Григорий Иванович Россолимо

Родился в 1860 г. Профессор Московского университета, выдающийся специалист в области психиатрии, неврологии и психологии. Основоположник детской неврологии в России. Описал специфический патологический рефлекс, известный в дальнейшем под его именем. Выдвинул идею количественной оценки духовной жизни человека с целью выявления индивидуально своеобразного профиля развития больной и здоровой личности. «Психологические профили» Россолимо являются передовыми по сравнению с диагностическими разработками на Западе. Умер в 1928 г.

Не менее интересны и исследования Ф. Е. Рыбакова, разработавшего тест для определения уровня развития пространственного воображения. «Фигуры Рыбакова»быстро стали известны в мире, по их подобию создавались многочисленные тесты, использующиеся и в настоящее время, например тест интеллекта, предложенный Р. Мейли в 1955 г. Судьба всех дореволюционных тестологических разработок в России – забвение на родине, но использование и развитие (часто под другими именами) за рубежом.

Так же как и в зарубежье, в России того времени звучали призывы к трезвой оценке тестов, призывы, сопровождающие развитие психологического тестирования во всех странах и свидетельствующие прежде всего об огромном социальном значении этих исследований. В 1912 г. Г. И. Челпанов всячески подчеркивал, что «психологические тесты имеют исключительно научное значение, т. е. могут применяться исключительно только для научных исследований, но не для практических целей»*. Это мнение Г. И. Челпанова, одного из создателей и первого руководителя Психологического института, основывалось на том, что тесты дают знания лишь об отдельных проявлениях личности, которые к тому же требуют не одномоментного, а длительного изучения, не обеспечиваемого тестированием.

* Челпанов Г. И. Психология и школа. – М., 1912. – С. 180.

В советский период в педологии и психотехнике 1920-1930-х гг. практика тестирования набирает обороты. Тесты получают широчайшее применение прежде всего в учебно-воспитательных учреждениях. Плодотворно работают в области психологического тестирования М. Я. Басов, М. С. Бернштейн, П. П. Блонский, А. П. Болтунов, С. М. Василейский, С. Г. Геллерштейн, В. М. Коган, Н. Д. Левитов, А. А. Люблинская, Г. И. Россолимо, И. Н. Шпильрейн, А. М. Шуберт и др.

На Украине публикуют свои новаторские исследования А. М. Мандрыка и М. Ю. Сыркин. Основное внимание в их работах уделяется теоретическим аспектам прикладной статистики в психологическом тестировании (Мандрыка, 1931), а также критериям точности тестовых испытаний и сопряженности получаемых данных с социальными факторами (Сыркин, 1929). Особо следует отметить вклад Л. С. Выготского. Разработанное этим выдающимся психологом учение о психологическом диагнозе, его особенностях и этапах сохраняет свое значение и поныне.

Многие идеи и разработки тех лет не только соответствовали мировому уровню, но и опережали его. В то же время продолжаются жаркие дискуссии об инструментах измерения индивидуальных различий. Многие критики отмечают отсутствие теоретического обоснования тестов, без которого они превращаются в «наукообразную игру в бирюльки... портят жизнь, как взрослого, так и ребенка»*. Среди противников тестов были такие известные психологи и педагоги, как К. Н. Корнилов, А. В. Залкинд, С. С. Моложавый, наконец Н. К. Крупская. Почти в одно и то же время, с интервалом в несколько месяцев (1927), научная и педагогическая общественность страны то выступает за самую широкую тестологическую практику (I Педологический съезд), то признает тесты недопустимыми для всеобщего пользования (Конференция по вопросу об оценке успеваемости учащихся при педагогической студии НКП РСФСР). Дискуссии, как и тестирование, были прерваны известным постановлением ЦК ВКП(б) «О педологических извращениях в системе наркомпросов» от 4 июля 1936 г.

* Корнилов К. Н. Сравнительная значимость методов научного исследования в области психологии и педагогики с точки зрения марксизма // Психология. - 1928. - № 1. - С. 27.

О чем же шла речь в этом печально знаменитом постановлении, которое всеми пишущими на эту тему только упоминается? Ознакомимся с основными положениями в том виде, как они были сформулированы более 65 лет назад.

