Ж о а ш е н Дю Белле
ВВЕДЕНИЕ
Предлагаемая читателю книга посвящена вопросам общей теории перевода,т.е. научной дисциплине, изучающей различными методами и приемами структуру и наиболее общие закономерности перевода — одной из самых древних и весьма популярных в настоящее время видов человеческой деятельности — как профессиональной, так и любительской.
Общая теория перевода обычно противопоставляется так называемым частным теориям перевода,которые, в свою очередь, также подразделяются на две большие ветви. Первая из них рассматривает закономерные соответствия форм двух конкретных языков и регулярные способы перехода от конкретного языка А к конкретному языку В, и наоборот. Так, например, можно говорить о частной теории перевода английского и русского, французского и английского, русского и китайского и других пар языков. Такие частные теории перевода наиболее тесно смыкаются с контрастивной лингвистикой.
Вторая ветвь изучает частные закономерности определенных видов переводческой деятельности, свойственные именно этим видам, но отличающие их от других. Так, существует теория художественного перевода, теория устного перевода и т.п. Теоретические разыскания этого направления иногда называют специальными теориями перевода. Кэтому направлению примыкают теоретические исследования особенностей перевода речевых произведений разного содержания и разных речевых жанров, например, теории военного перевода, юридического, медицинского, технического и т.п.
Общие же закономерности перевода как интеллектуальной деятельности, присущие всякому переводу независимо от сопоставляемой пары языков, от формы переводческой деятельности и условий ее протекания, от содержания и прагматической направленности переводимых речевых произведений, изучаются общей теорией перевода.
Как ни парадоксально, эта древнейшая и сложнейшая деятельность имеет весьма молодую теорию, сравнимую по возрасту с генетикой и кибернетикой.
Одна из моих задач — убедить читателя в великой цивилизаторской миссии перевода, показав, в частности, как переводческая деятельность воздействовала на распространение религии, на совершенствование словесности, на развитие государственности в условиях двуязычия. Я попытаюсь проанализировать, как формировались и изменялись в общественном мнении взгляды на перевод, какие проблемы волновали в первую очередь переводчиков прошлого, какие критерии ставились во главу угла в оценке перевода. В то же время я постараюсь показать, какими категориями оперирует современная теория перевода, какими методами изучает она свой объект, с какими научными дисциплинами она связана наиболее тесно.
Чтобы понять, в чем сложность переводческого труда и какие противоречия приходится разрешать переводчику, чтобы максимально объективно оценить целесообразность и обоснованность переводческих действий, их достоинства и недостатки, необходимо выявить сущностные признаки переводческой деятельности и изучить ее структуру. Кроме того, следует определить характер отношений между тремя постоянными соучастниками перевода: автором исходного речевого произведения, переводчиком и получателем речевого произведения, созданного переводчиком, а также рассмотреть этические аспекты переводческого труда. И наконец, важно понять, каким «инструментарием» владеет переводчик, какие операции производит он над текстом, какие использует приемы и методы для выхода из противоречивых ситуаций.
Начать изучение вопросов общей теории перевода, видимо, целесообразно с анализа самого понятия перевод.
В настоящее время известно немало самых разнообразных определений перевода. Каждый исследователь, стремящийся разработать собственную теорию, как правило, дает и свое определение объекта исследования. Французский переводчик и теоретик перевода Э. Кари объясняет перипетии в определениях перевода следующим образом: «Понятие перевода, в самом деле, очень сложно, и не только потому, что в наше время оно приобрело столь удивительное многообразие, но также потому, что оно беспрестанно изменялось на протяжении столетий. Возможно, именно это затрудняло размышления многих авторов, которые, соглашаясь с мнением предшественников либо оспаривая их, не замечали, что не всегда говорили об одном и том же»1.
1 Саrу Е. Comment faut-il traduire? Lille, 1986. P. 81: «La notion de traduction est en effet très complexe, non seulement parce que, de notre temps, elle a acquis cette surprenante variété, mais aussi parce qu'elle a sans cesse varié au long des siècles. C'est peut-être cela qui a obscurci les raisonnements de nombreux auteurs qui, reprenant ou discutant les opinions de leurs prédécesseurs, ne remarquaient pas qu'ils ne parlaient pas toujours les uns et les autres du même objet».
