Вздрогнула.

- Я прощаю вам, хозяин.

Непонятно, почему меня бесят ее слова. Может, потому, что в них нет фальши?

- Вот любите вы, девчонки, трагические позы и закатывание глаз! Высокопатетический слог звучит круче? Никогда не понимал.

Вот так. Я всегда безжалостно буду ломать твою защиту. Попытка не удалась... На арене искренность.

- Хозяин... я не хочу. Мне страшно.

Стоять. Дима, стой на месте, твою мать, иначе можешь смело становиться на колени рядом с ней. Молчу. Она не все сказала.

- Иногда... Интуиция говорит со мной. Произойдет что-то плохое... Я... Я сейчас смотрю вокруг, словно хочу это запомнить.. Это не просто так...

Распутываю ремень на ее запястьях. Она даже не делает попытки их растереть. Мне от этого жутко. Пора сваливать. Ни черта не выйдет, если я сейчас кинусь ее утешать.

- Слушай меня внимательно. Вот бояться как раз не надо. Хотя у нижних с этим сложности. Советую принять как неизбежность. Так легче воспринимать...

...Никогда еще Штирлиц не был так близок к провалу. Неумолимый отсчет до неизбежно роковой ошибки начал свой планомерный бег.

Дима

Я часто задавал себе вопрос, могло ли все быть по-иному. И где находилась волшебная красная кнопка, на которую следовало жать, вдавливая в разветвления проводов, чтобы остановить собственное безумие в этот день. Что именно привело к неконтролируемой ярости, определившей дальнейшую жестокость?

За два часа до пропасти. Так можно было охарактеризовать этот день. День, когда я осознал собственную слабость. Понял, что, не расставь все по своим местам сейчас, смысла в дальнейшем просто не будет. Что не я держал все это время в руке поводок ее ошейника. Держали меня. Управляли мной. Я бы простил ей все. Даже новый этап избиения наручниками. Но манипуляции простить оказалось выше моих сил.

Ничто этого не предвещало. Когда я вернулся в кабинет с намерением поработать, на душе было спокойно. На самом же деле, это была предпосылка к вечеру, который в корне изменит действительность - потому что я, сам об этом не догадываясь, выписал себе своеобразную индульгенцию на дальнейшие действия.

Боль в виске легко снималась таблетками. Именно поэтому я очень быстро разобрался с отчетами и скоординировал дальнейшие действия подчиненных. Положительная динамика роста прибыли. Предстоящие переговоры с филиалом американской компании, решившей подсадить сотрудников на здоровый образ жизни в сети моих спортзалов. И предстоящее открытие четвертого кита фитнесс-империи. Ремонтные работы подошли к концу, поставку приобретенного в Германии оборудования обещали в сжатые сроки, можно было смело планировать открытие на конец осени. Разобравшись с текущими делами, я наконец-то открыл е-мейл от Аллы. Помощница постаралась, подобрав 10 идеальных вариантов вместо запрашиваемых семи. Все помещения, как на подбор. Красная линия, отсутствие прямой конкуренции, высокий трафик посетителей и удобные транспортные развязки. Я мог этого не делать. Достаточно было того, что я ее спас. Не важно, что это была всего лишь голливудская постановка, она об этом никогда не узнает. Но то, что я собирался ей презентовать, развязывало мне руки и давало зеленый свет любым фантазиям. Типично женский бизнес. Магазин белья/ одежды имени себя любимой... А лучше салон красоты. Так проще. Пусть приобретенные с дипломом знания реализует на практике, мозги у нее хорошо работают. Все же лучше, чем зависать годами у копировального аппарата и таскать кофе самодурам-начальникам за плату штука гривен в месяц. Со вчерашними выпускниками редко церемонятся, если нет связей.

Тогда я ощущал себя героем. Щедрым спонсором. То, что эйфория была вызвана чем-то другим, я понял спустя время. Такой роскошный подарок развязал мне руки, которыми я, не дрогнув, выпустил из клетки своего зверя.

Мобильный высветил три входящих и одно смс от Анубиса. Волна ярости поднялась внутри, стоило прочесть текст... взгляд зацепился за фразу "исчезли одновременно". Твою ж мать. Не зря меня напряг тот факт, что он куда больше, чем следовало, осведомлен о ее жизни. Нет, гребаный наставник, можешь вешать лапшу кому угодно, мне все стало понятно еще тогда. Не от меня ты ее защитить собрался. Бес в ребро или куда ниже ударил при виде ее длинных ног и пухлых губ, имей смелость говорить об этом прямо, а не рассуждать о высокодуховном! Твои игры больше не катят. Ты у себя в клубе разобраться не можешь, там оппозиция, не признающая пионерской добродетели, давно захватила власть. Твое учение не для наших реалий. Если бы я соблюдал все эти правила, задохнулся бы от скуки.

