ИЗ ЖИЗНИ ВЫДАЮЩИХСЯ УЧЁНЫХ В ОБЛАСТИ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ НАУКИ. Адам Смит (1723-1790) родился в маленьком городке Керколди близ Эдинбурга

Адам Смит (1723-1790) родился в маленьком городке Керколди близ Эдинбурга. Его отец, таможенный чиновник, умер за несколько месяцев до рождения сына Адам был единственным ребенком молодой вдовы, и она посвятила ему всю жизнь Мальчик рос хрупким и болезненным, сторонясь шумных игр сверстников. Семья жила небогато, но и настоящей нужды не знала. К счастью, в Керколди была хорошая школа и учитель, не забивавший, по примеру многих, головы детей только цитатами из Библии и латинскими спряжениями. Кроме того, Адама с детства окружали книги. Таковы были первые зачатки той необъятной учености, которая отличала Смита.

Очень рано, в 14 лет (это было в обычаях того времени) Смит поступил в Глазговский университет. После обязательного для всех студентов класса логики (первого курса) он перешел в класс нравственной философии, выбрав тем самым гуманитарное направление. Впрочем, он занимался также математикой и астрономией и всегда отличался изрядными познаниями в этих областях. К 17 годам Смит имел среди студентов репутацию ученого и несколько странного малого. Он мог вдруг глубоко задуматься среди шумной компании или начать говорить с самим собой, забыв об окружающих. Эти маленькие странности остались у него на всю жизнь. Успешно окончив в 1740 г. университет, Смит получил стипендию на дальнейшее обучение в Оксфордском университете. Стипендия выплачивалась из наследства одного богача-благотворителя. В Оксфорде он почти безвыездно провел шесть лет.

Жизнь Смита в Оксфорде была тяжелой, и он всегда вспоминал свой второй университет с ненавистью. Он тосковал и к тому же часто болел. Опять его единственными друзьями были книги. Круг чтения Смита был очень широк, но никакого особого интереса к экономической науке он в то время еще не проявлял.

Бесплодность дальнейшего пребывания в Англии и политические события (восстание сторонников Стюартов в 1745-1746 гг.) заставили Смита летом 1746 г. уехать в Керколди, где он прожил два года, продолжая заниматься самообразованием. В свои 25 лет Смит поражал эрудицией и глубиной знаний в самых различных областях. Во время одной из своих поездок в Эдинбург он произвел столь сильное впечатление на Генри Хьюма (позже — лорд Кеймс), богатого помещика и мецената, что тот предложил организовать для молодого ученого цикл публичных лекций по английской литературе. В дальнейшем тематика лекций, имевших значительный успех, изменилась. Их основным содержанием стало естественное право, это понятие включало в XVIII в. не только юриспруденцию, но и политические учения, социологию, экономику. Первые проявления специального интереса Смита к политической экономии также относятся к этому времени.

В 1751 г. Смит переехал в Глазго, чтобы занять там место профессора в университете. Сначала он получил кафедру логики, а потом — нравственной философии, т.е. практически общественных наук. В Глазго Смит прожил 13 лет, регулярно проводя 2-3 месяца в году в Эдинбурге. В старости он писал, что это был счастливейший период в его жизни. Он жил в хорошо знакомой и близкой ему среде, пользуясь уважением профессоров, студентов и видных горожан. Он мог беспрепятственно работать, и от него многого ждали в науке. У него появился круг друзей, он начал приобретать те характерные черты британца — холостяка и "клабмена" (клубного человека), — которые сохранились у него до конца дней.

Как в жизни Ньютона и Лейбница, в жизни Смита женщина не играла никакой заметной роли. Сохранились, правда, смутные и недостоверные сведения, что он дважды — годы жизни в Эдинбурге и Глазго — был близок к женитьбе, но оба раза все по каким-то причинам расстроилось. Однако это, по-видимому, не нарушило его душевного равновесия. По крайней мере, никаких следов такого нарушения невозможно найти ни в его переписке (кстати, весьма скудной), ни в воспоминаниях современников.

