» между Сингапуром, Австралией и Великобританией. Они также хотели запретить таиландской авиакомпании «Тай интернэшенэл» (Thai International) перевозить пассажиров из Сингапура, – пункта промежуточной посадки на пути из Таиланда в Австралию. Австралийцы хотели обсудить эти меры с каждой страной в двустороннем порядке, но министры стран АСЕАН, отвечавшие за развитие экономики, выступили против этого предложения единым фронтом. Чтобы сорвать эти попытки, наши партнеры по АСЕАН попросили предоставить им некоторое время для рассмотрения долговременных последствий этих изменений, которые угрожали отсечь авиакомпании стран АСЕАН от обслуживания магистральных международных маршрутов, превратив их в мелкие региональные авиакомпании. В результате, нам удалось согласовать различия в наших интересах и выступить единым фронтом.

Я пришел к выводу, что «Боинг‑747», выполняющий полет из Австралии в Европу, на пути в Лондон должен был совершить посадку либо в Сингапуре, либо в Куала‑Лумпуре, либо в Бангкоке. Джакарта была расположена слишком близко к Австралии, а Коломбо слишком далеко, – обе эти остановки были бы неэкономичны. Мы решили привлечь на свою сторону Малайзию и Таиланд, для чего я проинструктировал наших официальных лиц сделать этим странам достаточные уступки.

В январе 1979 года я написал премьер‑министру Таиланда генералу Крингсаку, что предпринимавшиеся Австралией меры были «явно протекционистскими», и что австралийцы хотели сыграть на наших разногласиях, предлагая нам различные стимулы и прибегая к различным угрозам. Отношения с генералом Криангсаком были близкими, так что он поддержал меня. Мы также пошли на достаточные уступки авиакомпании «Мэлэйжиэн эйрлайнз», чтобы обеспечить поддержку Малайзией совместных требований стран АСЕАН. Поначалу Австралии практически удалось изолировать Сингапур и разделить страны АСЕАН, сталкивая их между собой. Но солидарность стран АСЕАН стала крепче после встречи с государственным секретарем транспорта Австралии, на которой он выдвинул жесткие условия перед официальными представителями гражданской авиации стран АСЕАН. Об этом было доложено доктору Махатхиру, тогдашнему заместителю премьер‑министра Малайзии и министру торговли и промышленности. Он все еще был сердит после своего визита в Австралию, где он и премьер‑министр Малайзии Тун Разак подверглись нападкам со стороны демонстрантов. Махатхир ужесточил позицию Малайзии в отношении Австралии. В результате, двусторонний диспут между Сингапуром и Австралией перерос в конфликт между Австралией и АСЕАН. Стороны обменялись жесткими заявлениями в прессе. Раздраженные пренебрежительным отношением официальных лиц Австралии, представители Индонезии выступили с угрозой закрыть свое воздушное пространство для австралийских самолетов, в случае, если бы Австралия продолжала настаивать на введении новых правил. Министр иностранных дел Австралии Эндрю Пикок (Andrew Peacock) приехал в Сингапур, чтобы разрядить обстановку. Австралия согласилась позволить «Сингапур эйрлайнз» сохранить маршруты и объемы перевозки пассажиров в Австралию, а также позволила авиакомпаниям других стран АСЕАН увеличить объемы перевозки пассажиров. Это был урок того, какие выгоды может принести солидарность.

Оккупация Камбоджи Вьетнамом стала испытанием солидарности стран АСЕАН в период с 1978 по 1991 годы. После того как 25 декабря 1978 года Вьетнам напал на Камбоджу, министр иностранных дел Сингапура Раджа проявил инициативу и 12 января 1979 года созвал специальную встречу министров иностранных дел стран АСЕАН в Бангкоке. В совместном заявлении они осудили вторжение и призвали к выводу всех иностранных войск из Камбоджи. Приближение вьетнамских войск, наступавших в Камбодже, к границе с Таиландом сделало положение угрожающим, но китайская карательная экспедиция против Вьетнама в феврале 1979 года стабилизировала ситуацию. Вопрос теперь заключался в том, как предотвратить режим Хенг Самрина (Heng Samrin), установленный вьетнамцами в Пномпене, от захвата места в ООН, которое занимало правительство «красных кхмеров». Геноцид, развязанный ими против своего собственного народа, привел к возмущению и неприятию правительства «красных кхмеров» во всем мире. Тем не менее, если мы хотели помешать Вьетнаму добиться международного признания установленного им марионеточного режима, то у нас не оставалось иного выбора, кроме поддержки правительства «красных кхмеров».