В постановлении указывается, что «практика педологов, протекавшая в полном отрыве от педагога и школьных занятий, свелась в основном к ложнонаучным экспериментам и проведению среди школьников бесчисленного количества обследований в виде бессмысленных и вредных анкет, тестов и т. п., давно осужденных партией. Эти якобы научные «обследования», проводимые среди большого количества учащихся и их родителей, направлялись по преимуществу против неуспевающих или не укладывающихся в рамки школьного режима школьников и имели своей целью доказать якобы с «научной» «биосоциальной» точки зрения современной педологии наследственную и социальную обусловленность неуспеваемости ученика или отдельных дефектов его поведения, найти максимум отрицательных влияний и патологических извращений самого школьника, его семьи, родных, предков, общественной среды и тем самым найти повод для удаления школьников из нормального школьного коллектива».

В этих же целях действовала обширная система обследований умственного развития и одаренности школьников, некритически перенесенная на советскую почву из буржуазной классовой педологии и представляющая из себя форменное издевательство над учащимися, противоречащая задачам советской школы и здравому смыслу. Ребенку 6-7 лет задавались стандартные казуистические вопросы, после чего определялся его так называемый «педологический» возраст и степень его умственной одаренности. Все это вело к тому, что все большее и большее количество детей зачислялось в категории умственно отсталых, дефективных и «трудных».

В документе отмечалось, что «...представителям нынешней так называемой педологии предоставляется широкая возможность проповеди вредных лженаучных взглядов и производства массовых, более чем сомнительных экспериментов над детьми». ЦК ВКП(б) осудил теорию и практику педологии, признав ее базирующейся на ложнонаучных антимарксистских положениях, и потребовал преодоления антинаучных принципов и взглядов педологов, их суровой критики. В постановляющей части один из пунктов гласит: «Ликвидировать звено педологов в школах и изъять педологические учебники»*. Таковы важнейшие из имеющих отношение к психологическому тестированию положения этого постановления.

* Ранее, в 1934 г. была ликвидирована мощная разветвленная система психотехнических учреждений страны, закрыт журнал «Советская психотехника».

Как видно, один из наиболее «тяжелых» упреков в адрес тестов состоял в том, что с их помощью все большее и большее число детей относили к умственно отсталым. Как же реально обстояло дело с интеллектуальным развитием подрастающего поколения в то время? В диагностических исследованиях, проведенных в 1920-е гг., были получены данные о том, что существуют национальные и социальные отличия в уровне интеллектуального развития детей. Широкую известность приобрели исследования интеллекта детей в Узбекистане. Было обнаружено, что уровень интеллекта узбекских детей, сравнительно с русскими и украинскими учащимися, значительно ниже. Причины интеллектуального отставания этих детей виделись в тяжелых социально-бытовых условиях, особенностях физиологического развития. Не только среднеазиатские дети, но и дети славянского пролетариата и крестьян оказались обладающими низким интеллектом. Соответствующие обследования конца 1920-х гг. показали, что IQ советских учащихся в среднем на 7 % ниже, чем американских школьников. При этом IQ детей служащих был более высоким, чем у детей рабочих, а самый низкий – у детей крестьян. Социальные различия в интеллекте между детьми рабочих и служащих носили устойчивый характер*. Если к этому добавить исследования интеллекта взрослых, где у выходцев из рабоче-крестьянской среды также отмечался невысокий IQ, и данные о том, что одаренная интеллигенция оказывалось родом из дворянства, духовенства и купечества, то нетрудно представить себе идеологическую реакцию победившего класса на такие исследования.

* Курек Н. С. Педология и психотехника о нравственном, интеллектуальном и физическом уровнях развития населения СССР в двадцатые годы // Психологический журнал. – 1997. – Т. 18. – № 3. – С. 149-159.

В научной литературе советского времени единственным объяснением вмешательства высших партийных инстанций было указание на то, что интенсивное и неконтролируемое использование «бессмысленных» тестов в промышленности и народном образовании привело к серьезным ошибкам в деле обучения, воспитания, наконец, классификации работников по различным профессиям. Согласно официальной позиции, ввиду надвигающейся тестомании*, ее вреда и было принято это постановление, которое «положило конец "тестологии" и расчистило путь для дальнейшего плодотворного развития советской психологической науки» (М. Г. Ярошевский, 1950).