Кто тогда мог знать, что, спустя совсем немного времени, авторитет Наставника вновь поднимется в моих глазах на недосягаемую высоту. Извечная дилемма, попытка ученика восстать против своего учителя. Энакин Скайвокер выбрал сторону Тьмы. Но совсем оказался не готов к последствиям размаха своих черных крыльев. И что, услышав в ответ на просьбу о помощи прямую угрозу, просто проглочу ее... ради безопасности дорогого мне человека. Все это потом.

В верхнем ящике стола нашлись сигары. Гребаный Анубис. Его тень словно преследует меня, хотя прошел уже год с того вечера, когда мы встретились и целый вечер рубились в покер под коньяк и сигары. Он тогда приехал в компании своей новой сабы. Всегда восхищался его умением держать себя с ними подобным образом - он не относился к ним на людях иначе, как к добровольно сдавшимся в плен королевам. Мой собственный тематический голод на тот момент достиг критической отметки, и я едва не рычал, улавливая понятные избранным знаки - уязвимость и восхищение в ее глазах, мимолетные касания губами его руки, уважительное обращение. Аура единения окружала их ощутимым биополем. Мы благосклонно позволили единственной леди в нашей компании выиграть все партии. Если бы я знал, что звукоизоляции в доме не хватит заглушить ее счастливые крики, когда все отправились спать - свалил бы куда-нибудь. "И тебе повезет", - поняв мое состояние, пообещал утром Анубис, когда я сжал кулаки, заметив самую счастливую из улыбок на лице девушки, которую на ночь глядя подвергли порке семихвосткой. За покер - официальная версия. Наверное, уже тогда первые ростки протеста потянулись к свету - я возненавидел его за то, что он умел то, что никогда не сумею я.

Холодная ярость, клубок противоречий, борьба проснувшихся чувств и темных желаний... Но у меня не было сил отменить вечер. Сознание пыталось воззвать к доводам рассудка. Позже - обвинило во всем ее. Пока же холодная решимость, приправленная острым привкусом злости и отравленная проблесками человечности, захватывала свои позиции, выдавая себя нервной дрожью в пальцах. Точно так же сегодня дрожало ее тело, и я прекрасно понимал природу подобной реакции. Гордость и покорность рвали друг друга на куски в беспощадном поединке. Б..дь. Зачем я обманываю себя? Эйфория не может длиться вечно, если есть чувство вины. Когда я видел ее слезы, у меня вставал. А сознание било в темечко кувалдой с воплем "это неправильно!" Неправильность была едва уловима. Такие девчонки вообще редко плачут, предпочитая видеть слезы других... Но в последнее время эти самые слезы просто не высыхали в ее глазах. Сочувствие боролось с воспаленным эго. Но долго это продолжаться не могло. И сегодня все теплые чувства постепенно вытесняла холодная решимость. Она сама совершила ошибку.

Насладиться кофе на террасе мне грубо не позволили. Стук и грохот, я даже сперва не понял, где его источник. Да, ненадолго хватило твоей фальшивой покорности, девочка. Пошли испытания новой тактики?! Меня заипали твои попытки залезть мне в мозг и найти там что-то человеческое. Если бы я не пришел к ней в этот момент, а дождался вечера, всего этого можно было бы избежать. Впрочем, слишком много "если".

- Что это за, твою мать, бунт на корабле?! - меня уже потряхивало от злости, когда я распахнул дверь в ее комнату. От увиденной картины кровь в сосудах превратилась в жидкую лаву, а сердце пошло отбивать ритм по шкале Рихтера. - Какого хрена ты в рубашке?

Повышенным тоном ее напугать не удалось. Она сама была в подвешенном состоянии, под стать мне. Страх все же промелькнул в ее глазах, но на доли секунды.

- А вдруг, твою мать, мне стало плохо? С сердцем, к примеру? Или в вашем санатории это маловероятно?

Подойти, влепить две ощутимые пощечины, чтобы заткнулась? Да я бы спас этим и ее, и себя! Черт его знает, почему я этого не сделал. Не из жалости. Отчасти, из любопытства.

- Тебе не терпится? - самоконтроль сработал. Предвкушая, как всыплю ей после заката за прекрасно предоставленный повод, я опустился в кресло. - Не можешь дождаться вечера?