Раджа был прирожденным борцом за правое дело, и вторжение Вьетнама в Камбоджу стало поводом, подхлестнувшим его врожденный идеализм. Он писал и направлял правительствам неприсоединившихся стран короткие послания, в которых описывалось как агрессивные и сильные вьетнамцы, «пруссаки Юго‑Восточной Азии», стерли в порошок и угнетали слабую и беззащитную Камбоджу, которая была в десять раз меньше Вьетнама. Раджа был обаятельным человеком, ни высокомерным, ни кротким, дружески настроенным, теплым и очень искренним. Его усилия облегчили задачу нашему представителю в Нью‑Йорке Томми K° (Tommy Koh), а также послам и официальным лицам других государств, которые собирали голоса против Вьетнама в ООН и других международных организациях. При этом ему удавалось не перейти дорогу министру иностранных дел Индонезии Мохтару Кусумаатмаджа (Mochtar Kusumaatmadja), который получил от своего президента указания не предпринимать шагов по изоляции Вьетнама на международной арене. В интересах Сухарто было существование сильного Вьетнама, который блокировал бы любую потенциально возможную экспансию Китая в южном направлении. Раджа и министр иностранных дел Малайзии Тенгку Ритауддин убедили Мохтара, чтобы тот, по крайней мере, не препятствовал политике Таиланда и не ослаблял единства стран АСЕАН. Борьба за изоляцию Вьетнама на международной арене продолжалась десять лет, и Раджа играл в этом деле значительную роль.

Неожиданно, год спустя, 24 декабря 1979 года, Советский Союз вторгся в Афганистан. Это явилось поворотным пунктом; по выражению президента Картера «с глаз упала завеса». Американское правительство стало более решительно выступать против Советов и против Вьетнама, а также изменило свое отношение к двум нашим мусульманским соседям: Индонезии и Малайзии. Президент Сухарто и премьер‑министр Махатхир ужесточили свою позицию по отношению к Советскому Союзу. Они с подозрением относились к целям, преследовавшимся Советским Союзом, а также к тому, как русские использовали Вьетнам. Индия оказалась в изоляции в качестве единственной азиатской страны, признавшей режим Хенг Самрина.

Донесения нашей разведки, подтвержденные Таиландом, показывали, что вьетнамская оккупационная армия численностью 170,000 военнослужащих контролировала все основные населенные пункты и большую часть территории Камбоджи. Вооруженные силы Хенг Самрина, насчитывавшие 30,000 человек, страдали из‑за низкого морального духа солдат и дезертирства. Сообщения о растущем сопротивлении населения вьетнамской оккупации поднимали нам настроение. Силы «красных кхмеров» отступили в гористый регион на западе страны, у границы с Таиландом. Для совместной борьбы с вьетнамцами с ними объединились некоммунистические группы сопротивления, которые боролись с «красными кхмерами» под руководством командиров, преданных старому правительству Лон Нола. Наши официальные лица напряженно работали над тем, чтобы заставить принца Сианука и Сон Сена (Son Sann) сформировать с «красными кхмерами» коалиционное правительство, но они оба боялись и ненавидели «красных кхмеров».

Отношения между Сон Сеном и Сиануком были отношениями простолюдина и принца. На встрече с его сторонниками, проходившей в Сингапуре в 1981 году, Сон Сену сказали, что принц Сианук хотел немедленно увидеть его. Все члены его делегации заволновались, исполнились благоговения и не смогли отказать во встрече, несмотря на то, что Сианук больше не обладал какой‑либо властью.

