Правоспособность и дееспособность.

Автозаправочные станции (АЗС) предназначены для заправки транспортных средств (кроме гусеничного транспорта) нефтепродуктами (топливом и маслами). Традиционно понимается, что на АЗС автотранспорт заправляется жидким топливом для карбюраторных или дизельных двигателей. АЗС разделяются на следующие группы: стационарные, передвижные и контейнерные.

Стационарные АЗС различаются по производительности (57, 100, 135, 170 заправок автомобилей в час пик) и выполняются по традиционной или блочной схемам.

Стационарная АЗС, организованная по традиционной схеме (САЗС - Т), характеризуется наличием подземных резервуаров для хранения топлива и топливораздаточных колонок (ТРК), выполненных по разнесенной технологической схеме (рис. 5.6)

Стационарная блочная АЗС (САЗС - Б) отличается от традиционной технологической схемой, которая предусматривает, что ТРК размещаются над блоком подземных резервуаров для хранения топлива. При этом блок резервуаров выполнен как единое заводское изделие.

Отдельную группу стационарных АЗС составляют АЗС с комплексным обслуживанием клиентов (рис. 5.7).

Рисунок 5.6. Строительно-архитектурное решение АЗС стационарного типа, организованных по традиционной схеме

Стационарная АЗС с комплексным обслуживанием клиентов (САЗС – К) может быть устроена по традиционной или блочной технологической схеме. На ее территории располагаются: блок заправки автомобилей топливом; блок технического обслуживания автомобилей; блок обслуживания водителей и пассажиров (магазин продажи автомобильных материалов, запасных частей и принадлежностей, книг, газет и журналов, продовольственных и промышленных товаров; кафе или буфет; междугородний телефон; а также санитарно-бытовые помещения).

САЗС-К могут размещаться в населенных пунктах и на автомагистралях или автодорогах вне населенных пунктов. Номенклатура дополнительных услуг, представляемых клиентам на таких АЗС может варьироваться в широких пределах в зависимости от спроса, технических, коммерческих или иных возможностей и других факторов.

Доставка нефтепродуктов на АЗС всех видов осуществляется автомобильным транспортом.

Автозаправочные станции для газового топлива носят название газонаполнительных станций (ГНС). Стационарная ГНС, организованная по традиционной схеме, характеризуется наличием подземных резервуаров для хранения газа и газораздаточных колонок, выполненных по разнесенной технологической схеме.

Стационарная и передвижная блочная ГНС отличается от традиционной технологической схемой, которая предусматривает, что блок резервуаров выполнен как единое заводское изделие (цистерна) и размещается стационарно, либо на автомобильной платформе (раме) .

Конструктивное решение ГНС показано на рис. 5.7.

Рисунок 5.7. Газонаполнительные станции блочного передвижного и стационарного типов.

Правоспособность и дееспособность.

Многие авторы[1] отмечали, что генетическая связь между гражданским правом как профилирующей отраслью и отраслями, выделившимися из него, предполагает наличие об­щих понятий, заимствуемых этими отраслями из гражданского права. Семейное право не только использует граждан­ско-правовое понятие правоспособности и дееспособности. Из­менение гражданской дееспособности оказывает непосред­ственное влияние на семейные отношения. Связь указанных правовых явлений в семейном и гражданском праве настолько тесная, что можно, на взгляд М. В. Антокольской, говорить о едином понятии правоспособности и дееспособности в гражданском и семейном праве.[2] Не все авторы, однако, придерживаются такой точки зрения. Я. Р. Веберс, автор монографии, специально посвящен­ной исследованию правоспособности и дееспособности в семейном и гражданском праве, считал, что в семейное право нельзя ме­ханически переносить соответствующие гражданско-правовые категории. Тем не менее, он отмечал, что эти понятия настолько близки, что рассматривать их можно только совместно, в рам­ках одного и того же исследования[3]. Я. Р. Веберс определяет семейную правоспособность как способность «в соответствии с законом совершать семейно-правовые акты и иметь личные неимущественные и имущественные права и обязанности, предусмотренные законодательством «o браке и семье». Данное определение представляется весьма неудачным. Прежде всего, в содержание правоспособности не следует включать способ­ность «совершать акты». Во-первых, если речь идет o способ­ности совершать их своими действиями, то это элемент дееспо­собности, а не правоспособности. Если имеется в виду абстрактная возможность совершения актов, то почему речь идет только об актах? Ведь возможность совершения юридиче­ских поступков тоже входит в содержание правоспособности. Слова «в соответствии c законом» тоже излишни,так как никто не может иметь права и обязанности, не соответствующие тре­бованиям закона. Указание на то, что в семейном праве субъек­ты могут иметь лишь права и обязанности, предусмотренные законодательством o браке и семье, весьма спорно. B граждан­ском праве субъекты могут иметь права и нести обязанности, как прямо предусмотренные, так и не предусмотренные законом, но не противоречащие ему. Каково же положение в семейном пра­ве? Семейное законодательство не содержит указаний на ис­черпывающий перечень семейно-правовых прав и обязанно­стей, а значит, в соответствии c принципом «разрешено все, что прямо не запрещено законом» можно предположить, что и в семейном праве, возможно, иметь права, прямо не предусмот­ренные законом. Итак, все, что осталось от определения - это «способность иметь имущественные и личные неимуществен­ные права и обязанности». B результате мы получили опреде­ление правоспособности идентичное гражданско-правовому.