Его дом всю жизнь вели мать и кузина — старая дева. Смит пережил мать только на шесть лет, а кузину — на два года. Как записал один приезжий, посетивший Смита, дом был "абсолютно шотландский". Подавалась национальная пища, соблюдались шотландские традиции и обычаи. Этот привычный жизненный уклад стал для него необходим. Он не любил надолго уезжать из дома и стремился скорее вернуться. Как истый шотландец, он любил красочные народные песни, пляски и поэзию. Однажды он изумил гостя-француза своим энтузиазмом на конкурсе народных музыкантов и танцоров. Одним из его последних заказов на книги было несколько экземпляров только что вышедшего первого томика стихов Роберта Бёрнса. Читателю будет, вероятно, интересно узнать, что великий шотландский поэт в свою очередь высоко ценил Смита. В письме другу от 13 мая 1789 г. Бёрнс отмечает: "Маршалл с его Йоркширом* и особенно этот исключительный человек Смит со своим "Богатством народов" достаточно занимают мой досуг. Я не знаю ни одного человека, который обладал бы половиной того ума, который обнаруживает Смит в своей книге. Я очень хотел бы узнать его мысли насчет нынешнего состояния нескольких районов мира, которые являются или были ареной больших изменений после того, как его книга была написана".** В переписке Бёрнса есть также ссылки на другие книги Смита.

* Имеется в виду книга агронома Уильяма Маршалла о сельском хозяйстве Йоркшира (1788 г.).

** Цит. по: Fay С.R. Adam Smith and the Scotland of his day Cambridge. 1956. P. 75.

В 1759 г. Смит опубликовал свой первый большой научный труд — "Теорию нравственных чувств". Смитова "Теория нравственных чувств" не пережила XVIII в. Не она обессмертила имя Смита, а, напротив, слава автора "Богатства народов" предохранила ее от полного забвения.

Между тем уже в ходе работы над "Теорией" направление научных интересов Смита заметно изменилось. Он все глубже занимался политической экономией. К этому его побуждали не только внутренние склонности, но и внешние факторы, запросы времени. В торгово-промышленном Глазго экономические проблемы особенно властно вторгались в жизнь. В Глазго существовал своеобразный клуб политической экономии, организованный богатым и просвещенным мэром города. На еженедельных собраниях деловых людей и университетских профессоров не только хорошо ели и пили, но и толковали о торговле и пошлинах, заработной плате и банковском деле, условиях аренды земли и колониях. Скоро Смит стал одним из виднейших членов этого клуба. Знакомство и дружба с Юмом также усилили интерес Смита к политической экономии.

К концу своего пребывания в Глазго Смит уже был глубоким и оригинальным экономическим мыслителем. Но он еще не был готов к созданию своего главного труда. Трехлетняя поездка во Францию (в качестве воспитателя юного герцога Баклю) и личное знакомство с физиократами завершили его подготовку.

Что означали три года во Франции для Смита лично, в человеческом смысле? Во-первых, резкое улучшение его материального положения. По соглашению с родителями герцога Баклю он должен был получать 300 фунтов в год не только во время путешествия, но в качестве пенсии до самой смерти. Это позволило Смиту следующие 10 лет работать только над его книгой, в Глазговский университет он уже не вернулся. Во-вторых, все современники отмечали изменение в характере Смита он стал собраннее, деловитее, энергичнее и приобрел известный навык в обращении с различными людьми, в том числе и сильными мира сего. Впрочем, светского лоска он не приобрел и остался в глазах большинства знакомых чудаковатым и рассеянным профессором. Рассеянность Адама Смита скоро срослась с его славой и для обывателей стала ее составной частью.

Смит провёл в Париже около года — с декабря 1765 г. по октябрь 1766 г. Поскольку центрами умственной жизни Парижа были литературные салоны, там он в основном и общался с философами. "Антресольный клуб" в Версале составлял в этом смысле исключение. Он был сразу же введен в большой салон мадам Жоффрен, но особенно любил бывать у мадемуазель Леспинасс, подруги д'Аламбера, где собирался более узкий и интимный круг друзей. Нередко посещал он и дома богачей-философов Гельвеция и Гольбаха, являвшиеся своего рода штаб-квартирами энциклопедистов.