Потребовался еще год, пока Китаю, Таиланду и Сингапуру удалось убедить Сианука и Сон Сена встретиться в Куала‑Лумпуре с «красными кхмерами» для подписания формального соглашения о создании Коалиционного правительства демократической Кампучии (КПДК – Coalition Government of Democratic Kampuchea). Китай и Таиланд убедили все три стороны согласиться с тем, чтобы принц Сианук занял должность президента, Кхиеу Самфан (Khieu Samphan) – вице‑президента, а Сон Сен – премьер‑министра. Я убедил подписать соглашение в Куала‑Лумпуре, а не в Пекине, чтобы это правительство не выглядело как коалиция, создаваемая Китаем, что не позволило бы обеспечить ей широкую поддержку в ООН. Я полагал, что было важно, чтобы Вьетнам знал, что коалиционное правительство являлось не «таиландско‑сингапурским проектом», а пользовалось объединенной поддержкой всех стран АСЕАН. Весьма способный министр иностранных дел Малайзии Газали Шафи стремился принимать в этом деле активное участие, и мне удалось убедить премьер‑министра Махатхира поддержать его. Поскольку соглашение о создании Коалиционного правительства было подписано в Куала‑Лумпуре, Индонезия не могла отвергнуть его без того, чтобы подвергнуть себя риску оказаться в изоляции в рамках АСЕАН. Теперь и министр иностранных дел Индонезии согласился с тем, что АСЕАН должна была оказать поддержку некоммунистическим силам.

Сильной стороной принца Сианука была пропаганда и дипломатические маневры, но реальной военной силой обладали «красные кхмеры». Как только «красным кхмерам» удалось с помощью Сианука и Сон Сена, вошедших с ними в состав КПДК, выйти из международной изоляции, они стали наращивать свои силы. Китай хорошо снабжал их деньгами и оружием, они также располагали доходами от контролировавшихся ими шахт по добыче драгоценных камней и поступлениями от заготовки древесины вдоль границы с Таиландом.

Для Вьетнама формирование КПДК было плохим известием, на которое они отреагировали ядовито, назвав это правительство «монстром, задуманным китайскими экспансионистами и американскими империалистами». Министр иностранных дел Вьетнама неоднократно заявлял, что ситуация в Камбодже являлась необратимой и не подлежала обсуждению. Китай не соглашался с этим, а США поддерживали Китай. По мере того, как международная поддержка КПДК возрастала, всякая перспектива признания марионеточного вьетнамского режима Хенг Самрина исчезла.

После того как в 1975 году вьетнамцы победили американцев и захватили Сайгон, страны «третьего мира» восхищались ими как героями. Теперь же, захватив своего маленького соседа, они бросили вызов международному сообществу и выступили в роли международных разбойников. Вьетнамцы оказались втянутыми в партизанскую войну, в которой они, как и американцы во Вьетнаме, не могли победить. Они пробыли в Камбодже еще семь лет, до полного вывода войск в сентябре 1989 года, но продолжали политическое вмешательство во внутренние дела страны до заключения Парижского мирного соглашения в октябре 1991 года. Мы потратили три года, напряженно работая над урегулированием разногласий между кампучийцами, согласовывая позиции Китая, Таиланда и Сингапура, привлекая на свою сторону Малайзию и Таиланд, а также пытаясь удовлетворить требования американцев, возражавших против возврата к власти «красных кхмеров».

Раджа и я упорно работали над тем, чтобы сохранить интерес США к нашему региону. Я обнаружил, что и президент Картер с Госсекретарем Сайрусом Вэнсом (Cyrus Vance), и президент Рейган с Госсекретарем Джорджем Шульцем не стремились играть слишком важную роль в регионе, не желая быть вовлеченными в еще одну партизанскую войну на азиатском материке. Нам удалось убедить их предоставить скромную помощь двум некоммунистическим группам сопротивления, – для начала гражданскую, а потом и военную. Тем не менее, американцы не оказывали нам помощи по сбору голосов против Вьетнама в ООН.

