Вовлеченность
Вовлекаться (m'impliquer111) для меня значит поместить себя в опыт (dans les plis de Гехрйпепсе) другого человека. Если я не вовлекаюсь (ne m'implique pas), то я объясняю (j'explique). Я нахожусь вне (hors des plis) другого. Слишком часто психотерапевт вовлекается на словах и объясняет на деле (qui dit s'impliquer ne fait que s'expliquer), оставляя свой опыт (ses propres plis) вовне. Как если бы «говорить» и «рассказывать» были синонимами.
Вовлеченность и открытость психотерапевта составляют одну из постоянных тем в разговорах профессионалов. Она часто оказывается в центре тех проблем, которые ставятся в ходе супервизий. Этика любого психотерапевта в этом отношении не должна ограничиваться простым применением правил, которые вырваны из контекста их приложения. Некоторые суждения и замечания тем не менее могут быть полезны каждому практикующему психотерапевту.
Первый вопрос встает почти в форме трюизма: для кого эта вовлеченность? Есть соблазн ответить на это, что, по всей очевидности, она нужна пациенту. Но разве все так просто? Как отделить от этого нарциссизм и эгоцентризм психотерапевта, не говоря уже о таких моментах, как наигранность.
111Автор обыгрывает французский корень pli-, присутствующий в глаголах со значением «вовлекаться» и «объяснять» (in-pliquern ex-pliquer). - Прим. пер.
Критерий оценки, как мне кажется, заключается в отношении психотерапевта к фигуре, конструированием которой пациент занят. Разумеется, «принцип возможной уместности» теории поля Курта Левина предполагает, что любое событие (и возникшая у терапевта мысль, воспоминание или ассоциация будет являтся таковым) не должно a priori исключаться из ситуации как неуместная. Однако его связь с переживаемым моментом, возможно, не служит достаточным оправданием, чтобы о нем заговаривать! Я должен бдительно следить за тем, чтобы пациент не потерял из виду своего переживания, сосредоточившись на переживании психотерапевта. В таких ситуациях вместо поддержки совершающегося конструирования фигуры вовлеченность может поддержать желание уклониться.
Со своей стороны, выступая в роли как пациента, так и психотерапевта или супервизора, я лишь изредка считал важным то, что терапевт может поведать о своем переживаемом опыте. Я не отрицаю, что в свидетельстве солидарности пациент может найти для себя поддержку, но опасаюсь, как бы оно не стало преградой на пути к собственному опыту. Естественно, я опасаюсь также моделирования в такой скрытой форме интерпретации и трансляции смысла.
Но я стараюсь различать такую повествовательную речь от речи-во-мне, рожденной в ситуации. Мне хотелось бы сослаться на мое исследование об «интен-циональности». Я внимательно рассматриваю то, как в каждый отдельный момент на меня влияют ситуация, процесс, который мы вырабатываем, или то, что, в моем восприятии, исходит от пациента; и я утверждаю, что это дает основной рабочий материал, позволяющий приблизить возникновение целей и намерения сделать следующий шаг. Если снова воспользо-
276 |
Жан-Мари Робин
ваться терминологией Мерло-Понти, вовлеченную речь психотерапевта с некоторым успехом можно определить как настоящую «говорящую речь», т. е. это речь, которая в момент своего возникновения сопряжена с некоей значимой интенцией и которая проговаривает текущий момент. В такие моменты я проговариваю протекающий опыт. Говорю, как могу. Id говорит, как id может! Такая речь отличается от того, что Мерло-Понти называет «проговоренной речью», которая зиждется на осадочных породах значений и «пользуется имеющимися значениями как неким накопленным богатством». «Проговоренная речь» — это речь психотерапевта, который рассказывает «себя», говорит о том, в чем заключаются его переживаемый опыт и его система представлений, открывает свои «архивы», если воспользоваться выражением Фуко.
Дата добавления: 2014-12-03; просмотров: 779;