В самом деле, перевод предстает как чрезвычайно сложное и многостороннее явление, описать все сущностные стороны которого в одном, даже очень развернутом, определении весьма сложно, если вообще возможно. Прежде всего следует иметь в виду, что само слово перевод является многозначным и даже в пределах данной научной дисциплины соотносится по меньшей мере с двумя различными понятиями: перевод как некая интеллектуальная деятельность, т.е. процесс, и перевод как результат этого процесса, продукт деятельности, иначе говоря, речевое произведение, созданное переводчиком. Иногда, чтобы избежать двусмысленности, в строгих научных описаниях используют заимствованный из английского языка термин «транслат», призванный обозначать продукт переводческой деятельности. Вряд ли следует считать этот термин удачным именно в силу его чужеродной формы. Более того, контекст научного описания, как правило, позволяет безошибочно определить, идет ли речь о деятельности или о продукте.
Приведем некоторые определения перевода, принадлежащие известным ученым, и посмотрим, как отражаются в них те или иные стороны интересующего нас объекта:
A.B. Федоров:
«Перевод рассматривается прежде всего как речевое произведение в его соотношении с оригиналом и в связи с особенностями двух языков и с принадлежностью материала к тем или иным жанровым категориям»1.
«Перевести — значит выразить верно и полно средствами одного языка то, что уже выражено ранее средствами другого языка»2.
«Процесс перевода, как бы он быстро ни совершался в отдельных, особо благоприятных или просто легких случаях, неизбежно распадается на два момента»3.
А.Д. Швейцер:
«Перевод может быть определен как: однонаправленный и двухфазный процесс межъязыковой и межкультурной коммуникации, при котором на основе подвергнутого целенаправленному ("переводческому") анализу первичного текста создается вторичный текст (метатекст), заменяющий первичный в другой языковой и культурной среде... Процесс, характеризуемый установкой на передачу коммуникативного эффекта первичного текста, частично модифицируемой различиями между двумя языками, двумя культурами и двумя коммуникативными ситуациями»4.
' Федоров A.B. Основы общей теории перевода. М., 1983. С. 10 (здесь и далее в приводимых определениях выделено мною. — Н.Г.).
2 Там же.
3 Там же. С. 12.
4 Швейцер А.Д. Теория перевода: Статус, проблемы, аспекты. М., 1988. С. 75.
M. Ледерер:
«Припереводе недостаточно понять самому, нужно, чтобы поняли другие. По определению, перевод распадается на две части: восприятие смысла и его выражение»1.
Я.И. Рецкер:
«Задача переводчика — передать средствами другого языка целостно и точно содержание подлинника, сохранив его стилистические и экспрессивные особенности. Под "целостностью" перевода надо понимать единство формы и содержания на новой языковой основе. Если критерием точности перевода является тождество информации, сообщаемой на разных языках, то целостным (полноценным или адекватным) можно признать лишь такой перевод, который передает эту информацию равноценными средствами. Иначе говоря, в отличие от пересказа перевод должен передавать не только то, что выражено подлинником, но и так, как это выражено в нем.Это требование относится как ко всему переводу данного текста в целом, так и к отдельным его частям»2.
Ж. Мунен:
«Перевод — это контакт языков, явление билингвизма. Но
этот очень специфический случай билингвизма, на первый взгляд, мог бы быть отброшен как неинтересный в силу того, что он отклоняется от нормы. Перевод хотя и является бесспорным фактом контакта языков, будет поэтому описываться как крайний, статистически очень редкий случай, когда сопротивление обычным последствиям билингвизма более сознательно и более организованно. Это случай, когда билингв сознательно борется против всякого отклонения от нормы, против всякой интерференции»3;
«Перевод (особенно в области театрального искусства, кино, интерпретации), конечно, включает в себя откровенно нелингвистические, экстралингвистические аспекты. Но всякая переводческая деятельность, Федоров прав, имеет в своей основе серию анализов и операций, восходящих собственно к лингвистике, ко-
1 Lederer M. Interpréter pour traduire. Paris, 1997. P. 31: «Pour traduire, comprendre
soi-même ne suffit pas, il faut faire comprendre. L'opération traduisante se scinde par
définition en deux parties, celle de l'appréhension du sens, et celle de son expression».
