Священник согласно кивнул.

— Чем я могу помочь вам, госпожа? — спросил он после долгого молчания.

— Отправляя меня на север, король поклялся починить башню к моему возвращению и отдать мне две дюжины коров с быком-производителем, а также положить на мое имя у менялы Мартина, что живет на Хай-стрит в Перте, пятьсот серебряных марок. Но когда я вернулась, оказалось, что дом полуразрушен. Родерику Ду вместе с Йаном пришлось немало потрудиться. Так что неизвестно, цело ли мое серебро, не говоря уже о коровах. Как мне жить, добрый отче, без денег и скота? Яков Стюарт лишил моих детей всего, за исключением той ничтожной поклажи, которую нам удалось захватить с собой. Когда мой сын вырастет, все, что ему достанется, — убогая башня на вершине горы и несколько клочков земли. Мне даже не удастся сосватать ему невесту из хорошей семьи. Придется обручить Алистера с дочерью какого-нибудь мелкого лэрда или вождя обедневшего клана, а ведь он заслуживает лучшей участи. А мои дочери? Какое приданое я смогу им выделить? Слишком много бед я перенесла по воле короля, отче. Я ничего не прошу, кроме того, что полагается мне по праву. Не могли бы вы заступиться за меня перед его величеством?

— Я немедленно иду к нему, леди, и сделаю все, что в моих силах, хотя не уверен, что он меня послушает. Согласен, король поступил несправедливо по отношению к вам.

— Спасибо, добрый отче.

— А что делать с вашим серебром, если оно все же окажется у менялы? Принести вам?

— Не все, только пятьдесят марок. Этого более чем достаточно, чтобы безбедно прожить с десяток лет, а остальное пусть лежит у Мартина. Здесь мы в безопасности. Никто сюда не доберется. Раньше мы с сестрами вполне могли сами себя прокормить, да и сейчас ничто не изменилось. Пока мы остаемся здесь, о нас все забудут и ни один человек не потревожит наш покой. Родди и Йана здесь не знают, так что они без опасений станут покупать все необходимое в деревне. Пусть дети растут не зная тревог.

— А теперь нам необходимо поговорить с глазу на глаз, дочь моя, — попросил священник.