Постоянный представитель в ООН Томми K° играл ключевую роль в лоббировании кампучийского вопроса и сборе голосов в ООН. На Генеральной Ассамблее ООН в 1982 году принц Сианук, в качестве президента вновь сформированного КПДК, обратился к членам ООН с призывом восстановить независимость и суверенитет Камбоджи. В итоге, за резолюцию ООН на стороне Демократической Кампучии проголосовало 105 государств – членов ООН. Набирая с каждым годом все больше и больше голосов в ООН, мы заставляли Вьетнам чувствовать растущую международную изоляцию.

Дэн Сяопин предотвратил возможное нападение на Таиланд, напав на Вьетнам в феврале 1979 года, – цена была заплачена китайской кровью. В 1980 году, в Пекине, Чжао Цзыян (Zhao Ziyang) объяснил мне, что в результате военной операции, проведенной против Вьетнама в 1979 году, Китай вынудил Вьетнам держать 60 % своих лучших войск вдоль китайско‑вьетнамской границы. Если бы Вьетнам мог использовать эти войска для ведения войны в Камбодже, то следующая международная конференция проводилась бы уже по мирному урегулированию в Таиланде, а не в Камбодже. Фактически, Чжао Цзыян молчаливо подтвердил, что Китай в одиночку не мог решить проблему Камбоджи, – чтобы обеспечить международную поддержку, требовались усилия США и стран АСЕАН.

В июне 1981 года, в Вашингтоне, во время встречи один на один с президентом Рейганом, я говорил о проблемах в Юго‑Восточной Азии, создаваемых Советским Союзом. Я сообщил ему, что Дэн Сяопин заверил меня, что в планы Китая не входило создание вокруг себя стран – сателлитов, и что китайцы были готовы согласиться с любыми результатами свободных выборов в Камбодже. Это помогло обеспечить поддержку со стороны Рейгана, ибо он был настроен категорически против вьетнамцев и их марионеточного режима.

В ноябре 1981 года в Сингапуре я предложил Джону Холдриджу (John Holdridge), помощнику Госсекретаря США по странам Восточной Азии и Тихоокеанского региона, согласиться с тем, что, кто бы ни победил на проходивших под эгидой ООН выборах, ему следовало гарантировать право встать во главе Камбоджи. Я добавил, что победа на выборах Хенг Самрина была вполне возможной, и он запальчиво перебил меня: «Я не уверен, что это приемлемо, он слишком предан Советам». Его выражение лица, тон голоса и манера оставляли мало сомнений в том, что победа Хенг Самрина на выборах была так же неприемлема для американцев, как и для китайцев. В августе 1982 года официальные лица Госдепартамента США и сотрудники ЦРУ сказали сотрудникам нашей миссии в США, что Соединенные Штаты были готовы предоставить некоммунистическим группам сопротивления в Камбодже помощь в размере четырех миллионов долларов на приобретение продовольствия и медикаментов с целью поддержки усилий стран АСЕАН. Это было скромное начало, но это был также и важный прорыв. Администрация Рейгана постепенно преодолевала «вьетнамский синдром» и была готова, выполняя вспомогательную роль, поддерживать некоммунистические группы сопротивления. Это подтолкнуло Малайзию предоставить силам сопротивления обмундирование и помочь им в подготовке войск. Сингапур предоставил первые несколько сот автоматов АК‑47, ручных гранат, амуницию и средства связи.

С помощью Великобритании мы наняли британских техников и журналистов для обучения 14 кампучийцев с целью организации радиовещания на коротких волнах из Сингапура, а позднее – на средних волнах, из района неподалеку от границы с Таиландом. Они научились работать с мобильными японскими передатчиками мощностью 25 киловатт. Вместе с Таиландом и Малайзией Сингапур участвовал в подготовке партизан. В 1983–1984 годах силы сопротивления во главе с «красными кхмерами» впервые продолжили свое наступление в Камбодже и во время сухого сезона, не отступая на территорию Таиланда.