2 Рецкер Я.И. Теория перевода и переводческая практика. М., 1974. С. 7.
3 Mounin G. Les problèmes théoriques de la traduction. Paris, 1963. P. 4: «La
traduction, donc, est un contact de langues, est un fait de bilinguisme. Mais ce fait de
bilinguisme très spécial pourrait être, à première vue, rejeté comme inintéressant parce
qu'aberrant. La traduction, bien qu'étant une situation non contestable de contact de
langues, en serait décrite comme le cas-limite: celui, statistiquement très rare, où la
résistance aux conséquences habituelles du bilinguisme est la plus consciente et la plus
organisée; le cas où le locuteur bilingue lutte consciemment contre toute déviation de la
norme linguistique, contre toute interférence — ce qui restreindra considérablement la
collecte de faits intéressants de ce genre dans les textes traduits».
торые прикладная лингвистическая наука может разъяснить точнее и лучше, нежели любой ремесленнический эмпиризм. Если угодно, можно сказать, что, подобно медицине, перевод остается искусством, но искусством, основанным на науке»1.
B.C. Виноградов:
«Нужно согласиться с мыслью, что перевод — это особый, своеобразный и самостоятельный вид словесного искусства. Это искусство «вторичное», искусство «перевыражения» оригинала в материале другого языка. Переводческое искусство, на первый взгляд, похоже на исполнительское искусство музыканта, актера, чтеца тем, что оно репродуцирует существующее художественное произведение, а не создает нечто абсолютно оригинальное, тем, что творческая свобода переводчика ограничена подлинником. Но сходство на этом и кончается. В остальном перевод резко отличается от любого вида исполнительского искусства и составляет особую разновидность художественно-творческой деятельности, своеобразную форму "вторичного" художественного творчества»2.
Р.К. Миньяр-Белоручев:
«Объектом науки о переводе является не просто коммуникация с использованием двух языков, а коммуникация с использованием двух языков, включающая коррелирующую между собой деятельность источника, переводчика и получателя. Центральным звеном этой коммуникации является деятельность переводчика или перевод в собственном смысле этого слова, который представляет собой один из сложных видов речевой деятельности»3.
«Перевод как бы удваивает компоненты коммуникации, появляются два источника, каждый со своими мотивами и целями высказывания, две ситуации (включая положительную и отрицательную ситуации), два речевых произведения и два получателя. Удвоение компонентов коммуникации и является основной отличительной чертой перевода как вида речевой деятельности. Удвоение компонентов коммуникации создает свои проблемы. Двумя важнейшими из них являются проблема переводимости и проблема инварианта в переводе»4.
1 Ibid. P. 16: «La traduction (surtout dans les domaines du théâtre, du cinéma, de
l'interprétation) comporte certainement des aspects franchement non-linguistiques,
extra-linguistiques. Mais toute opération de traduction — Fédorov a raison — comporte,
à la base, une série d'analyses et d'opérations qui relèvent spécifiquement de la
linguistique, et que la science linguistique appliquée correctement peut éclairer plus et
mieux que n'importe quel empirisme artisanal. On peut, si l'on y tient, dire que, comme
la médecine, la traduction reste un art — mais un art fondé sur une science».
2 Виноградов B.C. Лексические вопросы перевода художественной прозы.
M., 1978. С. 8.
3 Миньяр-Белоручев Р.К. Теория и методы перевода. М., 1996. С. 25.
4 Там же. С. 29.
Л. С. Бархударов:
«Перевод можно считать определенным видом трансформации, а именно межъязыковой трансформации»1.