B качестве еще одного отличия семейной правоспособ­ности от гражданской выделяется то, что хотя семейная право­способность, как и гражданская, возникаетc рождения, c до­стижением определенного возраста она расширяется.[4] Этот взгляд связан с тем, что правоспособность и в гражданском, и в семейном правe рассматривается как абстрактная предпосылка правообладания, но ееабстрактность предполагает, что в ее содержание не входят уже возникшие субъективные права и обязанности, a не то, что некоторые ее элементы вообще не могут быть реализованы. B семейном же праве многочисленные элементы правоспособности, такие как способность, к вступле­нию в брак, усыновлению, способность быть назначенным опе­куном или попечителем, не могут до определенного возраста осуществляться ни действиями самого субъекта права, ни дей­ствиями его законных представителей. Возникает вопрос о том, можно ли сказать, что эти элементы присутствуют в составе се­мейной правоспособности уже с рождения или же они появляют­ся, как указывал В.А. Рясенцев и многие другие ученые, только с достижением соответствующет возраста? М.Т. Оридорога при­давала этому обстоятельству такое значение, что вообще счи­тала понятие правоспособности неприменимым к праву на вступление в брак. Категория правоспособности, по ее мнению, имеет практическое значение, если закон предоставляет лицу субъективные права до наступления того возраста, когда оно приобретает способность своими действиями создавать для се­бя обязанности (так складываются отношения в гражданском праве). Именно разрыв во времени между возможностью иметь субъективные права и обязанности и способностью совершать юридически значимые действия вызвал к жизни категорию правоспособности и дееспособности в гражданском праве. По­скольку вступление в брак неразделимо с возможностью иметь вытекающие из брака права и обязанности, то нет оснований различать брачную правоспособность, а целесообразно считать основанием возникновения брачного правоотношения брачную (или семейную) правосубъектность, понимая под этим как спо­собность быть носителем прав и обязанностей, так и способ­ность к их самостоятельному осуществлению[5]. Не вдаваясь в споры о соотношении правоспособности и дееспособности с правосубъектностью, прежде всего нужно помнить, что и в се­мейном праве есть ряд прав, при осуществлении которых до­пускается восполнение недостающей дееспособности действия­ми законных представителей. Это такие имущественные права, как право на получение алиментов, право на раздел имущества. К ним же должны быть отнесены права на заключение брачно­го контракта недееспособным супругом (если один из супругов стал недееспособным после вступления в брак) и алиментного со­глашения. Невозможно в рамках одной отрасли или даже под­отрасли или института, как бы мы ни расценивали семейное право, признавать, что к одним отношениям понятие правоспо­собности применимо, а к другим нет. Кроме того, необходимо отметить, что проблема невозможности осуществления прав с помощью других лиц - это проблема не только семейного, но и гражданского права. В гражданском праве, правда, гораздо ре­же, тоже встречаются действия, которые не могут быть реали­зованы с помощью законных представителей. Например, недее­способный не может завещать ни сам, ни через представителя; не может он выступить в качестве поверенного в договоре по­ручения, стать опекуном или попечителем. Дарителем в догово­ре дарения может быть также только дееспособное лицо, пото­му что законный представитель не вправе осуществлять безвозмездный отказ от прав представляемого, а органы опеки не вправе дать разрешение на совершение этого договора. Во всех случаях, где отношения или тесно связаны с личностью, или требуют личного участия, отсутствие дееспособности, как правило, не может быть восполнено. Поэтому если следует го­ворить о развитии дееспособности с достижением определенно­го возраста, то не только в рамках семейного, но и гражданско­го права. Однако тогда получится, что в семейном праве не один лишь возраст оказывает влияние на правоспособность.