Юлька, прекрасная, злющая, с раскрасневшимися щеками и сверкающим взглядом - я до мельчайших подробностей запечатлел в памяти эту картину, сладкая волна пролетела по позвоночнику, унося с собой все метания и сомнения, никому не нужную человечность и противостояние разума и совести. Сердце словно застыло льдом в тот момент, и я отчетливо понял, что никакой пощады для нее теперь быть не может. Я ее уничтожу. Это последнее проявление характера и попытка манипулировать мной вызвала уже не ярость, а злорадную любознательность. Спящий зверь вышел на тропу войны. Но она пока об этом не догадывалась.

- Я хочу получить ответы на свои вопросы!

- Не ори, сучка.

- И ты мне ответишь!

- Что ж, давай попробуем. В детстве меня не роняли, я не мщу тебе за войну в Ираке, и да, я конченый психопат... на самом деле нет, но что тебя в этом разубеждать. Ответил? Биться головой об стенку прекращаешь?

Холодный тон на этот раз не подействовал. Прекратив мерить шагами комнату, Юлька уселась на кровать, со смесью страха и вызова удерживая мой взгляд. Наслаждайся, девочка. У тебя максимум десять минут перед тем, как я заставлю тебя рыдать на коленях. Игры в хорошего Доминанта закончились.

- Я хочу знать, когда, нахрен, это прекратится! И как далеко ты собираешься зайти! Я, конечно, благодарна тебе за спасение и все такое, но бля, давай я лучше куплю тебе столетнего вискаря по приезду и будем в расчете!

- Это будет продолжаться так долго, как этого захочу я. Как далеко я собираюсь зайти, ты узнаешь на своей шкуре.

Немое удивление. Конечно, мы ожидали другого. Что я сейчас начну гладить тебя по головке, плести хрень про то, как тебе будет хорошо... Не будет. Я сегодня разрушу твой прежний мир. Это не игра. И в этом только твоя вина. Наверное, это обещание у меня во взгляде. Игра не подчинилась ее правилам. Удивление, растерянность... И, наконец, вихрем огненных искр меня оплетает ее страх. Даже ужас. Наслаждаюсь этим. Пошло осознание, мысленные заламывания рук с воплем "что же я делаю" и "как перемотать запись назад". Первый этап надлома.

- На колени.

Мне не надо даже кричать. Или добавлять в слова властные нотки. Леденящая кровь ласка произношения бьет куда сильнее. У нее шок. Ступор. Мне не жаль ее ни грамма. Зашла со своими фишками на мужскую территорию - забудь о том, что ради тебя правила смягчатся. Они ужесточатся в десять раз.

- Юля, ты же прекрасно понимаешь, что если мне придется встать, ты этого просто не переживешь.

- Ты не осмелишься...

- Ты знаешь, как больно может бить кнут?

Повторять дважды не надо. В глазах паника и проблески недоверчивой надежды. Поздно, Юля. Ты сама подписала себе приговор. Мои мысли, похоже, передаются на расстоянии. Заставляют дергаться ее плечи. Сжимают тисками горло. Выбивают из потайных закоулков души скорые слезы. И впервые мне не то, что не жаль, - эйфория захватывает полностью, открывая новые грани темной сущности. Прекрасно вижу, как убивает ее моя невозмутимость. Не каждый день ей говорят спокойным, вкрадчиво-ласковым тоном о том, что собираются сломать и подчинить воле своего извращенного желания. Прошло совсем немного времени, и мало что уже напоминает в ней ту самую дерзкую девчонку, на чей испытывающий, обжигающий взгляд я шагнул, словно в обрыв. И чья непокорность разбудила во мне этого Монстра.

Забавные метания. Потом, вроде как найден выход - на коленях просто расположение тела, можно проигнорировать унизительный подтекст... Поразительно, с какой легкостью я ее читаю. Как будто, убив в себе слабость, бонусом приобрел возможность улавливать чужие мысли и понимать язык непроизвольных жестов. Она прекрасно понимает, что в шаге от пропасти, и что очень скоро я ее туда столкну. Наверное, знала об этом с самого начала, но не хватило ума принять неизбежность сразу. Мне жаль... Это метафора, во мне нет ни капли жалости сейчас. Мне не жаль, и, если бы ты покорилась в первый день, отбросив свои игры, сегодня страх бы тебя не коснулся.

- Можно мне спросить?

Похвально, девочка, только очень поздно. Мне нет смысла поощрять тебя за натянутое правильное поведение, на исходе вечера оно выработается у тебя без лишних усилий.