Какие же сущностные признаки перевода могут быть выведены из приведенных выше определений? Итак, перевод — это:
— речевое произведение в его соотношении с оригиналом;
— выражение того, что было уже выражено средствами другого
языка, перевыражение;
— процесс межъязыковой и межкультурной коммуникации;
коммуникация с использованием двух языков, контакт язы
ков, явление билингвизма;
— вид речевой деятельности, в котором удваиваются компонен
ты коммуникации;
— двухфазный процесс, так как он распадается на две части, на
два момента;
— межъязыковая трансформация;
— вид словесного искусства; искусство, основанное на науке.
Перевод как речевое произведение, т.е. как текст, интересен для теории перевода именно как величина относительная. Однако относительный характер текста перевода состоит не только в том, что он должен рассматриваться в соотношении с оригиналом. Разумеется, текст перевода — это единственная материализованная сущность, которая при сопоставлении с исходным речевым произведением позволяет приоткрыть завесу над тайной переводческой деятельности, выявить ее механизмы, смоделировать ее. Любой перевод всегда предполагает оригинал. Из этого следует, что отношение оригинал/перевод есть объективная необходимость, некая постоянная, отражающая сущность данного явления. В то же время перевод представляет собой речевое произведение, оказывающееся в одном ряду с другими речевыми произведениями, существующими и постоянно возникающими в среде переводящего языка и переводной культуры. Перевод всегда соотносится с этими речевыми произведениями и оценивается нередко только по отношению к ним, например литературной критикой. Что такое перевод в этом окружении? Равноправный член «сообщества» или чужестранец, родное дитя или подкидыш, чистокровный ариец или метис? В этой двойной относительности сама суть перевода, в ней же — основной источник противоречий, основной камень преткновения в оценке перевода, в вечных спорах о его возможностях.
Бархударов Л. С. Язык и перевод. М, 1975. С. 6.
Изучая перевод как процесс межъязыковой и межкультурной коммуникации, как коммуникацию с использованием двух языков, как контакт языков, мы со всей очевидностью обнаруживаем межъязыковую и межкультурную асимметрию. Сегодня, пожалуй, никто не сомневается в том, что любой из современных языков способен выразить,описать любой фрагмент реальной действительности. Р. Якобсон рассматривал заявления о «непереводимости», которые время от времени провозглашаются скептиками как попытки разрубить гордиев узел множества запутанных проблем теории и практики перевода. «Весь познавательный опыт и его классификацию, — утверждал он, — можно выразить на любом существующем языке»1.
В подтверждение этого можно вспомнить, что на сегодняшний день Библия, представляющая собой исчерпывающую антологию ситуаций, типов, сюжетов, моралей, которые в несколько измененном виде лишь повторяются во всей последующей мировой литературе, переведена более чем на 2000 языков мира.
Но никто не сомневается и в том, что языки отражают действительность по-разному, асимметрично. Когда в переводе языки оказываются в контакте, когда при описании какого-либо фрагмента действительности значения одного языка с необходимостью определяются через значения другого, асимметрия проявляется наиболее отчетливо. Мы обнаруживаем, что языки по-разному членят действительность, различно описывают одни и те же явления и предметы, обращая внимание на разные их признаки. Люди разных культур по-разному выражают радость и отчаяние, любовь и ненависть, для них по-разному течет время, по-разному мир «звучит» и окрашивается в цвета. У одних есть предметы, отсутствующие у других, одни до сих пор активно используют то, что уже давно вышло из употребления у других. Но люди иных культур и иного языкового сознания способны понять эти различия. Поэтому если рассматривать перевод только как способ описания той же самой действительности средствами иного языка, то проблема перевода оказывается довольно легко решаемой и вопрос о «переводимости» не возникает.
Но перевод — это перевыражение.Если всякое речевое произведение представляет собой в известном смысле материальное оформление отражения фрагмента действительности сознанием индивида, то перевод является отражением отражения. Он отражает фрагмент действительности не непосредственно, а как уже осмысленный сознанием Другого, ведь переводим мы не описание факта, а мысль о факте. Насколько точно можно и нужно переда-
1 Якобсон Р. Избранные работы. М., 1985. С. 364. 10
вать мысли Другого в переводе, где предел переводческой «верности», когда, напротив, перевод становится «предательством»?