Смит всегда любил театр, хотя в Шотландии пуританская церковь почти не допускала это "богопротивное зрелище". Особенно ценил он французскую классическую трагедию. Его гидом по парижским театрам была мадам Риккобони, писательница и в прошлом актриса, друг многих философов. От неё он получил при отъезде рекомендательное письмо в Лондон к знаменитому актеру и режиссеру Давиду Гаррику, который незадолго до этого побывал в Париже. Письмо наполнено похвалами уму и остроумию Смита. Это могло бы быть преувеличением и лестью, если бы не повторялось в другом письме, которое мадам Риккобони вскоре послала Гаррику по почте. Впоследствии Смит был довольно хорошо знаком с Гарриком.

При всем том Смит, конечно, вовсе не занимал в парижских салонах такого места, которое в течение трех предыдущих лет занимал его друг Юм, а через 10 лет — Франклин. Смит не был создан, чтобы блистать в обществе, и хорошо сознавал это.

Можно думать, что особое значение для Смита имело знакомство с Гельвецием, человеком большого личного обаяния и замечательного ума. В своей философии Гельвеций объявил эгоизм естественным свойством человека и фактором прогресса общества. Новая этика строилась на интересе, на естественном стремлении каждого к своей выгоде, ограничиваемом только таким же стремлением других людей. Гельвеций сравнивал роль своекорыстного интереса в обществе с ролью всемирного тяготения в природе. С этим связана идея природного равенства людей: каждому человеку, независимо от рождения и положения, должно быть предоставлено равное право преследовать свою выгоду, и от этого выиграет все общество.

Такие идеи были близки Смиту. Они не были новы для него: нечто схожее он воспринял от философов Локка и Юма и из парадоксов Мандевиля. Но конечно, яркость аргументации Гельвеция оказала на него особое влияние. Смит развил эти идеи и применил их к политической экономии. Созданное Смитом представление о природе человека и соотношении человека и общества легло в основу взглядов классической школы.

Давид Рикардо (1772-1823). Есть такая английская шутка. Кто такой экономист? Человек, который не имеет ни гроша в кармане и даёт другим такие советы, что если они будут следовать им, то окажутся тоже без гроша. Однако нет правил без исключений. Рикардо составил себе миллионное состояние и порой давал друзьям, в частности Мальтусу, такие советы насчет помещения денег, что те не имели оснований жаловаться.

Давид Рикардо происходил из той же социально-этнической среды, из которой вышел столетием раньше Спиноза. Его предки, испанские евреи, бежали от преследований инквизиции в Голландию и осели там Отец экономиста в 60-х годах XVIII в. перебрался в Англию, где сначала занимался оптовой торговлей товарами, а потом перешёл к торговле векселями и ценными бумагами. Авраам Рикардо был богат, влиятелен и благочестив. Давид был третьим из его семнадцати детей. Он родился в Лондоне в апреле 1772 г., обучался в обычной начальной школе, а затем был отправлен на два года в Амстердам, где начал постигать в конторе своего дяди тайны коммерции.

По возвращении Рикардо ещё некоторое время учился, но в 14 лет его систематическое образование окончилось. Правда, отец разрешил ему брать уроки у домашних учителей. Однако скоро выяснилось, что интересы юноши выходят за пределы того, что отец считал необходимым для дельца. Это ему не понравилось, и уроки прекратились. В 16 лет Давид уже был ближайшим помощником отца в конторе и на бирже. Наблюдательный, сообразительный, энергичный, он быстро сделался заметным человеком на бирже и в деловых конторах Сити. Авраам Рикардо стал поручать ему самостоятельные дела и неизменно оставался доволен.