* Интересны количественные характеристики «тестомании». По данным А. М. Шуберт (1930), в 1920-1930 годы в стране использовались 25 отечественных и 17 зарубежных тестов.

И все-таки почему понадобилось накладывать запрет на все работы в области «тестологии»? Только ли потому, что тесты обнаруживали недостаточный уровень интеллекта нового правящего класса? Верно, что теория психологического тестирования существенно отставала от практики, как верно и то, что тесты нередко попадали в руки тех, кто не имел должной психологической подготовки. Издержки практики тестирования отождествлялись с недостатками тестов. Но не это основные причины запрета тестирования.

Выступая на I Всесоюзном педологическом съезде (1927), К. Н. Корнилов говорил: «Позвольте вас спросить, для чего применяют тесты? Если все это проводится на Западе, то другое дело все же советская школа, потому что в нашей жизни мы вовсе не ценим фактора интеллекта так высоко, как на Западе. Интеллектуально одаренный человек у нас не значит: пригодный к жизни». Здесь дан, возможно помимо воли автора, ответ на вопрос, почему тесты стали неугодны. Хотя речь и идет о тестах интеллекта, тех самых, с помощью которых «всегда можно "доказать", что дети буржуазии дают более высокие показатели, чем дети трудящихся» (А. В. Петровский, 1967), сказанное может быть распространено на любые методики измерения индивидуальных различий.

Психологические тесты становятся ненужными, более того, вредными тогда, когда обществом (или от его имени) найдены какие-либо отличные от научных критерии, определяющие, например, способность его членов к той или иной деятельности. В качестве таких критериев может выступать принадлежность к определенному классу, партии, личная преданность лидеру, конфронтация с властью (или ее отсутствие) в прошлом и т. п. Поэтому-то в истории советской психологии утверждается, что «проблема тестов всегда являлась (выделено мной. – Л. Б.) одной из наиболее острых проблем методологического вооружения психологической науки»*.

* Петровский А. В. История советской психологии. – М.: Просвещение, 1967. – С. 156.

Любопытно, что работающий совсем в иных социальных условиях американский психолог О. Брим, анализируя причины негативных установок по отношению к тестам в США, указал на две основных, но собственно к науке отношения не имеющих. Первая – личностные особенности критиков-противников, среди которых преобладают лица авторитарного типа, противящиеся любым социальным переменам и, как правило, принадлежащие к правым политическим формированиям. Вторая причина усматривается в системе социальных ценностей общества. Залогом позитивного отношения к тестам является одобрение обществом принципа конкуренции между его членами, принципа, в соответствии с которым ведущие роли должны быть отданы наиболее талантливым людям.

Ущерб, нанесенный психологической науке разгромом психотехники и борьбой с «педологическими извращениями», огромен и сопоставим, пожалуй, лишь с теми потерями, которые понесли биология и кибернетика. В 1930-е гг. были ликвидированы те направления исследований, которые являлись связующими звеньями психологии с практикой.

О психологических тестах советские психологи старались забыть как о страшном сне. Судьбы многих психологов, работающих в педологии и психотехнике и бесследно исчезнувших в годы репрессий середины 1930-х гг., становятся известными только сегодня. Многие ученые были уничтожены. Трагическим примером может служить судьба И. Н. Шпильрейна, психотехнические исследования которого были посвящены изучению профессий, научной организации труда, разработке методик отбора для Красной армии. В 1935 г. он был арестован по обвинению в антисоветской деятельности, а в декабре 1937 г. – расстрелян.

В предвоенный период (1935-1941) и более чем два послевоенных десятилетия советская психология всячески избегает всего того, что связано с индивидуально-психологическими различиями и их измерением*.