Способность к заключению брака по общему правилу возникает с достижением 18 лет. Но брачный возраст может быть снижен. Означает ли это, что в данном случае расшире­ние правоспособности произошло под воздействием акта мест­ной администрации о снижении брачного возраста? В про­тивном случае придется признать, что право вступить в брак до 18 лет, было осуществлено в отсутствие соответствующего элемента правоспособности, что невозможно. Право быть усы­новителем, опекуном или попечителем не предоставлено лицам, признанным недееспособными, ограниченно дееспособными. В.А. Рясенцев считал, что в указанных ситуациях имеет место ограничение семейной правоспособности. Однако признание недееспособным или ограниченно дееспособным не расцени­вается как ограничение гражданской правоспособности, хотя право быть дарителем, опекуном, попечителем, поверенным тоже не может быть осуществлено ни лично, ни через предста­вителей. Следовательно, вопрос о влиянии возраста и других факторов на правоспособность имеет не семейно-правовое, а общетеоретическое значение.

Итак, мы видим, что существенных отличий правоспособ­ности в гражданском праве от правоспособности в семейном праве установить, пока не удается.

Рассмотрим другую не менее важную категорию - дее­способность. Я.Р. Веберс предлагает определить семейную дее­способность как «способность к приобретению и осуществлению семейных прав и обязанностей»[6]. В это определение необходи­мо добавить указание на то, что права и обязанности приобретаются и осуществляются своими собственными действиями; так как осуществлять права и обязанности могут и недееспо­собные лица посредством действий законных представителей. Тогда семейную дееспособность следует рассматривать, как способность своими действиями приобретать и осуществлять права и обязанности, и это определение опять-таки полностью совпадет с гражданско-правовым. Тем не менее в отношении семейной дееспособности предпринимается еще больше усилий, чтобы доказать ее семейно-правовую специфику. Я.Р. Веберс возражает против возможности применения гражданской кате­гории дееспособности в семейном праве. Применение цивили­стической конструкции дееспособности в области семейного права, по его мнению, не может быть оправдано, главным обра­зом по той причине, что содержание и структура гражданской дееспособности установлены для создания и осуществления прав и обязанностей в основном имущественного характера, совершения имущественных сделок, возникновения деликтных обязательств[7]. Но в гражданском праве есть, как и в семейном, имущественные и личные неимущественные права, и для воз­никновения и осуществления, последних тоже необходима дее­способность.

В.А.Рясенцев справедливо отмечает, что наличие дееспо­собности не всегда необходимо для участия в семейных право­отношениях[8]. В одних случаях, например в правоотношениях, складывающихся между родителями и несовершеннолетними детьми, один субъект - ребенок всегда недееспособен, и его дееспособность не нуждается в восполнении. В других правоот­ношениях, например алиментных, одна из сторон может быть недееспособной, но ее дееспособность должна восполняться дей­ствиями законных представителей. Нельзя, однако, согласиться и с тем, что дееспособность нужна только для совершения семей­но-правовых актов. С.Я. Паластина совершенно обоснованно указывала на то, что дееспособность необходима и для совер­шения юридических поступков. Анализируя волевой элемент юридического поступка, она пишет, что при его совершении воля должна быть направлена на достижение материальных или социальных последствий, это и отличает поступок от акта, где воля непосредственно направлена на достижение правовых последствий. И в том и в другом случае воле придается значение, а значит, она должна быть выражена дееспособными ли­цами. Фактический воспитатель, замечает С.Я. Паластина, должен понимать значение своего намерения постоянно воспи­тывать и содержать ребенка, независимо от того, известны ему правовые последствия таких действий или нет. «Если при этом имеются пороки сознания или воли субъекта, судебная практи­ка не признает его поведение фактическим воспитанием и со­держанием»[9].