Однако такой человек не мог не тяготиться деспотизмом и консерватизмом отца. Он был равнодушен к религии, а дома его заставляли строжайшим образом следовать всем догмам иудаизма и выполнять его обряды. Конфликт вышел наружу, когда в 21 год Рикардо заявил отцу, что он намерен жениться на христианке. Невеста была дочерью врача-квакера, такого же домашнего тирана, как старый Рикардо. Брак был заключён против воли обоих семейств. Женитьба на христианке означала для Рикардо изгнание из иудейской общины. По древнему обычаю, о нём надо было молиться как о мертвом Рикардо не перешел в квакерскую общину, а остановился на унитарианстве — самой свободной и гибкой из сект, отколовшихся от государственной англиканской церкви. По всей видимости, это было просто благопристойным прикрытием его атеизма.

Счастливый конец этой романтической истории мог бы быть омрачен бедностью, так как молодые, естественно, ничего не получили от родителей. А в 25 лет Рикардо уже был отцом троих детей (всего их было восемь). Он не знал никакого другого дела, кроме биржевой спекуляции, и теперь занимался ею не как подручный отца, а самостоятельно. Ему повезло, помогли также связи, репутация и способности. Через пять лет он уже был очень богат и вел крупные операции.

В наше время на фондовых биржах Англии, США и других стран продаются главным образом акции крупных частных компаний. В конце XVIII в. акционерных обществ было еще очень мало. Сделки с акциями Английского банка, Ост-Индской компании и нескольких других обществ составляли ничтожную долю биржевых операций, и Рикардо ими почти не занимался. Золотым дном для него, как для многих ловких дельцов, оказался государственный долг и сделки с облигациями государственных займов. За первые 10 лет войны— с 1793 по 1802 г.— английский консолидированный государственный долг возрос с 238 млн до 567 млн фунтов стерлингов, а к 1816 г. превысил 1 млрд. Кроме того, в Лондоне размещались иностранные займы. Курсы облигаций менялись под влиянием разных экономических и политических факторов. Игра на курсах стала первым источником обогащения молодого дельца.

Как рассказывают современники, Рикардо отличался феноменальной проницательностью и чутьем, быстротой реакции и вместе с тем большой осторожностью. Он никогда не зарывался, не терял хладнокровия и трезвости оценок. Умел продавать вовремя, порой удовлетворяясь скромным выигрышем на каждой облигации, наращивая прибыль за счет больших оборотов.

В эти годы начались операции, из которых впоследствии выросло ивестиционное банковское дело, а с ним состояния и власть таких финансовых магнатов, как Ротшильды и Морганы. Богатые финансисты, объединявшиеся в небольшие группы, брали у правительства подряд на размещение вновь выпускаемых займов. Проще говоря, они оптом покупали у него все облигации нового займа, а затем распродавали их в розницу. Прибыли от этих операций были огромны, хотя порой они были сопряжены с большим риском: курс облигаций мог внезапно упасть. Заем доставался той группе финансистов, которая называла на торгах, устраиваемых казначейством, самую выгодную для правительства цену. В 1806 г. Рикардо в компании с двумя другими дельцами неудачно выступил на торгах, и заем достался другой группе. В следующем году Рикардо и его группа добились права размещения 20-миллионного займа. После этого он в течение 10 лет неизменно участвует в торгах и несколько раз проводит размещение займов.

В 1809-1810 гг. Давид Рикардо— одна из крупнейших фигур лондонского финансового мира. Покупается роскошный дом в самом аристократическом квартале Лондона, а затем большое поместье Гэткомб-парк в Глостершире, где Рикардо устраивает свою загородную резиденцию. После этого Рикардо постепенно отходит от активной деятельности в мире бизнеса и превращается в крупного землевладельца и рантье. Его состояние достигает 1 млн фунтов, что по тем временам представляло огромную величину. Он, возможно, один из сотни самых богатых людей в Англии.

Это биография талантливого финансиста, ловкого дельца, рыцаря наживы. При чем тут наука?

Но этот биржевой волк и почтенный отец семейства был человеком с детски любознательным умом и ненасытной жаждой знаний. В 26 лет Рикардо, добившись финансовой независимости и даже некоторого богатства, вдруг обращается к наукам, которыми обстоятельства не позволили ему заняться в юности: естествознанию и математике. Какой контраст! В первой половине дня на бирже и в конторе — не по годам выдержанный и хладнокровный делец. Вечером у себя дома — симпатичный, увлекающийся молодой человек, который с наивной гордостью показывает родным и знакомым опыты с электричеством и демонстрирует свою коллекцию минералов.