Встретившись в июле 1984 года в Сингапуре с Госсекретарем США Джорджем Шульцем, я настаивал на пересмотре американской политики предоставления ограниченной помощи силам сопротивления, ибо такая политика США давала максимальные выгоды Китаю. Мы оказывали «красным кхмерам» и Китаю политическую поддержку на международной арене, которую они не смогли бы получить самостоятельно. В результате того, что Китай оказывал «красным кхмерам» военную помощь, они оставались наиболее сильной группировкой сил сопротивления в Камбодже. Соединенным Штатам следовало вкладывать деньги в некоммунистические группы сопротивления, чтобы помочь им максимально увеличить свой потенциал, особенно после того, как они продемонстрировали свою боеспособность. Эти группы располагали большей поддержкой со стороны народа Камбоджи, чем «красные кхмеры». Шульц согласился, что попробовать стоило, но указал, что американская помощь должна была быть постоянной, а если бы размеры этой помощи стали значительными, то обеспечить ее ежегодное одобрение Конгрессом США было бы сложно. Шульц знал о настроении, царившем в американском Конгрессе.

Шульц оказался прав: Конгресс США не поддержал бы программы предоставления помощи в значительных размерах. Наши сотрудники в группе, состоявшей из представителей Таиланда, Малайзии, Сингапура и США, которая регулярно встречалась в Бангкоке для координации нашей программы по оказанию помощи, подсчитали, что Соединенные Штаты оказали некоммунистическим группам сопротивления тайную и явную помощь в размере примерно 150 миллионов долларов. Помощь со стороны Сингапура составила 55 миллионов, Малайзии – 10 миллионов. Таиланд предоставил помощь в размере нескольких миллионов долларов, в основном в виде подготовки войск, снабжения амуницией, продовольствием, а также покрывал текущие расходы. Это было совсем немного по сравнению с размерами помощи, оказанной Китаем некоммунистическим силам сопротивления Сон Сена и Сианука. Китай предоставил им помощь в размере около ста миллионов долларов, а «красным кхмерам» – примерно в 10 раз больше.

В этот период Советский Союз истекал кровью в результате войны в Афганистане, а также предоставляя огромную по размерам помощь Вьетнаму, Эфиопии, Анголе и Кубе. К концу 80‑ых годов советская помощь прекратилась, и Вьетнам стал испытывать экономические трудности. В 1988 году уровень инфляции во Вьетнаме превысил 1000 %, в стране начался продовольственный кризис. Вьетнаму пришлось уйти из Камбоджи. Вьетнамская «старая гвардия» уступила место лидерам, которые хотели урегулировать проблему Камбоджи с Китаем и открыть экономику страны, чтобы спасти ее от коллапса. В июле 1988 года вьетнамцы в одностороннем порядке заявили о выводе 50,000 военнослужащих из Камбоджи.

Американский конгрессмен Стивэн Соларц (Stephen Solarz), который отвечал за развитие отношений со странами Азиатско‑Тихоокеанского региона в Комитете по международным делам Конгресса США, встретился со мной в Сингапуре и высказал предложение о создании сил ООН, чтобы заполнить вакуум власти и провести выборы. Я одобрил это предложение. Когда министр иностранных дел Австралии Гарет Эванс (Gareth Evans) формально внес это предложение в ООН, Сингапур и другие члены АСЕАН поддержали его. После того как 23 октября 1991 года в Париже было подписано заключительное соглашение, ООН послала в Камбоджу миротворческие силы, за которыми последовала Переходная администрация ООН в Камбодже (UN Transitional Authority in Cambodia (UNTAC)). Сианук вернулся в Пномпень из Пекина в ноябре 1991 года, сопровождаемый Хун Сеном, который сменил Хенг Самрина.

Деятельность Переходной администрация ООН в Камбодже была самой масштабной и наиболее дорогостоящей миротворческой операцией ООН по сей день, – на содержание контингента из 20,000 гражданских лиц и военнослужащих было израсходовано более двух миллиардов долларов США. В мае 1993 года в Камбодже были успешно проведены выборы. Партия принца Сианука, возглавляемая его сыном, принцем Ранаритом, получила наибольшее число мест в парламенте. Она завоевала 58 мест, а сторонники Хун Сена – 51 место. В этот момент американцы изменили свою политику по отношению к вьетнамскому марионеточному правительству. Должно быть, они были удовлетворены тем, что Хун Сен стремился к независимости Камбоджи от Вьетнама, а потому были готовы позволить ему захватить власть. У ООН не было сил или желания поставить у власти принца Ранарита. Это потребовало бы разоружения войск Хун Сена и борьбы с «красными кхмерами». В итоге, ООН способствовала достижению компромисса, в результате которого Ранарит стал номинальным первым премьер‑министром, но передал реальную власть в руки второго премьер‑министра, Хун Сена, который оказался во главе армии, полиции и администрации.

