Бог-интерпретатор

Великая греческая цивилизация не оставила существенных свидетельств об отношении общества к переводчикам. Не дошли до нас ни тексты, ни даже отдельные высказывания, способные показать, что греков хоть каким-то образом волновали тонкости переводческой деятельности. Это на первый взгляд кажется па­радоксальным, если принять во внимание совершенство языка, языковой культуры и литературы древнегреческого народа. Но, как полагают историки, именно высокий уровень развития языка и литературы и породил у древних греков тот национальный сно­бизм, ту гордыню, то представление об исключительности гречес­кой культуры, которые привели практически к полному пренеб­режению языками, литературами и культурами других народов. Иные языки назывались варварскими. В самом греческом слове βάρβαρος — варварский уже этимологически заключено презрение именно к чужим языкам: в основе структуры слова лежит онома­топея [бр,бр], копировавшая грубую, нечленораздельную, по мне­нию греков, некрасивую и непонятную речь других народов.

В силу национальной гордыни и представления об исключи­тельности своей языковой культуры греки не стремились перево­дить литературу варварских народов. Напротив, греческий язык и

греческая литература должны были служить образцами для под­ражания и источниками для переводов другими народами.

Поэтому перевод у древних эллинов, возможно, не считался достойным занятием. Сказать что-либо с уверенностью об отно­шении греков к переводу сегодня сложно, так как об этом не ос­талось никаких свидетельств. Но, может быть, отсутствие доку­ментов, в которых так или иначе отражалась бы переводческая практика, и является косвенным свидетельством пренебрежитель­ного отношения греков к переводу. Ведь дошли же до нас труды по риторике, философии, математике и другим наукам, позволя­ющие судить о научных интересах греков.

Можно предположить, что пренебрежительное отношение к переводчику как к фигуре второго плана, посреднику, толмачу, лишь повторяющему то, что изрекли другие, нередко наблюдае­мое и сегодня, сложилось именно в античной Греции.

Однако у древних греков был бог Гермес. В одном из Орфи­ческих мифов Древней Греции есть упоминание о боге Гермесе как о «переводчике всех языков», родоначальнике переводчиков.

Как известно, символическими атрибутами Гермеса были крылатая шляпа и крылатые сандалии, что символизировало со­ответственно быстроту мысли и быстроту исполнения поручений. Иногда его изображали с поднятой правой рукой, разъясняющего сказанное им. Гермес обучал людей облекать мысли в слова и, являясь посредником между Олимпом и человеком, находился в постоянном общении с людьми.

В мифе о Гермесе привлекают прежде всего посредническая функция бога и его способность интерпретироватьмысли, обле­кать их в слова. Однако Гермес — фигура весьма противоречивая. Его чтили и путешественники, и торговцы, и ораторы, и воры. Плут, каверзник и воришка был изгнан с Олимпа за свои продел­ки. Он же — всеобщий любимец. Олимп без него казался пустым и мрачным. Зевс сделал его своим представителем, посредником, послом и гонцом. «Быстроногий бог вмиг исполнял все приказания, был ловок, не терялся в любом положении, а в случае надобности умел быть и скрытным»'. Древние статуи изображают Гермеса прекрасным юношей с небрежно накинутой хламидой. От имени бога Гермеса образовано слово герменевтика, означающее способ­ность толковать, интерпретировать, разъяснять и нередко ис­пользуемое в современной теории перевода для обозначения этапа понимания, расшифровки исходного речевого сообщения.

Парандовский Я. Мифология. М., 1971. С. 78.

Гермес бессмертен и вечно юн, иначе он истощил бы свои силы и умер от изнеможения. Ведь днем он должен оказывать разные услуги богам, а ночью указывать путь заблудшим и прово­жать под землю, в царство Аида, души умерших.

В самом деле, в Гермесе угадываются черты современного пе­реводчика. Многим и сегодня переводчик представляется юно­шей (или девушкой), независимо от возраста, который в любой момент должен быть готов выполнить любое поручение помимо своей основной функции интерпретатора изречений: заказать обед, поймать такси, разбудить утром, сопроводить в магазин, обеспе­чить консультацию врача, отыскать нужный адрес и многое другое. Сначала такой взгляд на переводчика приводит в негодование, так как вызывает в сознании образное сравнение: переводчик — слуга двух господ, с акцентом на слове слуга. Но если задуматься, то кто, кроме переводчика, способен сделать все это для людей, за­блудших в иноязычном мире.

Но переводчики в отличие от Гермеса не бессмертны и не могут оставаться вечно юными. Поэтому и считается, что век уст­ного переводчика недолог, что перевод — удел молодых. И дело здесь не в возрастном ослаблении интеллектуальных способнос­тей, а в огромном количестве обязанностей, выполнить которые по плечу лишь молодым.

Гермес — бог красноречия. Он не только ловок и изворотлив, но умен и умел. Именно Гермес изобрел меры, числа и алфавит. Но главное, что он обучил этому людей. Сразу же вспоминаются Кирилл и Мефодий, славянские просветители, которые в IX в., создав славянскую азбуку, перевели с греческого на славянский несколько богослужебных книг. Письменность приходит народам в переводах.

Современной теории перевода Гермес оставил свое имя, точнее производные от него слова герменевтика, герменевтический, прочно укрепившиеся в науке о переводе для обозначения деятельности пе­реводчика по интерпретации смысла исходного текста.

В истории Древней Греции до новой эры доподлинно извес­тен один пример перевода с варварского — древнееврейского — языка на греческий: Септуагинта, первый перевод Ветхого Завета на европейский язык, до сих пор привлекающий интерес иссле­дователей как великолепным текстом, так и связанной с ней пре­красной переводческой легендой.