* Разгром психологии был продолжен на Павловской сессии 1950 г., сохранившей о себе недобрую память в среде психологов. В начале 1950-х гг. советская психология, в основном замкнувшись на внутренних проблемах, даже не пыталась искать какие-либо точки соприкосновения с пронизанной идеологией общественной практикой; существовала как подавленная физиологией схоластично-академическая дисциплина, представленная чуть более чем шестью сотнями ученых.

В 1960-1970-е гг. в советской психологии, в противовес зарубежной, развивается так называемый «качественный подход», реализуемый прежде всего в диагностике умственного развития. Такой подход предполагает изучение способностей в условиях выполнения соответствующей деятельности, именно той, способности к овладению которой исследуются. Качественная диагностика, оказавшись достаточно эффективной для решения сравнительно узкого круга задач, в силу своей громоздкости, ориентированности на лабораторные условия, т. е. неприспособленности к запросам практики, не могла заменить тесты.

Можно достаточно точно указать на время возрождения тестологических (психодиагностических) исследований в советской психологии. В марте 1969 г. на Центральном совете Общества психологов СССР психодиагностика была признана одной из наименее развитых областей психологического знания, крайне нуждавшейся во внимании со стороны исследователей. И, хотя этому предшествовали публикации ведущих советских ученых*, доказывающих принципиальную несостоятельность буржуазных тестов и призывающих разрабатывать диагностические методики на основе марксистских принципов, большинством психологов решение ЦС ОП СССР было воспринято как долгожданное официальное «разрешение на тесты».

* Леонтьев А. Я., Лурия А. Р., Смирнов А. А. О диагностических методах психологического исследования школьников // Советская педагогика. – 1968. – № 7.

В период, предшествовавший «разрешению на тесты», звучали не только голоса тех, кто доказывал их несостоятельность. Следует отметить особо вклад Ленинградской психологической школы в становление советской психодиагностики. Во многом благодаря инициативе со стороны Б. Г. Ананьева, признанного лидера ленинградских психологов, тесты начинают занимать полноправное место в психологических исследованиях. Осуществлявшийся под руководством Ананьева грандиозный проект комплексного исследования человека потребовал привлечения тестов интеллекта, личностных опросников и других малоизвестных тогдашним психологам диагностических инструментов. Не оставался в стороне и основанный Бехтеревым Ленинградский психоневрологический институт. Благодаря работам психологов и психиатров этого научного учреждения, психологическая общественность страны получила возможность познакомиться не только со многими зарубежными методиками, но и с первыми клинико-психологическими исследованиями, проведенными с их помощью.

Говоря об этом времени, хотелось бы обратить внимание на то, что с самого начала именно задача развития психодиагностики, а не, предположим, психологического тестирования или тестологии, ставилась перед советскими учеными. Трудно ответить на вопрос о причине использования именно этого термина. Можно предположить, что одной из причин была его «созвучность» с качественным анализом, сравнительно с чужеродными, количественно ориентированными и долгое время опасными тестированием, тестологией. Свою роль, очевидно, сыграл и его величество случай. Следом за СССР термин «психодиагностика» входит в употребление в ряде тогдашних социалистических стран.

Возвращение тестов происходит на фоне дискуссий о предмете марксистской психодиагностики, ее месте в системе психологического знания, принципах и методах, об отношении к зарубежному опыту. Впрочем, порой ставится вопрос и о целесообразности существования этого направления исследований. В этих дискуссиях значительное место отводилось обсуждению роли тестов в психологических исследованиях. Это связано с тем, что в сознании нескольких поколений психологов слово «тест» связывалось с прилагательными «буржуазный» и «порочный»; в лучшем случае указывалось на «слепоту» диагностических методик, подавляющее большинство которых «не имеет под собой прочно обоснованной научной базы» (Б. М. Теплов, 1960, 1963).

Критика тестов, их диагностических возможностей нередко проводилась с позиций борьбы с «педологическими извращениями», была эмоционально предвзятой и сводилась к безосновательным обвинениям в методологической (читай: идеологической) несостоятельности. Иногда тесты, объявляемые «количественным подходом» к диагностике психических явлений, противопоставлялись уже упомянутому «качественному», который признавался единственно верным. Под термином «тестирование» разумелась едва ли не идеологическая диверсия, попытка протащить в советскую науку чуждые ей взгляды и концепции. При этом, понимая значение тестов, некоторые ученые (напр., К. К. Платонов, 1972) предпринимали вызывающие сегодня у непосвященных недоумение попытки отделить тест (объективный прием) от тестирования (сложившаяся за рубежом порочная практика применения тестов).