Яркий интеллект Рикардо развивался под влиянием этих занятий. Они способствовали выработке тех качеств, которые сыграли столь важную роль в его экономических трудах мышление его отличалось строгой, почти математической логичностью, большой четкостью, неприязнью к слишком общим рассуждениям. В это время Рикардо впервые столкнулся с политической экономией как наукой. В ней еще безраздельно царил Смит, и молодой Рикардо не мог не попасть под его влияние. Вместе с тем на него сильное впечатление произвел Мальтус, чей "Опыт о законе народонаселения" вышел первым изданием в 1798 г. Позже, лично познакомившись с Мальтусом, Рикардо писал ему, что при чтении этого сочинения нашёл идеи Мальтуса "такими ясными и так хорошо изложенными, что они пробудили во мне интерес, уступающий только интересу, вызванному прославленным трудом Адама Смита".*

* Цит. по: Hollander J.H. David Ricardo A Centenary Estimate Baltimore. 1910. Р. 47-48.

В начале века в Лондоне появился молодой шотландец Джеме Милль, острый публицист и писатель по социально-экономическим вопросам. Рикардо познакомился с ним, знакомство вскоре перешло в тесную дружбу, которая связывала их до смерти Рикардо. В первые годы Милль играл роль наставника. Он ввёл Рикардо в круг учёных и писателей, подтолкнул его к публикации первых сочинений. Позже роли в известном смысле переменились. После выхода главных трудов Рикардо Милль объявил себя его учеником и последователем. Правда, в своих работах он развивал не сильнейшие стороны учения Рикардо и защищал его от критиков отнюдь не лучшим образом, чем, по существу, способствовал разложению рикардианства. Тем не менее Милля нельзя не помянуть здесь добрым словом: искренний поклонник таланта Рикардо, он постоянно наседал на него, требуя писать, переделывать, публиковать. Иной раз Милль брал на себя слегка комическую роль, задавая Рикардо "уроки" и требуя отчётов. В октябре 1815 г. он пишет Рикардо: "Я надеюсь, вы в настоящее время уже в состоянии что-то сообщить мне о том, насколько вы продвинулись в вашей книге. Я считаю теперь, что эта работа — ваш определённый обет".*

* Цит. по: Ricardo D. The Works and Correspondence / Ed: by P. Sraffa and M. Dobb V: 6 Cambridge, 1952. P. 309.

Некоторым талантливым людям такие друзья очень нужны!

Рикардо всегда страдал от неуверенности в своих силах, от некоторой литературной робости. У него не было и такого чувства долга, "призванности", с которым Смит много лет работал над своей книгой. Вне пределов своего бизнеса Рикардо был мягкий и даже немного застенчивый человек. Это проявлялось в повседневной жизни, в общении с людьми. В 1812 г. он поехал в Кембридж, где его старший брат Осман первый год обучался в университете. И вот в непривычной обстановке он, 40-летний богач и уважаемый человек, чувствует себя неуверенно, неловко.

Теория денег — одна из самых сложных и в то же время политически острых областей экономической науки. В Англии начала XIX в. вопрос о деньгах и банках оказался в центре страстной полемики и борьбы партийных и классовых интересов. Естественно, что Рикардо, который хорошо знал кредитно-денежную практику, впервые попробовал свои силы как экономист и публицист на этой арене. Ему было тогда 37 лет.

Жан Батист Сэй (1767-1832) родился в Лионе. Он происходил из гугенотской буржуазной семьи. В детстве Сэй получил неплохое образование, но рано начал службу в торговой конторе. Он усиленно занимался самообразованием. Изучая политическую экономию, Сэй прежде всего штудировал "Богатство народов" Смита.