Полная дееспособность в семейном праве, как и в граж­данском, возникает с 18 лет. Невозможно согласиться с утверждением Я.Р. Веберса о том, что в области совершения семейно-правовых актов она «возникает одновременно с соот­ветствующими элементами содержания правоспособности и существует как правило в единстве с ними»[10]. Во-первых, даже если признать, что правоспособность в семейном праве разви­вается с достижением субъектом определенного возраста, нель­зя считать, что в части совершения актов момент возникнове­ния правоспособности и дееспособности связаны, а в отношении совершения юридических поступков - нет. Кроме того, для совершения некоторых актов: расторжения брака, взыскания алиментов, заключения брачного договора - необязательно быть дееспособным. Все эти действия от имени недееспособного может осуществить его законный представитель. Значит, соот­ветствующие элементы правоспособности есть и у недееспособ­ного субъекта.

Можно, следовательно, сделать вывод, что в семейном и гражданском праве полная дееспособность возникает одновре­менно. Неразрывная связь этих категорий проявляется и в их взаимном влиянии друг на друга. Признание несовершеннолетнего полностью дее­способным в области семейного права, вступившего в брак в результате снижения ему брачного воз­раста, автоматически приводит к возникновению у него полной гражданской дееспособности. В семейном праве существует проблема, связанная с дееспособностью несовершеннолетней матери, ребенок которой родился вне брака. В данном случае рождение ребенка не приводит к возникновению у нее граж­данской и семейной дееспособности, и это не позволяет ей в полной мере осуществлять свои родительские права. В частности, она не может представлять своего ребенка, так как сама находится под попечительством или, реже, под опекой. Для защиты прав несовершеннолетней матери, за ней, в связи с рож­дением ребенка, должна признаваться гражданская и семейная дееспособность в полном объеме. 3атруднение связано лишь с тем, что биологическая возможность родить ребенка не всегда сочетается с интеллектуальной и волевой зрелостью, достаточ­ной для возникновения полной дееспособности. Ребенок может родиться и в 15, и в 13 и даже, в редких случаях, ранее этого возраста. Поэтому несовершеннолетняя мать должна призна­ваться полностью дееспособной с 16 лет, независимо от того, когда у нее родился ребенок. До этого момента ребенку следует назначать отдельного опекуна.

Не всегда возникновение полной дееспособности в облас­ти гражданского права должно автоматически приводить к признанию полной семейной дееспособности. Статья 22-1 ГК РК предусматривает возможность эмансипации несовершеннолет­него, достигшего 16 лет, при этом он становится полностью дее­способным. Эмансипация, безусловно, должна оказывать влия­ние и на семейно-правовой статус несовершеннолетнего, прежде всего он должен считаться полностью дееспособным в сфере семейных имущественных отношений: иметь право само­стоятельно взыскивать алименты, заключать алиментные со­глашения. Но в отношении личных неимущественных прав, прежде всего, права на вступление в брак, права быть усынови­телем, его семейная дееспособность не должна, по мнению М. В. Антокольской[11], претерпевать столь же существенные изменения. Это вовсе не подтверждает, что семейная дееспособность является самостоя­тельной категорией, отдельной от гражданско-правовой. Просто в нашей стране эмансипация трактуется чрезвычайно широко. В тех странах, где существует институт эмансипации и кото­рые, как и подавляющее большинство стран, рассматривают семейное право как часть гражданского, такие ограничения тоже существуют. Во-первых, в этих странах приобретение не­совершеннолетним, вступившим в брак, полной дееспособности тоже расценивается как эмансипация (статья 476 Гражданского кодекса Франции, статья 316 Гражданского кодекса Испании, ст. 27 Гражданского кодекса Российской Федерации).

Во-вторых, эмансипированный несовершеннолетний приравни­вается в этих странах к полностью дееспособным, но с опреде­ленными ограничениями (статья 166 Гражданского кодекса Ис­пании, статья 481 Гражданского кодекса Франции). Лица, наделенные родительской властью, продолжают осуществлять в отношении него некоторые права (статья 163 Гражданского кодекса Испании). Во Франции в соответствии со статьей 481 Гражданского кодекса Франции при вступлении в брак или оформлении усыновления эмансипированный несовершенно­летнйй обязан соблюдать правила, установленные для лиц, неосвобожденных из-под родительской власти.

Семейное законодательство не содержит не только самого понятия дееспособности, но и не делит ее на отдельные разно­видности.