Тело и душа

Разрушительная работа духа начинается развенчанием образа Бога. Бог оказался призраком, созданным человеческим страданием. Страданием и бессилием созданы все потусторонние миры. Бог не явился из потустороннего мира, он был создан человеком, притом лишь бедной частью человека, его Я. Это созидающее, хотящее и оценивающее Я есть мера вещей. Оно учится все правдивее говорить о себе. И чем правдивее оно говорит, тем больше находит слов, чтобы хвалить тело и землю. Я говорит о теле и стремится к телу, даже когда оно творит и предается мечтам. «Больными и умирающими были те, кто презирали тело и землю и изобрели небо и искупительные капли крови. Много больного народу встречалось среди тех, кто предается грезам и одержим Богом»; - говорит Заратустра.

Знающий говорит: я - тело, только тело, и ничто больше; а душа есть только слово для чего-то в теле.

Тело - это большой разум, множество с одним сознанием, война и мир, стадо и пастырь. Орудием твоего тела является твой маленький разум: ты называешь "духом" это маленькое орудие, эту игрушку твоего большого разума. Что чувствует чувство и что познает ум - никогда не имеет в себе своей цели. Орудием и игрушкой являются чувство и ум: за ними лежит еще "Само", тело. Оно ищет глазами чувств, прислушивается ушами духа. "Само" всегда прислушивается и ищет: оно сравнивает, подчиняет, завоевывает, разрушает. Оно господствует и является господином над Я. За твоими мыслями и чувствами стоит более могущественный повелитель, неведомый мудрец. В твоем теле он живет; он и есть твое тело. Больше разума в твоем теле, чем в твоей высшей мудрости. И кто знает, к чему нужна твоему телу твоя высшая мудрость?

Так говорил Заратустра.

В такой образной, афористичной форме Ницше говорит о взаимоотношении духа и тела, о важнейшей философской проблеме. Дух, столько веков унижавший тело, сам унижен и оскорблен. Он утрачивает свое величие и предстает как "маленький разум", "маленькое орудие", "игрушка" тела. Тело же, наоборот, - "могущественный повелитель", "неведомый мудрец", "большой разум".

Дух не хотел слышать голос желаний и инстинктов тела, считая тело чем-то низшим и чуждым духу. Но оказалось, что желания и инстинкты тела и есть то, что движет духом. У духа нет собственных желаний, он может хотеть только того, чего хочет тело. Его свобода от тела была иллюзией и самообманом. Дух— не всадник, а тело - не лошадь. Вообще надо забыть об этой двойственности. Нет никакого независимого от тела духа. Есть только тело - хотящее, стремящееся, чувствующее боль или радость, видящее, слышащее, думающее. Оно думает для того, чтобы удовлетворять свои желания. Но как же тогда быть с философией, моралью, религией? Неужели эти творения духа были созданы для удовлетворения низких желаний тела? Нет творений духа. Творит тело. Слабое и больное тело создает соответствующую мораль и религию. Они необходимы для защиты от сильных. Сильное и мужественное тело не думает о морали и религии. Оно сражается и побеждает. Оно жаждет господства и власти.

Будьте такими, чей взор всегда ищет врага - своего врага, - говорит Заратустра. Своего врага ищите вы, свою войну ведите вы, войну за свои мысли. Я призываю вас не к миру, а к победе. Да будет труд ваш борьбой и мир ваш победою.

Война и мужество совершили больше великих дел, чем любовь к ближнему. Не ваша жалость, а ваша храбрость спасала доселе несчастных.

Надо отбросить столетиями насаждавшиеся чувства жалости и "любви к ближнему". Они были любовью к слабости, ко всему низкому и недостойному в человеке. Любит человека тот, кто ненавидит его слабость и сражается с этой слабостью в себе и других. В этом есть и высшая любовь к жизни. Все, кто говорит о любви и жалости к ближнему, они в сущности презирают и ненавидят жизнь, стремятся к смерти, к потустороннему. Любовь к слабости есть презрение к жизни. Они видят в жизни лишь одну сторону - страдание, и они хотят освободиться от жизни.