Позитивная юридическая ответственность: миф или реальность?

В предыдущих параграфах работы мы рассмотрели ЮОТ в классическом, ретроспективном ее значении как реализацию разнообразных государственных и иных мер принуждения (взыскания, наказания, дополнительного обременения и т.п.) за совершенное правонарушение. Именно в таком плане она понимается подавляющим большинством отечественных и зарубежных ученых-правоведов и всеми практикующими юристами.

Вместе с тем многие авторы (З.А. Астемиров, Н.А. Боброва, В.М. Гор­шенев, В.А. Елионский, Т.Д. Зражевская, С.Н. Кожевников, В.Н. Кудрявцев, В.А. Кучинский, Д.А. Липин-ский, Е.А. Лукашева, Н.И. Матузов, А.А. Мусаткина, А.В. Мелеш-ников, А.С. Мордовец, П.Е. Недбайло, Е.А. Носкова, В.Г. Смирнов, М.С. Строгович, В.А. Тархов, Р.Л. Хачатуров, Е.А. Цишковский, Е.В. Чер­ных и др.) пишут о так называемом «позитивном» виде или «двухаспектной» ЮОТ, содержание которой составляет правомерное поведение людей, их коллективов и организаций.

Анализ взглядов указанных и иных авторов позволил нам сделать выводы о том, что позитивная ЮОТ рассматривается, как правило, в качестве:

а) особой разновидности социальной ответственности, взятой в единстве с ретроспективной ЮОТ;

б) обязанности по соблюдению требований норм права;

в) обязанности дать отчет своим деяниям;

г) правомерного поведения, которое выражается в объективной и субъективной стороне. Причем «объективная сторона позитивной ответственности проявляется в нормативной конструкции юридической ответственности, мерах правового поощрения, правах и обязанностях субъектов, заслуженном поступке, его последствиях и причинной связи между ними, субъектах возникающих правоотношений, их действиях и операциях, способах и средствах и т.п. Субъективную сторону позитивной правовой ответственности составляют психические процессы переживания применяемого поощрения» [117. С. 20];

д) осознанного долга (правового, политического, морального и т.п.) субъекта перед другими людьми, их коллективами и организациями, государства и общества в целом;

е) обязанности отвечать, вытекающие из правового статуса законопослушного гражданина;

ж) меры социально-правовой активности граждан и должностных лиц, поощряемые государством и обществом;

з) чувства долга (гражданского и т.п.);

и) добровольной формы реализации мер государственного и иного воздействия;

к) юридической оценки правомерного поведения;

л) правового последствия (поощрения), публичной и частной оценки осуществляемого и будущего правомерного поведения;

м) юридического средства социального контроля и самоконтроля субъекта за собственными действиями и положительной реакции данных субъектов на контроль со стороны общества и государства;

н) законопослушного поведения, осуществляемого в рамках общих (общерегулятивных и общеохранительных) правоотношений.

Можно, видимо, выделять и другие признаки позитивной ЮОТ, которые в различных их вариантах и сочетаниях кладутся в основу соответствующих ее дефиниций.

Причем, сколько бы мы ни выделяли еще признаков позитивной ЮОТ, сущность ее в конце концов сводится к одному – правомерному поведению. Следует согласиться с Н.С. Малеиным в том, что указанные выше «аксиоматические положения давно, многократно, в различных вариантах отражены в научной и популярной литературе». «Новое» лишь то, что эти положения предлагается именовать «позитивной ответственностью» [38. С. 131].

В этом плане в качестве типичного можно привести следующее ее определение: «По сути, – пишет С.Н. Кожевников, – позитивная ответственность отражает такой аспект социальных связей и отношений людей, который характеризует процесс осуществления предоставленных прав, исполнения возложенных обязанностей, основанный на выборе поведения и его оценки с учетом интересов общества. Речь идет об ответственности, связанной с инициативной, правомерной деятельностью, основанной на единстве внутренних побуждений личности и велений долга, пониманием значимости возложенных обязанностей перед другими людьми, коллективом, обществом, следовательно, в позитивном плане юридическая ответственность – разновидность социальной ответственности, одна из характеристик активного правомерного поведения» [55. С. 80 – 81].

Как говорят: «За что боролись, на то и напоролись!?». Чего же «ломать копья», если лучше С.Н. Кожевникова о сущности рассматриваемого феномена не скажешь – это «одна из характеристик активного правомерного поведения». К чему после этого все аргументы противников позитивной ЮОТ: С.Н. Братуся, В.М. Баранова, О.Э. Лейста, И.С. Самощенко, М.Х. Фарукшина, Р.О. Халфиной и др. (подробнее см. [2, 28, 29, 38, 43, 47 и др. ]).

Позитивную ЮОТ все без исключения авторы относят к разновидности социальной ответственности. Самое главное, что в пылу полемики была упущена основная, фундаментальная черта последней: «социальная ответственность характеризуется внешней негативной реакцией со стороны общества на нормонарушающее действие субъекта, разрывающее социальную коммуникацию, и представляет собой легитимный (оправданный) социальный ответ на недопустимое поведение через реализацию принципа воздаяния» [118. С. 811].

Многие представители теории позитивной ЮОТ в качестве одного из аргументов ссылаются на то, что слово «ответственность» широко используется в российском и зарубежном законодательстве, юридической науке и практике.