Он восторженно принял революцию. Его патриотического пыла хватило на то, чтобы пойти волонтёром в революционную армию, воевавшую с европейскими монархами на западных границах Франции. Но якобинской диктатуры для Сэя оказалось уже слишком много. Он ушёл из армии и вернулся в Париж, где стал редактором довольно солидного журнала. Власть консервативной буржуазии, правящей в эти годы после свержения якобинцев, в общем устраивала Сэя, хотя он и критиковал многие действия правительства.

Консульство Бонапарта сначала принесло Сэю дальнейшее выдвижение. Он получил пост члена трибунала в комитете финансов. Одновременно Сэй работал над большим сочинением, которое вышло в 1803 г. под заглавием "Трактат политической экономии, или Простое изложение способа, которым образуются, распределяются и потребляются богатства". Эта книга, которую Сэй впоследствии многократно переделывал и дополнял для новых изданий (при жизни автора их вышло пять), так и осталась главным его произведением.

"Трактат ..." Сэя представлял собой упрощённое, схематизированное и очищенное, как он считал, от ненужных абстракций и сложностей изложение Смита. Трудовая теория стоимости, которой, хотя и не вполне последовательно, следовал шотландец, уступала место "плюралистической" трактовке, где стоимость ставилась в зависимость от ряда факторов: субъективной полезности товара, издержек его производства, спроса и предложения. Идеи Смита об эксплуатации наемного труда капиталом (т.е. элементы теории прибавочной стоимости) совершенно исчезли у Сэя, уступив место теории факторов производства. Сэй следовал Смиту в его экономическом либерализме. Он требовал "дешёвого государства" и выступал за сведение к минимуму его вмешательства в экономику. В этом отношении он примыкал также к физиократической традиции. Экономический либерализм Сэя имел особое значение для судьбы книги и автора.

Экономическая политика Консульства и Империи, хотя и буржуазная по своему общему характеру, была решительно направлена против смитианской свободы торговли. Наполеону для его войн и для борьбы с Англией была нужна промышленность, но он рассчитывал, что она сможет быстро вырасти благодаря жёсткому протекционизму и всестороннему регулированию хозяйства. Это открывало простор для бюрократического произвола и фаворитизма. Хозяйство, финансы и торговлю Наполеон рассматривал только как орудия своей завоевательной политики. Один современник писал: "Он хотел управлять торговлею, как батальоном, совершенно не считаясь с какими бы то ни было чисто торговыми соображениями". Наполеону была нужна лишь такая экономическая теория, которая оправдывала и обосновывала бы его политику.

Книга Сэя привлекла внимание публики и была замечена Наполеоном. Скромный чиновник был приглашен к первому консулу для беседы по вопросам, затронутым в его книге. Сэю было дано понять, что если он хочет быть в милости у власти, то ему надлежит переработать "Трактат ..." в духе взглядов и политики Наполеона. Однако Сэй отказался это сделать и был вынужден уйти в отставку.

Будучи человеком энергичным, практически сметливым и предприимчивым, он обратился к новой для него области промышленного предпринимательства: купил пай в текстильной фабрике. Сэй разбогател. Это наложило печать на всю его дальнейшую научную и литературную деятельность. Теперь это был не только буржуазный интеллигент, но буржуа-практик, знаток конкретных нужд и потребностей своего класса. Его неприязнь к абстракциям еще более возросла, на экономическую науку он все больше смотрел как на источник практической мудрости для буржуа-предпринимателей. У него появилась тенденция сводить политическую экономию к проблемам организации производства и сбыта, управления предприятиями. Особенно важную роль в капиталистическом хозяйстве он отводил теперь фигуре предпринимателя, которого он наделял чертами смелого новатора, способного наиболее эффективно объединить в процессе производства капитал и труд.

В 1812 г. Сэй продал свой пай в фабрике и поселился в Париже довольно состоятельным рантье. Падение Наполеона и реставрация Бурбонов позволили ему наконец выпустить второе издание "Трактата ...". Оно принесло Сэю славу крупнейшего французского экономиста. Сэй был обласкан новым правительством. Он легко отказался от республиканизма своей молодости и стал верно служить Бурбонам: ведь буржуазия удержала свои завоевания, а экономическая политика теперь склонялась к свободе торговли.