Представители Переходной администрации ООН начали покидать Камбоджу в ноябре 1993 года, завершив свою ограниченную миссию, заключавшуюся в проведении выборов с минимальным кровопролитием. После этого Сингапур стал простым наблюдателем драмы в Камбодже. Великие державы стали поддерживать контакты друг с другом в решении этой проблемы непосредственно. Китай был единственной страной, которая поддерживала «красных кхмеров». Премьер‑министр Китая Ли Пэн (Li Peng) сказал мне в Пекине в октябре 1990 года, что, хотя «красные кхмеры» делали ошибки в прошлом, у них также были и заслуги. Другими словами, они заслужили место в правительстве. Тем не менее, как только Советский Союз достиг соглашения с американцами о прекращении войны, прекратив свою военную помощь, особенно поставки нефти, Вьетнаму, влияние Китая на решение этой проблемы уменьшилось.

С уходом Вьетнама из Камбоджи солидарность стран АСЕАН стала ослабевать. Премьер‑министр Таиланда Чатичай Чунхаван хотел использовать возможности для развития торговли и инвестиций, открывавшиеся в связи с восстановлением экономики Вьетнама. Он проигнорировал мнение своего министра иностранных дел Сиддхи Саветсила, который говорил, что время делать уступки Вьетнаму еще не пришло. Когда Таиланд двинулся навстречу Вьетнаму, за ним последовала и Индонезия. В интересах Индонезии было существование сильного Вьетнама, Лаоса и Камбоджи, чтобы предотвратить возможную китайскую экспансию.

Сингапур направил в Камбоджу контингент полиции для оказания помощи Переходной администрации ООН. Во время конфликта лишь немногие страны предоставляли помощь некоммунистическим группам сопротивления, мы предоставляли такую помощь, и наши поставки вооружения, амуниции, оборудования, а также политические и дипломатические усилия, направленные на поддержку этих сил, помогли обеспечить желаемый конечный результат. Но мы знали об ограниченности своего влияния и согласились с решением ООН об организации переходного правительства и проведении честных выборов. Обе эти цели были более или менее достигнуты. Хун Сен, его армия, полиция и администрация продолжают контролировать ситуацию. Принц Ранарит и его министры придали Хун Сену и бывшим провьетнамски настроенным коммунистам некую респектабельность на международной арене, в которой те нуждались для получения международной помощи. «Красные кхмеры» потерпели полную неудачу, – столь сильным оказалось негодование мирового сообщества из‑за совершенного Пол Потом геноцида. Несмотря на огромную цену, которую Вьетнам платил на протяжении 13 лет оккупации Камбоджи, ему так и не удалось превратить ее в своего сателлита.

Мы потратили много времени и ресурсов, чтобы сорвать планы Вьетнама в Камбодже, ибо в наших интересах было добиться того, чтобы агрессия никем не рассматривалась в качестве выгодного предприятия. Действительно, печальный опыт Индонезии с оккупацией Восточного Тимора подтвердил этот вывод. Через 24 года после оккупации Восточного Тимора, после проведенного в сентябре 1999 года под наблюдением ООН референдума, Индонезия была вынуждена вывести оттуда свои войска.

