МУДРОСТЬ — НЕ НАКОПЛЕНИЕ ЗНАНИЯ

Домик стоял высоко в горах. Для того чтобы добраться до него, надо было на машине пересечь большой участок пустыни, проехать через несколько городов, миновать фруктовые сады с множеством плодов и богатые фермы, отвоеванные у пустыни благодаря ирригации и тяжелому труду. Один из городов особенно радостно выделялся зелеными лужайками и высокими тенистыми деревьями; здесь недалеко протекала река, которая каскадами спускалась с далеких гор и терялась в недрах пустыни. Миновав город и следуя вдоль реки, дорога повела к снежным вершинам. Теперь земля стала каменистой, оголенной и выжженной солнцем, но по берегам реки росли деревья. Дорога петляла, поднимаясь все выше и выше; она проходила через лес, поросший древними соснами с запахом солнца. Воздух стал прозрачным и свежим. Вскоре мы доехали до места назначения.

Дня через два, несколько привыкнув к нам, стала приходить белочка, красная с черными пятнами. Она садилась на подоконник и издавала звуки, похожие на ворчание; она ждала орехов. Каждый посетитель должен был ее кормить; но за последнее время приезжих было мало, а она стремилась сделать запасы на зиму. Белочка была веселая, весьма подвижная и готовая собирать все, что только возможно, на предстоящие холодные и снежные месяцы. Дом ее находился в дупле дерева, которое засохло много лет тому назад. Белочка подхватывала орех, бежала напрямик к высокому дереву, взбиралась на него и с шумом, ворчанием и угрозами исчезала в дупле. После этого вновь спускалась с такой быстротой, что можно было подумать, не падает ли она; но она ни разу не сорвалась. Мы потратили целое утро, чтобы раздать ей полный мешок орехов; белочка стала дружелюбнее и уже входила прямо в комнату; шкурка ее сияла на солнце, а большие глаза, похожие на бусинки, искрились. У нее были острые коготки и пушистый хвост. Это был веселый смышленый маленький зверек, который считал себя хозяином ближайшей округи и держал на почтительном отдалении всех остальных белок.

Это был приятный человек, страстно жаждущий мудрости. Он так же стремился ее собирать, как эта белочка собирала орехи. У него не было больших средств, но ему удалось побывать в разных странах и встретиться со многими людьми. Он, по-видимому, был хорошо начитан; во время беседы он процитировал одну-две фразы, сказанные кем-то из философов или святых. Он свободно читал по-гречески и немного знал санскрит. Годы шли, а он оставался полным желания собирать мудрость.

— Возможно ли собрать мудрость?

«А почему нет? Опыт делает человека мудрым; знание также существенно необходимо для мудрости».

— Может ли человек, который произвел накопление, стать мудрым?

«Жизнь — это процесс накопления, это постоянное формирование характера, это медленное развертывание. Опыт, в конечном счете, есть накопление знаний. Знание совершенно необходимо для любого понимания».

— Приходит ли понимание путем приобретения знаний и получения опыта? Знание — экстракт опыта, результат накоплений прошлого. Знание, сознание — это всегда прошлое. Можно ли иметь понимание с помощью прошлого? Не приходит ли понимание в те промежутки, когда мысль безмолвствует? Может ли усилие, которое вы делаете с целью продлить или накопить эти промежутки безмолвия, привести к пониманию?

«Без накопления мы не могли бы существовать; не было бы непрерывности мысли, действия. Накопление — это характер, это добродетель. Жизнь невозможна без накопления. Если бы я не знал устройства этого мотора, я не был бы в состоянии его понимать. Если бы я не знал структуры музыкальных знаков, я не мог бы глубоко ценить музыку. Поверхностные люди наслаждаются музыкой, но для того чтобы понимать музыку, вы должны знать, как она создается, из чего слагается. Познание — это накопление. Нельзя производить оценку вещей, если нет знания фактов. Накопление знаний и опыта необходимо для понимания, которое есть мудрость».

— Для открытия необходима свобода, не правда ли? Если вы связаны, обременены тяжестью, вы не можете уйти далеко. Может ли существовать свобода, если существуют всякого рода накопления? Тот, кто накапливает, будут ли это деньги или знания, никогда не может быть свободным. Вы можете освободиться от приобретения вещей, но жадность к знанию — те же оковы, которые держат вас в плену. Способен ли ум, привязанный к какой-либо форме приобретения, продвинуться далеко и делать открытия? Является ли добродетель накоплением? Может ли когда-нибудь ум, который накапливает добродетель, быть добродетельным? Не состоит ли добродетель в свободе от становления? Характер человека также может стать оковами. Добродетель никогда не сделает из вас раба, но любое накопление вас свяжет.

