Ты — это я».

Любовь — не просто влечение к другому человеку: это и понимание его, понимание всей душой, всеми недрами ума и сердца. Французы недаром, наверное, говорят: быть любимым — значит быть понятым.

Пожалуй, именно поэтому так часто поражаются влюбленные, особенно девушки: как глубоко он понимает меня, как точно угадывает самые смутные мои желания, как он схватывает с полуслова то, что я хочу сказать. Такая сверхинтуиция, которую рождает любовь, такое со-чувствование с чувствами другого человека — один из высших взлетов любви, и оно дает невиданные психологические состояния — блаженство полнейшей человеческой близости, иллюзию почти полного физического срастания двух душ.

Гармония «я» и «не я», которая бывает в настоящей любви, тяга к полному слиянию любящих — одна из самых древних загадок любви. О ней тысячи лет писали поэты и философы; еще Платон говорил, что влюбленный одержим «стремлением слиться и сплавиться с возлюбленным в единое существо». Но, пожалуй, ярче других это странное психологическое состояние понял Лев Толстой.

...Константин Левин из «Анны Карениной» пережил после свадьбы поразительное — и, видимо, не придуманное — ощущение. (Толстой вообще вложил в своего героя много собственных чувств, и не случайно, пожалуй, фамилия героя происходит от имени автора). Как-то Левин опоздал домой, и перенервничавшая Кити встретила его горькими упреками. Он оскорбился на нее, хотел сказать ей гневные слова, «но в ту же секунду почувствовал, что... он сам нечаянно ударил себя». «Он понял, что она не только близка ему, но что он теперь не знает, где кончается она и начинается он». «Она была он сам».

Это физическое ощущение своей слитности с другим человеком — ощущение совершенно фантастическое. Все мы знаем, что в обычном состоянии человек просто не может ощущать чувства другого человека, переживать их. И только во взлетах сильной любви бывает странный психологический мираж, когда разные «я» как бы сливаются друг с другом, — как будто токи любви смыкают между собой две разомкнутые души, как будто между нервами любящих перекидываются невидимые мостики, и ощущения одного перетекают в другого, становятся общими — как голод и жажда у сиамских близнецов...

Обычная забота о себе как бы меняет вдруг место жительства и переходит в другого человека. Его интересы, его заботы делаются вдруг твоими. Это чуть ли не буквальное «переселение душ» — как будто часть твоей души перебралась в тело другого человека, и ты теперь чувствуешь его чувства так же, как свои.

Тут как бы происходит прыжок через известные нам биологические законы, они явно и вопиюще нарушаются. Все мы, наверно, знаем, что наши ощущения замкнуты своим телом, и человек просто не может чувствовать чужие ощущения. И если он все же чувствует их, то, наверно, не «физически», нервами, а «психологически» — то ли воображением, то ли каким-то шестым чувством — еще не ясной нам, таинственной способностью мозга.

Может быть, психологические ощущения менее жестко привязаны к телу, чем физические, и силой любви они могут как бы улавливаться «на расстоянии», как улавливаются гипнотические внушения и телепатемы?

Но откуда берется такая телепатия чувств[5], и какие токи текут в это время в душах и нервах любящих, неясно: психологам и физиологам еще предстоит разгадать эту загадку, открыть ее биопсихическую природу.

Кстати, помочь здесь могут и исследования детской психологии. У маленьких детей невероятно сильно развито со-чувствие чувствам близкого человека.

Малыши почти так же остро переживают горести и радости своих близких, как и те сами. У них есть как бы особый класс чувств — «чувства-отклики», «зеркальные чувства», и они звучат как эхо чувств, которые испытывают их родные.

Возможно, разгадав биопсихическую природу этих чувств, психологи получат ключ к важным психологическим загадкам любви.

Так это или нет, но любовь необыкновенно утончает, обогащает всю жизнь нашего духа и тела, рождает в людях глубокое проницание в психологические недра друг друга.