Дискуссии о тестах периодически вспыхивают вплоть до середины 1970-х гг. и окончательно угасают к началу 1980-х. Психологов-практиков, а их ряды постепенно растут, интересуют не вопросы идеологической чистоты тестов, а те возможности, которые открываются с их использованием в школе, клинике, спорте, во всех сферах жизнедеятельности человека. Поэтому параллельно продолжающимся дискуссиям тесты поначалу робко, а затем все более активно используются в медико-психологических исследованиях, изучении разных возрастных групп, профориентации и профотборе, судебно-психологической экспертизе (В. Н. Мясищев и др., 1969; Б. Г. Ананьев и др. 1970-1976; И. Н. Гильяшева, 1969-1974; Е. И. Степанова и др., 1971-1974; Л. Ф. Бурлачук, 1971-1975; К. М. Гуревич и др., 1974-1975 и многие другие).

В этих работах, осуществлявшихся без поддержки*, а нередко и при сопротивлении со стороны официальной психологии, не только накапливался собственный опыт организации и проведения диагностических исследований, но и были получены оригинальные данные, обогащающие известные представления об индивидуально-психологических особенностях личности в норме и патологии. Наряду с эмпирическими работами появляются и первые теоретические, анализирующие состояние дел в зарубежных исследованиях. Именно этими исследованиями советских психологов конца 1960-х – середины 1970-х гг. был дан ответ на вопрос о том, быть или не быть тестам.

* Ярким свидетельством сказанному является отсутствие с 1960 по 1978 г. каких-либо публикаций в журнале «Вопросы психологии». Исключение составляют статьи М. С. Бернштейна и Б. Г. Ананьева, опубликованные в 1968 г. Первая была посвящена элементарным психометрическим процедурам, а вторая определяла психодиагностику как направление психологических исследований.

Вторая половина 1970-х гг. знаменуется возрастающим интересом исследователей к проблемам психодиагностики, прежде всего к зарубежным методикам. Увеличивается количество публикаций, публикуются первые монографии, посвященные как отдельным проблемам, так и психодиагностике в целом (В. Г. Норакидзе, 1975; Ф. Б. Березин и др., 1976; В. М. Блейхер и Л. Ф. Бурлачук, 1978; Л. Ф. Бурлачук, 1979). Психодиагностика признается в качестве одной из основных сфер приложения профессиональных возможностей психологов,становится неотъемлемым элементом их обучения. И в то же время академическая наука при классификации отраслей психологического знания не находит места для психодиагностики*.

* См., напр.: Общая психология: Учебник / Под ред. А. В. Петровского. – М.: Педагогика, 1976; а также другие учебные издания тех лет.

В 1980-е гг. и вплоть до распада СССР в 1991 г. в советской психодиагностике становится «привычным» делом использование зарубежных тестов, оперирование их теоретическими конструктами, причем так, как будто содержание их давно известно и не заслуживает особого рассмотрения. Публикуемые экспериментальные работы буквально пестрят полученными у обследуемых данными об их «шизоидности», «экстрапунитивности», «силе Эго» и тому подобных характеристиках. Широкое хождение среди практиков, постоянно нуждающихся в диагностических методиках, получают разнообразные самиздатовские «адаптации» тестов, в действительности представляющие собой варианты непрофессионально выполненных переводов с соответствующих зарубежных изданий, преимущественно англоамериканских. У пользователей тестов сформировался «дилетантски потребительский»подход к психодиагностическому инструментарию, тот подход, когда научный анализ методик заменяется простым описанием и применением, когда вне поля зрения остаются теоретические основания их построения и игнорируются психометрические требования. Достаточно обыденна ситуация, когда психолог-практик, а часто просто дилетант, измеряя с помощью свежепереведенного иностранного теста, например, интеллект, весьма смутно представляет себе, как теоретически описывается это понятие автором теста, каковы надежность и валидность методики, не располагает нормативными данными, наконец, не осведомлен об этике работы с людьми. Каковы причины сложившейся в это время (и продолжающейся во многом поныне) такой практики использования тестов?