Сэй был плоть от плоти третьего сословия, того французского буржуазного третьего сословия, которое совершило революцию, потом испуганно отшатнулось от нее, кинулось в объятия генерала Бонапарта и отреклось от императора Наполеона, когда он не оправдал надежд буржуазии. Личная судьба Сэя отражает этот исторический и классовый поворот позиций французской буржуазии.

Сэй с его культом трезвого рассудка и коммерческого расчета был точно создан для этой эпохи, когда буржуазия консолидировала свои позиции. Он начал читать публичные лекции по политической экономии, а в 1819 г. получил кафедру "промышленной экономии" в Национальной консерватории искусств и ремесел. Лекции Сэя были весьма популярны. Как и в своих сочинениях, он упрощал проблемы политической экономии, сводя их до уровня обывательского рассудка. Искусный систематизатор и популяризатор, он создавал у слушателей иллюзию ясности и доступности. Политическая экономия прежде всего Сэю обязана тем, что в 20-х годах она была во Франции почти так же популярна, как и в Англии. Сочинения Сэя переводились на многие языки, в том числе и на русский. Он был иностранным членом Петербургской академии наук.

В 1828-1830 гг. Сэй издал 6-томный "Полный курс практической политической экономии", в котором, однако, не давал ничего теоретически нового по сравнению с "Трактатом ...". Он занял специально созданную для него кафедру политической экономии в Коллеж де Франс.

Сэй последних десятилетий мало симпатичен. Купаясь в лучах славы, он, по существу, прекратил всякие научные поиски и только без конца повторял свои старые идеи. В печатных выступлениях он отличался нескромностью и бахвальством, в полемике применял недобросовестные приемы и грубый тон. Он умер в Париже в ноябре 1832 г.

Томас Роберт Мальтус (1766-1834) родился в сельской местности недалеко от Лондона и был вторым сыном просвещенного сквайра (помещика). Поскольку состояния в английских семьях не делятся между детьми, он не получил наследства, но зато получил хорошее образование — сначала дома, а потом в колледже Иисуса Кембриджского университета. Окончив колледж, Мальтус принял духовный сан в англиканской церкви и получил скромное место второго священника в сельском приходе. В 1793 г. он стал также членом (преподавателем) колледжа Иисуса и оставался им до своей женитьбы в 1804 г. условием членства в колледже было безбрачие.

Много времени молодой Мальтус проводил в доме отца, с которым вел бесконечные беседы и споры на философские и политические темы. Как это ни странно, старик был энтузиастом и оптимистом, а молодой человек — скептиком и пессимистом Мальтусу-старшему были близки идеи французских энциклопедистов и английского утопического социалиста Уильяма Годвина о бесконечной возможности совершенствования общества и человека, о близости "золотого века" человечества. Мальтус-младший был настроен ко всему этому критически. На будущее человечества он смотрел мрачно, в утопии Годвина не верил. Подыскивая аргументы в спорах с отцом, он натолкнулся у нескольких авторов XVIII в. на идею о том, что люди размножаются быстрее, чем растут средства существования, что население, если его рост ничем не сдерживается, может удваиваться каждые 20-25 лет. Мальтусу казалось очевидным, что производство пищи не может расти столь же быстрыми темпами. Значит, силы природы не позволяют человечеству выбиться из бедности. Чрезмерная плодовитость бедняков — вот главная причина их жалкого положения в обществе. И выхода из этого тупика не предвидится. Никакие революции тут не помогут.

В 1798 г. Мальтус анонимно опубликовал небольшой памфлет под заглавием "Опыт о законе народонаселения в связи с будущим совершенствованием общества". Свои взгляды он излагал резко, бескомпромиссно, даже цинично. Мальтус, например, писал: "Человек, пришедший в занятый уже мир, если его не могут прокормить родители, чего он может обоснованно требовать, и если общество не нуждается в его труде, не имеет права на какое-либо пропитание; в сущности, он лишний на земле. На великом жизненном пиру для него нет места. Природа повелевает ему удалиться и не замедлит сама привести свой приговор в исполнение".*

* Мальтус счел необходимым снять это место в ряде последующих изданий "Опыта" Цит. по: Key-Ties J.M. Essays and Sketches in Biography. N.-Y., 1956. P. 26.