Определения перевода позволяют обрисовать в общих чертах и фигуру переводчика. Переводчик — это по меньшей мере двуязычная личность, обращенная одновременно к двум культурам. Переводчика иногда пренебрежительно называют «слугой двух господ», но если речь идет о двух культурах, которым служит переводчик, то обидного в таком определении ничего нет. Ж. Мунен определил перевод как особый случай билингвизма. Особенность переводческого билингвизма, на наш взгляд, состоит, во-первых, в том, что переводческий билингвизм имеет, как правило, асимметричный характер. У большинства переводчиков доминирует один язык, данный ему с молоком матери, и одна культура, впитанная вместе с этим языком. Этот язык и эта культура подчиняют себе другие, с которыми переводчику приходится сталкиваться в переводе. Через призму доминирующего языка и доминирующей культуры понимаются смыслы, заключенные в речевых произведениях на другом языке, воспринимаются факты иной культуры. Во-вторых, в процессе перевода оба языка присутствуют в акте речи и функционируют одновременно. Переводчик в процессе перевода напоминает персонаж из старого франко-итальянского фильма «Закон есть закон», правой ногой стоящего в одной стране, а левой — в другой.
В коммуникативном акте с переводом все гораздо сложнее, чем в обычной коммуникации на одном языке. Многие составляющие коммуникативного акта удваиваются. Центральная фигура этого акта коммуникации — переводчик — постоянно меняет свои роли, становясь то получателем речи, то отправителем, видоизменяется форма сообщения. Да и само сообщение, разве оно остается неизменным? В нем непременно что-то теряется, что-то появляется новое.
Считается, что перевод осуществляется в два этапа — восприятие смысла и его выражение. А когда же происходит преобразование смысла? Или его не происходит вовсе, и смысл исходного сообщения остается неизменным? Но тысячелетняя практика перевода свидетельствует о том, что это не так. Что же остается в переводе, можно ли установить некий инвариант смысла, наличие которого необходимо для того, чтобы конкретная процедура могла быть определена как перевод? Какими единицами оперирует переводчик, переходя от восприятия речи к ее порождению, совпадают ли они с единицами языка, или с квантами информации, или еще с какими бы то ни было сущностями?
Процесс перевода определяют как процесс межъязыковой трансформации. Но что трансформируется в переводе? Возможен
ли перевод без трансформирования? Что лежит в основе переводческих операций? Поддаются ли они исчислению и типологическому представлению?
Можно ли считать переводом всякую передачу смысла исходного речевого произведения средствами иного языка или же перевод — это только особый вид межъязыковой речевой деятельности? Взгляды на перевод варьируют: от максимально широкого, который мы находим, например, у Шлегеля, заявлявшего, что «человеческий ум может только одно — переводить»1, до максимально узкого, различающего перевод и интерпретацию и отказывающего устному переводу в статусе «перевода».
Часто мы слышим расхожие выражения «перевод — искусство», «искусство перевода», «искусный переводчик» и т.п. Что это, красивая метафора, поднимающая социальный статус переводчика, или серьезное типологическое утверждение, размещающее перевод как вид человеческой деятельности в пределах той сферы, которую принято называть искусством?
Эти и многие другие вопросы возникают перед нами, когда мы хотим определить как можно более полно и точно сущность перевода. Поэтому всякое определение перевода, если мы хотим придать ему лаконичную форму, будет страдать некоторой односторонностью. Слишком сложно явление, слишком противоречивы его интерпретации, слишком неоднозначно отношение к нему с удовольствием потребляющего его общества.
Я попытаюсь представить собственное видение главных проблем перевода, которое, разумеется, во многом будет совпадать с мнениями предшественников и современников, всерьез задумывавшихся над этими проблемами, в чем-то будет отличаться от них. Но прежде чем приступить к анализу этих проблем, еще раз напомню высказывание французского переводчика, писателя и теоретика перевода Валери Ларбо, вынесенное в эпиграф, который не без основания утверждал, что «в истинном переводчике непременно сочетаются ценнейшие и редчайшие человеческие качества: самоотречение и терпение, даже милосердие, скрупулезная честность и ум, обширные знания, богатая и проворная память». И если каких-то из этих добродетелей и качеств может и недоставать даже у лучших умов, то ими никогда не бывают наделены посредственности.