Процесс заполнения «диагностического вакуума» происходил стихийно, поэтому, естественно, был ориентирован на готовый продукт – тест, опускалось все то, что связано с его разработкой и нормативно-этическими аспектами применения, а собственный опыт был давно утрачен. Становится это возможным прежде всего потому, что отношение «большой психологии» к психологической диагностике лучше всего может быть охарактеризовано как позиция стороннего наблюдателя. Такая позиция не случайна и вызвана не идеологической опасностью со стороны тестов. О ней, кстати, постепенно забывают. Дело в том, что в советской науке отсутствует дифференциально-психологическое направление исследований, без которого наука об измерении индивидуальных различий превращается в ремесло применения тестов, отсутствует то направление, которое на Западе интегрировалось с тестологией еще в начале прошлого века.

Дифференциально-психологические исследования в СССР признавались как не имеющие какой-либо «серьезной теоретической основы, которая объясняла бы происхождение и развитие самих индивидуальных различий» (В. М. Русалов, 1991). Считалось (и считается), что для доказательства реального существования личностных черт или факторов интеллекта дифференциальная психология должна опираться на объективно регистрируемое психофизиологическоепроявление поведения (Б. М. Теплов, 1985; В. Д. Небылицын, 1976; и др.). Таким образом, с точки зрения Б. М. Теплова и его последователей, индивидуально-психологические различия по чертам личности, интеллекту, фиксируемые с помощью тестов, должны рассматриваться как случайные.Они не могут быть отнесены к собственно индивидуальным до тех пор, пока не будет доказана их связь со свойствами нервной системы и установлено их устойчивое «поведенческое» (нейродинамическое) проявление – на вегетативном, электроэнцефалографическом, моторном и т. д. уровнях»*.

* Русалов В. М. Психология и психофизиология индивидуальных различий: некоторые итоги и ближайшие задачи системных исследований // Психологический журнал. – 1991. – Т. 12. – № 5. – С. 3-17.

Рассмотренные соображения, если говорить кратко, лишают психологическую науку права на собственную (психологическую) теорию, объясняющую механизмы тех явлений, которые она изучает. Причины индивидуально-психологических различий, тех же особенностей личности, стремятся обнаружить на вегетативном (!) уровне. Подобная «игра на понижение» - не что иное, как одна из форм психофизиологического редукционизма. Можно предположить, что недооценка индивидуальных различий, их изучение только на низшем уровне, ориентация на раскрытие наиболее общих психических закономерностей в известном смысле стимулировалась и социальным заказом, видением особого места психологической науки в социалистическом обществе, обществе равных друг другу людей.

Анализируя просчеты, ошибки советской психодиагностики, говоря о том, что она оставила нам в качестве наследства, а ситуация в этой области исследований мало изменилась со времен распада СССР, нельзя обойти и ее достижения в этот период. В 1980-е гг. продолжается обсуждение общих и частных проблем психодиагностики, при этом широко привлекается собственный исследовательский опыт. Назовем книги Е. Т. Соколовой (1980), В. С. Аванесова (1982), М. М. Кабанова с сотр. (1983), Б. В. Кулагина (1984), Л. Ф. Бурлачука (1989), Б. Г. Херсонского (1989). Каждая из них вызывала значительный интерес психологов всех специальностей, внимательно изучалась практиками. Появляются первые учебные пособия для студентов*, первый словарь-справочник**, адресованный широкому кругу специалистов. В этих работах, и это следует отметить особо, реализуется слияние тестологического, измерительного подхода с дифференциально-психологическим,что составляет подлинную сущность психологической диагностики как науки. В эти годы окончательно изживается все еще бытовавшее среди психологов старшего поколения мнение о том, что «тенденция обособления "психодиагностики" в особую научно-практическую дисциплину, со своим предметом, теорией и методами... представляется... построенной на ложных основаниях» (Д. Б. Эльконин, 1980).