«Может ли быть мудрость, если нет опыта?»

— Мудрость — это одно, а знание — совсем другое. Знание — это накопленный опыт; это продленный опыт, который является памятью. Память можно развивать, усиливать, придавать ей форму, обусловливать; но является ли мудрость расширением памяти? Является ли мудрость чем-то, что обладает непрерывностью? Мы имеем знания, накопленные веками, но почему же у нас нет мудрости, счастья, творчества? Ведет ли знание к блаженству? Познание, а это накопление опыта, не есть состояние переживания. Накопление опыта — непрерывный процесс; каждый новый опыт усиливает этот процесс, каждый новый опыт делает память более сильной, придает ей жизненность. Без этого постоянного воздействия память в короткое время могла бы атрофироваться. Мысль — это память, слова, накопленный опыт. Память и сознание — это прошлое. Весь этот груз прошлого есть ум, мысль. Мысль — это то, что уже накоплено. Как же может мысль когда-либо стать свободной и раскрывать новое? Чтобы появилось новое, мысль должна прийти к концу.

«Я могу понять это до известной степени; но если отсутствует мысль, каким образом возможно понимание?»

— Является ли понимание процессом, обусловленным прошлым, не совершается ли оно всегда в настоящем? Понимание — это действие в настоящем. Не заметили ли вы, что понимание мгновенно, что оно не от времени? Раскрывается ли понимание по частям? Понимание всегда непосредственно, оно всегда теперь, сейчас, не так ли? Мысль есть результат прошлого; она основана на прошлом; она есть ответ прошлого. Прошлое — это то, что накоплено; мысль есть ответ накопленного. Может ли мысль, при этих условиях, когда-либо обладать пониманием? Является ли понимание актом сознания? Преднамеренно ли вы готовитесь к пониманию? Необходимо ли сначала произвести выбор для того, чтобы наслаждаться красотой вечера?

«Но не является ли понимание плодом сознательного усилия?»

— Что мы понимаем под словом сознание? Когда именно вы сознаете? Не является ли сознание ответом на вызов, на стимул, приятный или неприятный? Этот ответ на вызов есть опыт. Опыт — это наименование, определение, ассоциация. Без наименования не существовало бы опыта, не правда ли? Совокупный процесс, включающий вызов, ответ, наименование, опыт, — это и есть сознание, не так ли? Сознание — процесс, всегда относящийся к прошлому. Сознательное усилие, воля, направленные к накоплению, к желанию быть, — это продление прошлого, быть может, измененного, но, тем не менее, прошлого. Когда мы совершаем усилие с целью быть или стать чем-то, это «что-то» оказывается нашей собственной проекцией. Когда мы делаем сознательные усилия с целью добиться понимания, тогда мы слышим гул, который исходит от наших собственных накоплений. Но как раз этот гул и мешает пониманию.

«Что же такое мудрость?»

— Мудрость приходит при завершении знания. Знание имеет непрерывный характер; без непрерывности нет знания. То, что обладает непрерывностью, никогда не может быть свободным, новым. Свобода наступает лишь для того, что завершается. Знание никогда не может быть новым, оно всегда становится старым. Старое постоянно поглощает новое и благодаря этому снова и снова приобретает силу. Старое должно прекратиться, чтобы могло проявиться новое.

«Иными словами, вы утверждаете, что мысль должна завершиться и что тогда появится мудрость... Но каким образом мысль может прийти к концу?»

— Завершение мысли невозможно осуществить с помощью дисциплины, практики, принуждения. Тот, кто мыслит, он сам есть мысль, и он не может производить операцию над самим собой; если он это делает, получается один самообман. Мыслящий есть мысль, он неотделим от мысли; он может думать, что он совсем иной, может претендовать на то, что он не похож на мысль, но все это только хитроумные попытки мысли создать для себя постоянство. Когда сама мысль пытается покончить с мыслью, она лишь делает себя более сильной. Что бы она ни предпринимала, мысль не может покончить с собой. Когда вы поймете эту истину, тогда только мысль придет к концу. Свобода состоит в понимании истины того, что есть ; мудрость же — постижение этой истины. То, что есть , никогда не остается неподвижным. Когда вы находитесь в пассивном, но бдительном осознании того, что есть , приходит свобода от всех накоплений.