К этой исключительно точной оценке личности переводчика все же хочется добавить, что если у человека, всерьез решившего заниматься переводом, каких-либо из этих качеств пока и недостает, они могут быть развиты в процессе обучения переводу,
1 Цит. по: Копанев П.И. Вопросы истории и теории художественного перевода. Минск, 1972. С. 185.
ведь обучение переводу не только прививает определенные профессиональные знания и навыки, развивает красноречие, о чем писали еще Цицерон и Квинтилиан, но и воздействует на человека нравственно, формирует из него сильную, психически устойчивую, этически выдержанную и разносторонне образованную личность.
Для того чтобы освоить все тонкости непростого переводческого дела, стать настоящим мастером, необходимо прежде всего познакомиться с тем, что делали предшественники на протяжении не менее двух тысячелетий, т.е. того периода, о котором в истории перевода сохранились хоть какие-то свидетельства. Опыт предшественников позволяет прежде всего увидеть неразрывную связь переводческой деятельности со всей жизнью общества, место и роль перевода в развитии цивилизации. Овладение этим опытом предохраняет от повторения ложных шагов, которые иногда совершали даже выдающиеся мастера своего дела в поисках решений труднейших проблем перевыражения смыслов, заключенных в знаках другого языка, отражающих иное видение мира, иной опыт миросозерцания, иной ход суждений. Исторический опыт дает также возможность убедиться в том, что в переводе, в подходах к оценке качества перевода, верности и точности существуют цикличность и мода, что одни и те же решения в разные эпохи оцениваются противоположно, что переводческая практика всецело зависит от состояния словесности народа, на язык которого осуществляется перевод, от представлений общества о красивом и правильном. И, наконец, изучение опыта переводчиков прошлого показывает, что многие из современных проблем теории перевода поднимались неоднократно на протяжении всей истории этой деятельности, так и не получив окончательного разрешения.
Перевод как сложнейшая интеллектуальная деятельность представляет собой объект изучения многих научных дисциплин. Не только лингвистика, литературоведение и литературная критика, история языка и литературы изучают перевод. Некоторые аспекты переводческой деятельности изучаются психологией, социологией, религиоведением, кибернетикой, информатикой и другими научными дисциплинами. Но у этой деятельности есть своя собственная теория, особая научная дисциплина, пользующаяся методами других наук и накопленными ими знаниями, но имеющая свой собственный предмет — установление закономерностей переводческих преобразований, обнаружение объективных причин переводческих решений и разработка их типологий. Теорию перевода можно определить как фундаментальное научное знание о подобии,о подобии вещей реального мира, о подобии
отражения человеческим сознанием реального мира, о подобии выразительных возможностей человеческих языков. Подобие всегда относительно. Степень относительности варьирует от объекта к объекту, от языка к языку, от культуры к культуре.
Переводчик отыскивает подобие в море разнообразного, подобие, которое может быть воспринято человеком иной культуры, иного языка, иной исторической эпохи. Многочисленные приемы и операции, к которым прибегает переводчик для установления такого подобия, составляют в совокупности методологию перевода, овладение которой необходимо даже исключительно талантливому человеку, тонко чувствующему все мельчайшие нюансы значений, смыслов, ситуаций. Если даже мы подходим к переводу как к искусству, то это искусство, по справедливому утверждению Мунена, основано на науке. Методологию перевода можно разработать, ей можно обучить, как можно научить от природы талантливого композитора нотной грамоте, талантливого живописца — технике живописи и т.п.
♦ Часть I♦
ОПЫТ (ПЕРЕВОД В ИСТОРИИ ЦИВИЛИЗАЦИИ)
ПРОЛОГ
Дата добавления: 2014-12-12; просмотров: 1030;