* Общая психодиагностика / Под ред. А. А. Бодалева, В. В. Столина. - М.: Изд-во Моск. ун-та, 1987.

** Бурлачук Л. Ф., Морозов С. М. Словарь-справочник по психологической диагностике. – Киев: Наукова думка, 1989.

Делаются первые шаги на пути разработки оригинальных методик, многие из которых сегодня достаточно активно используются в психологических исследованиях (А. Е. Личко и др.,1983; В. М. Мельников и Л. Т. Ямпольский, 1985; К. Акимова и др., 1988; В. В. Столин и др., 1988; А. А. Кроник, 1991 и др.). Необходимо подчеркнуть важность начатой в 1980-е гг. работы по преодолению почти тотальной психометрической безграмотности психологов, воспринимавших как нечто экзотическое требования к надежности и валидности тестов и не имевших элементарных навыков их конструирования. Обращается внимание и на разработку (не завершенную до сих пор) этических норм, которыми должны руководствоваться создатели и пользователи психологических тестов.

В конце 1980-х гг. все более отчетливо определяются основные области исследований в психодиагностике, постепенно приобретающей статус науки многоотраслевой – общей психодиагностики. К специальным психодиагностикам,складывающимся в этот период, можно отнести: клиническую, профессиональную, спортивную и педагогическую. Во всех этих областях внедряются компьютерныеварианты диагностических тестов, а тем самым расширяются границы общей психодиагностики, все чаще обращающейся к вопросам разработки, оценки эффективности и применения диагностических средств с учетом возможностей, предоставляемых современной вычислительной техникой.

После распада Советского Союза, в последнее десятилетие XX в. развитие психологической диагностики, впрочем как и других наук, естественно, несколько затормозилось. Тем не менее в основных психологических центрах, которыми продолжали и продолжают оставаться в первую очередь Москва и Петербург в России, а в Украине – Киев, велась определенная работа в области психодиагностики, позволившая достигнуть заметных результатов.

Одной из существенных проблем этого периода, оставшихся в наследство от советской психодиагностики, была острая нехватка методик для практических психологов. Кустарно изготовленные тесты, а в основном это были неадаптированные зарубежные методики, не могли удовлетворять психологов. Поэтому важным событием, повлиявшим на развитие психодиагностической практики, стало создание в Петербурге ИМАТОНа (Госстандарт России) – предприятия, которое занялось подготовкой и продажей тестов для психологов. Первоначально это были известные зарубежные тесты, а позднее появляются и отечественные. В отличие от многих известных западных фирм – производителей тестов, ИМАТОН не только распространитель собственной продукции, но и организатор ее научного сопровождения. Психологи-практики могут получить или совершенствовать свои знания в области психодиагностики, работая с тестами путем участия в краткосрочных обучающих программах, а также конференциях, которые регулярно проводятся ИМАТОНом.

Среди новых публикаций следует отметить первую на русском языке книгу, посвященную конструированию тестов*, новые учебные пособия**, а также очередное издание словаря-справочника по психодиагностике. Наряду с конструированием оригинальных тестов, которых становится все больше, продолжается и адаптация известных зарубежных, проверка их надежности и валидности на отечественных выборках. Тем не менее и в 1990-е гг. продолжает сохраняться известный дефицит психологических методик. Достаточно сказать, что проведенный «Психологической газетой» (№ 4/43, 1999) опрос показал, что лидируют по частоте использования в России тест Люшера (51 % опрошенных!), личностный опросник Кеттелла, опросник на определение акцентуации личности и некоторые из шкал Векслера. Многие современные зарубежные методики остаются неизвестными практикам, сохраняется, хотя и не столь явно, как ранее, пренебрежение психометрическими требованиями к используемым тестам. Компьютерные тесты продолжают оставаться чем-то экзотическим. Отечественные исследования в области психодиагностики пока так и не смогли интегрироваться в мировую психологическую науку, остаются на ее периферии. Основная преграда на пути в мировое психологическое сообщество – отсутствие как в России, так и в Украине действующих профессиональных сообществ, заинтересованных в развитии психодиагностики, а в связи с этим – отсутствие нормативно-правовой регуляции деятельности специалистов в этой области.