В данном случае следует иметь в виду не только многозначность термина «ответственность», но и определенную «неряшливость» в использовании слов (словосочетаний и т.п.) субъектами правотворческой практики и учеными-юристами (на этот момент постоянно обращают внимание лингвисты), недостатки законодательной техники (чего стоит такая, напри­мер, формула: «убийство наказывается …»). Очень часто мы встречаемся с подменой юридических терминов общесоциальными, психологическими, обыденными и т.п. Но самое главное, как верно замечает В.М. Баранов, «сам по себе факт закрепления термина нормативно не делает выражаемое им явление юридическим» [28. С. 4].

Представителей концепции позитивной ЮОТ критиковали и критикуют за то, что все их аргументы о необходимости ее существования и практического использования сводятся к общим фразам и описательным моментам, а когда речь переходит к «конкретике» (ее основаниям, функциям, процедурам возложения, принципам и т.д.), то анализ этих вопросов «плавно перетекает» к изучению ЮОТ в классическом ее понимании.

Эти упреки признаны многими авторами справедливыми, и были предприняты попытки конкретизировать исследования позитивной ЮОТ. Например, выделяются уже ее основания, цели и другие аспекты. В качестве оснований называются нормы права, «взаимосвязь личности с государством и обществом, ее обязанности и долг перед ними, а также необходимость уважать права и свободы других граждан» [116. С. 61].

Под целью позитивной ЮОТ понимается «развитие правомерного поведения субъектов права. Эта цель, – пишет Е.А. Цишковский, – является комплексной, сложной и состоит из простых целей: организации правомерного поведения, поощрения его видов, квалифицируемых как заслуга, воспитание четких установок на активное поведение. Данной цели соответствует общая сложная функция – функция развития правомерного поведения» ([117. С. 22]. См. также [41]).

К сожалению, в рамках этой концепции нельзя «и вряд ли когда-нибудь будет возможным» раскрыть такие проблемы, как освобождение и исключение, отягощение и смягчение и т.п. ЮОТ. А это уже не «голая» теория, а реальная практика, от которой зависят судьбы конкретных людей, их коллективов и организаций.

Позитивную ЮОТ очень часто связывают с общими (общедозволительными, общезапретительными и т.п.) правоотношениями, в рамках которых она якобы реализуется.

В своих работах мы уже не раз подвергали критике саму идею выделения указанных правоотношений (подробнее см. [1. Ч. 6. С. 12 – 13, 64; 126. С. 462 – 464, 514 – 515]). Следует согласиться с теми учеными-юристами (Н.Г. Александровым, В.К. Бабаевым, А.Б. Венгеровым, Ю.К. Толстым, Ю.И. Гревцовым и др.), которые считают, что выделение общих (общерегулятивных, общеохранительных т.п.) правоотношений недостаточно убедительно, теоретически и практически бесполезно и даже вредно, поскольку «размывает» само понятие «правоотношение».

Действительно, какой смысл в конструировании правоотношения, где конкретно не определены участники, их субъективные права и обязанности, объекты, юридические факты, не установлена четкая юридическая зависимость между взаимодействием сторон и наступившим результатом. Главный недостаток конструкции общерегулятивных правоотношений, по мнению, Ю.И. Гревцова, состоит в том, что «такая интерпретация правового отношения может дезориентировать исследователя в понимании назначения и роли в механизме осуществления права его основного звена – субъектов общественных правовых отношений, особенно правоприменяющей стороны» [120. С. 78].

Наиболее уязвимыми звеньями в концепции позитивной ЮОТ, как верно замечает О.Э. Лейст, являются отождествление ее с уже известными понятиями («обязанность», «правосубъектность», «правовой статус», «правомерное поведение» и др.), крайне упрощенное и догматичное решение задач повышения правосознания и правовой культуры, укрепления законности и правопорядка с помощью установления юридических запретов и обязанностей (поскольку сразу же якобы возникает всеобщее ответственное к ним отношение), а также идея, что все граждане несут ответственность (в том числе и уголовную) независимо от того, совершают ли они правонарушения (преступления и т.п.) и т.д. «Попытки терминологически преобразовать философское понятие свободы как познанной необходимости в юридическое понятие свободы как «сознательного подчинения закону», – пишет О.Э. Лейст, – с неизбежностью породили софизм, согласно которому лишенный свободы преступник, добросовестно отбывающей наказание, на самом деле свободен» [2. С. 483].

Нельзя не сказать о том, что разработка концепции «двухаспектной» и/или «позитивной» ЮОТ не оказала никакого положительного влияния на юридическую науку и практику. Отнюдь. Во-первых, усилился интерес к философскому, социологическому, психологическому, этическому и иному методологическому обоснованию ЮОТ в ее классическом понимании (особенно важным в этом плане оказался акцент на исследовании субъективной стороны ЮОТ). Во-вторых, больше внимания юристы (ученые и практики) стали уделять различным способам и средствам правовой защиты интересов людей, их коллективов и организаций, их соотношению с ЮОТ. В-третьих, глубже и полнее стала рассматриваться природа правомерного поведения (юридической деятельности), ее значения в разнообразных типах (видах и подвидах) юридической практики (правотворческой, правореализующей, интерпретационной, судебной и т.п.), ее место и роль в правовой системе любого общества.

В целом же так называемое исследование «позитивной ЮОТ» – это сплошная схоластика, которая не так безобидна. Изучение позитивной ЮОТ отвлекает от решения других актуальнейших юридических проблем, ее сторонники и противники затрачивают, мягко говоря, нерационально массу людских, временных, физических, материальных и иных ресурсов. Как показывают социологические опросы, – это «головная боль» для подавляющего большинства ученых, студентов и практикующих юристов при решении конкретных вопросов ЮОТ, особенно на уровне отраслевых дисциплин.