Впрочем, в жизни Мальтус, как сообщают современники, был общительным и даже приятным человеком: его дружба с Рикардо косвенно это подтверждает. Он отличался удивительной уравновешенностью и спокойствием духа, никто никогда не видел его рассерженным, слишком радостным или слишком угнетенным.

В 1805 г. Мальтус получил кафедру профессора современной истории и политической экономии в только что основанном колледже Ост-Индской компании. Он исполнял также в колледже обязанности священника. В 1815 г. Мальтус опубликовал свою работу о земельной ренте, в 1820 г. — книгу "Принципы политической экономии", в основном содержащую полемику с Рикардо. По политическим взглядам он был вигом, но весьма умеренным, всегда стремился, как сказано о нем в английском биографическом словаре, к золотой середине. Умер он скоропостижно от болезни сердца в декабре 1834 г.

Александр Николаевич Радищев (1749-1802), выдающийся русский ученый, родился в Москве в богатой дворянской семье, получил прекрасное образование. Хорошо знал труды Руссо, Гельвеция, Мабли, физиократов, А. Смита. С 1773 по 1775 г. работал военным прокурором, затем служил в Сенате, в Коммерц-коллегии. В эти годы Радищев разработал проект нового таможенного тарифа, представил записку о податях в России, описание Петербургской губернии. Главное произведение Радищева — "Путешествие из Петербурга в Москву" (1790), где он выступил противником самодержавия, и за которое Екатерина II отдала распоряжение о заточении его в Петропавловскую крепость. Радищев был приговорён к смертной казни, которую затем заменили ссылкой в Илимский острог. После смерти Екатерины II вернулся в родовое имение, а при Александре I стал проживать в Петербурге.

Главными экономическими произведениями Радищева считаются "Письмо о китайском торге", написанное в Сибири, и "Описание моего владения". Радищев исследовал проблемы земельной собственности, промышленного развития страны, внутренней и внешней торговли. В работах Радищева дано толкование отдельных экономических категорий, таких как богатство, цена товара, издержки производства, прибыль, деньги. Радищев предвидел последствия инфляции "Прилив денег бумажных — зло; поток плотины разорвавшейся число монеты бумажной возрастет до того, что цена ее будет меньше, нежели лист бумаги, на нее употребляемой" Он разрабатывал также вопросы налоговой системы, кредита.

Николай Гаврилович Чернышевский (1828-1889) — крупнейший ученый своего времени в области философии, политической экономии, истории, социологии, этики, эстетики, педагогики. За участие в революционном движении в 1852 г. арестован и заключен в Петропавловскую крепость. После гражданской казни, состоявшейся 19 мая 1864 г. на Мытнинской площади Петербурга, его выслали на каторгу в Забайкалье, а затем в Вилюйский острог, где он провел 20 лет. В 1883 г. переведен в Астрахань, затем в Саратов. Чернышевский — автор утопического социалистического учения о переходе к социализму через крестьянскую общину, "Политической экономии трудящихся". В 1855 г. им защищена диссертация "Эстетические отношения искусства к действительности".

К основным экономическим произведениям Чернышевского относятся: "О земле как элементе богатства", "О поземельной собственности", "Славянофилы и вопрос об общине", "Капитал и труд", "Очерки из политической экономии по Миллю", "Письма без адреса" и др. Аграрная программа Чернышевского предусматривала ликвидацию крепостного права, привилегий дворянства, предоставление крестьянам личной свободы, передачу земли в государственную собственность.

Чернышевский дал определение предмета политической экономии как науки о материальном благосостоянии человека, "насколько оно зависит от вещей и положений, производимых трудом". В своей экономической теории Чернышевский рассматривал проблемы собственности, труда, ренты, конкуренции, экономических кризисов, планирования.