* Клайн П. Справочное руководство по конструированию тестов: Введение в психометрическое проектирование / Пер. с англ.; Под ред. Л. Ф. Бурлачука. – Киев: ПАН Лтд., 1994.

** Основы психодиагностики / Под ред. А. Г. Шмелева. – Ростов-на-Дону: Феникс, 1996.

Судьба психодиагностики как области той науки, которая до недавнего времени называлась советской психологией, трагична и поучительна. От массового использования тестов на этапе становления, через длительный период запрета на их применение, продлившийся без малого полвека, до второго рождения в конце 1960-х гг. – вот основные вехи пути, который прошла психодиагностика в СССР. Она возрождалась в основном усилиями энтузиастов, но необходимо признать, что, несмотря на условия, отнюдь не благоприятствующие развитию, смогла не только отстоять себя в качестве самостоятельной области знания, но и достичь за короткий срок заметных успехов в теории и практике.

Заключение

Истоки психологической диагностики теряются в веках, поскольку потребность в учете индивидуальных различий, выявлять и измерять которые стремится эта наука, возникает у человека в глубокой древности. К психодиагностике уместно отнести известное высказывание Г. Эббингауза, характеризующее психологию в целом: «У нее долгое прошлое, но короткая история». Становление психодиагностики как науки обусловлено развитием экспериментальной психологии, измерением психических явлений. Начало психодиагностическим исследованиям было положено работами Ф. Гальтона, Дж. Кеттелла, А. Бине и других ученых в конце XIX–начале XX в., создавших первые методики «измерения ума».

В XX в. психологическое тестирование приобретает широкую известность и популярность, обеспечивая решение многих практических задач в промышленности, образовании, здравоохранении, армии. Однако, не подкрепленное развитием теории, психологическое тестирование проходит через кризис конца 1920-х–начала 1930-х гг. Под влиянием кризиса начинается более активное взаимодействие тестирования с дифференциально-психологическим направлением. Последующая интеграция этих направлений имеет решающее значение для развития науки об индивидуально-психологических различиях.

Как сказано во введении, решающий вклад в становлении и развитии психодиагностики был внесен американскими психологами. Многие из них были выдающимися психологами своего времени, во многом определившими лицо психологии XX в. За время, прошедшее с первых опытов Френсиса Гальтона, в психодиагностике было разработано огромное количество разнообразных тестов, заслуга постоянной систематизации которых также принадлежит американским психологам. Отмечая значение вклада американских психологов в развитие психодиагностики, не следует забывать и о том, что невозможно существование науки об измерении индивидуально-психологических различий вне европейской психологической мысли, столь многое давшей для возникновения этой области психологии.

Несмотря на почти неограниченные возможности выбора диагностических методик, психологи в своей повседневной деятельности используют немногим более десятка, относящихся к наиболее известным и совершенствуемым на протяжении многих лет. Каждый из этих тестов – своеобразная веха в историческом развитии психодиагностики.

В дореволюционной России с начала XX в. психологические тесты использовались и разрабатывались прежде всего для нужд образования. В советской психологии расцвет тестирования в педологии и психотехнике под влиянием идеологических установок сменяется в 1936 г. запретом на применение тестов, в послевоенные годы объявленных в качестве орудия «психологов-расистов». Возрождение исследований происходит в конце 1960-х гг. Однако «разрешение на тесты» не находит сколько-нибудь заметной поддержки со стороны официальной психологии. Тем не менее за двадцатилетний период развития психодиагностики в советской психологии были достигнуты определенные успехи.

В заключение нам также хотелось бы подчеркнуть, что история психодиагностики – это не история тестов, как может показаться на первый взгляд. История психодиагностики – это история теорий и тестов, разработанных на основе этих теорий. Поэтому-то и нецелесообразно сегодня говорить о преимущественно измерительной направленности психодиагностики и разработке теории индивидуальных различий в дифференциальной психологии. Одно не может существовать без другого.

Основные события, происходившие в психодиагностике (или оказавшие существенное влияние на ее развитие) с момента ее зарождения по конец XX в., представлены ниже.