К середине 80‑ых годов АСЕАН утвердилась в качестве уважаемого объединения стран «третьего мира» и превратилась в один из его наиболее динамично развивавшихся регионов. Сделав, согласно рекомендациям Мирового банка и МВФ, экономики своих стран открытыми для международной торговли и зарубежных инвестиций, страны АСЕАН добились ежегодных темпов экономического роста на уровне 6–8% на протяжении более чем десятилетия. Это динамичное экономическое развитие сделало их привлекательными экономическими и политическими партнерами для других государств. Начался регулярный диалог стран АСЕАН с Австралией, Новой Зеландией, а затем и с Японией, Америкой и странами Западной Европы. По мере того как АСЕАН становилась все более согласованной организацией, члены которой совместно выступали на международной арене по основным вопросам, все больше стран хотело присоединиться к нашим ежегодным встречам для участия в обсуждении политических и экономических проблем.

Коммунистическая угроза со стороны Северного Вьетнама, Китая и Советского Союза способствовала укреплению солидарности между странами АСЕАН. После развала коммунизма АСЕАН нуждалась в новой общей цели, которая помогла бы объединить эти страны. Ко времени проведения четвертой встречи на высшем уровне, которая состоялась в Сингапуре в январе 1992 года, страны АСЕАН были готовы поддержать идею создания в регионе зоны свободной торговли. На протяжении длительного времени Сингапур настаивал на том, чтобы уделять больше внимания развитию экономического сотрудничества, которое дополняло бы развитие отношений в политической сфере. Наши усилия не приносили успеха, ибо предложения Сингапура о развитии экономического сотрудничества рассматривались другими странами АСЕАН с подозрением. Поскольку наша экономика была более развитой, более открытой и более свободной от таможенных тарифов и иных барьеров для развития торговли, они боялись, что Сингапур будет извлекать слишком большую выгоду в результате создания зоны свободной торговли.

В конце 80‑ых годов сначала Китай, а затем Индия сделали свои экономики более открытыми, им удалось привлечь огромный объем иностранных инвестиций. После этого взгляды лидеров стран АСЕАН изменились. В 1992 году премьер‑министром Таиланда стал Ананд Паньярачун (Anand Panyarachun), который после пребывания на посту министра иностранных дел Таиланда сделал успешную карьеру в качестве преуспевающего бизнесмена. Он понимал экономические основы торговли и инвестиций во взаимозависимом мире. Чтобы избавиться от тайных подозрений относительно подлинных мотивов предложений Сингапура в экономической сфере, я посоветовал премьер‑министру Го Чок Тонгу предложить Ананду взять на себя инициативу по созданию зоны свободной торговли в странах АСЕАН (Asean Free‑Trade Area). Ананд настолько преуспел в этом, что на встрече руководителей стран АСЕАН в Сингапуре было решено создать зону свободной торговли к 2008 году. Позднее, министры экономики стран АСЕАН решили перенести эту дату на 2003 год.

Это решение является важной вехой в развитии АСЕАН. Первоначально, целью организации являлось поддержание взаимоотношений между членами АСЕАН, которые ревниво охраняли свой суверенитет, а также оказание помощи в разрешении политических проблем до того, как они становились причиной конфликта. Создание зоны свободной торговли приведет к усилению экономической интеграции стран Юго‑Восточной Азии. На встрече глав правительств стран АСЕАН в 1992 году в Сингапуре было решено, что ежегодные конференции министров должны стать форумом для обсуждения политических проблем и вопросов, связанных с обеспечением безопасности в регионе. Это проложило дорогу к организации ежегодных встреч Регионального форума АСЕАН (Asean Regional Forum) с участием стран – партнеров АСЕАН: США, Японии, Австралии, Канады, Новой Зеландии, Республики Корея, Европейского Союза, а также Китая, России и Индии. Это позволило потенциальным противникам свободно обсуждать такие деликатные проблемы, как территориальные притязания на острова Спратли (Spratly islands), что стало важным изменением в политической сфере, позволившим привлечь великие державы к обсуждению проблем безопасности в регионе.

В то же время, АСЕАН должна решать проблемы, связанные с расширением организации. В 1995 году в АСЕАН был принят Вьетнам, в 1997 году – Мьянма и Лаос, а в 1991 году – Камбоджа. Этим четырем странам еще предстоит достичь уровня развития старых членов организации и добиться признания в качестве приемлемых партнеров в диалоге с США и Европейским Союзом.