- Уверена, что ответ тебе понравится? - наклоняюсь, пытаясь поймать взгляд. Не получается. Я его вряд ли теперь буду видеть часто. Когда она решается заговорить, голос дрожит. Маятник запущен.

- Я не понимаю, за что? Почему ты делаешь это со мной? Неужели я так сильно обидела тебя, что ты просто так... не дрогнув... ломаешь мою жизнь? Я сейчас не понимаю, как смогу с этим жить дальше! Ты же тоже не можешь этого не понимать!

Я молчал. Пусть говорит. Для меня ее отчаянные слова, предвещающие скорые слезы, были на тот момент самой сладкой музыкой.

- Я вообще далека от всего этого! Ты в своем мире можешь любую, без всякого принуждения. Я не понимаю, зачем нужно было меня спасать от них тогда ночью... Чем ты отличаешься от них, если делаешь то же самое?

В этот момент мне больше всего хотелось ее погладить. Но чисто в садистских целях, чтобы продавить до кровавых душевных слез. Пересилило любопытство - что же она еще мне скажет, и желание, чтобы все мои ответы дошли до нее, когда я устрою очередную бомбардировку сознания.

- Я не выдержу, Дима. Просто не смогу... - плечи охватывает скорее интуитивно уловимая мною дрожь, глаза в пол.

И эта дикая кошечка считанные минуты назад готова была вцепиться мне в глотку? Чудеса перевоплощения, да и только.

- Ты не дал мне времени... Ничего не объяснил... Каждый день я схожу с ума, не зная, чего ожидать. Сопротивляться тебе у меня уже не осталось сил, и в этом никогда не было смысла. Я просто не понимаю. Я же ничего не сделала, чтобы терпеть этот ад! Ты понятия не имеешь, как это больно!

Истерические нотки в голосе вызвали довольную улыбку. И хорошо, что она только, что усвоила правило насчет того, где должны быть ее глаза.

- Ну, начнем сначала, Юля. За что... Ты красивая и сексапильная, тебе этого достаточно? Не надо искать заумных поводов, все до смеха примитивно. Обида? Меня так легко обидеть, по-твоему, или мы в первом классе? Дальше. Месть за то, что решила от меня свалить? Ты предсказуема. Вернулась бы по первому щелчку. Чем я отличаюсь от братвы... От той самой, которая пустила бы тебя по кругу не раз и не два, а потом бы спокойно зарыла в лесопосадке? Ответь себе сама, как по мне, тут даже комментировать нечего. Дальше. Сопротивляться ты можешь, это твое неотъемлемое право. Можешь прямо сейчас. Я даже наказывать тебя за это не буду. Ты слабая. Детка, это мир мужчин, что ты можешь ему противопоставить? Я сегодня тебе продемонстрирую, что ты не решаешь в этой жизни ничего, пока находишься в моих руках. Можешь подергаться, конечно. Меня это заводит. Но поверь мне, что ты слова поперек не скажешь. Прикажу лизать мои туфли, и тебе придется. Прикажу сосать мой член до кровавых мозолей в горле, ты будешь это делать! И не говори, что не сможешь с этим жить. Будешь, потому что я так решил. Более того, на исходе нашего приятного медового месяца ты не сможешь жить без этого!

Один отчаянный взгляд, чтобы понять, что я не играю... Чтобы окончательно потерять остатки гордости, увидев мою улыбку при виде ее душевной боли... Бриллианты слез заливают щеки, в наступившей тишине я слышу, как они падают на паркет, те из них, что не упали на кожу согнутых в позе покорности ног. Волны чужого отчаяния сперва бьют под дых, вызывая желание немедленно снять их губами - но оно испаряется очень быстро, захлестывая уже цунами ментального семяизвержения. Почему ты снова пытаешься что-то сказать, эта тишина бесценна. Зачем ломать ее ненужными фразами, которые так же беспощадно разобьются о скалистое побережье абсолютной власти, которую тебе никогда не преодолеть?

- Это вышло из-под контроля... я же могу сразу по возвращению написать заявление... это насилие. Ничего больше... - ее голос срывается.

Даже угрожать мы разучились. Когда ты на коленях, ты уже не личность. Просто вещь, которой управляют с помощью невидимых сенсоров. Плечи сотрясают пока еще с трудом сдерживаемые рыдания. Тяжелый металл в студии. Зажигательный концерт фаната безумия в чистом виде.

- Хорошая попытка. Только против кого ты собралась играть, маленькая рабыня? Я вот сейчас в замешательстве. Сравниваю две калькуляции. Что же мне обойдется дешевле - купить прокуратуру, или организовать тебе пропажу без вести? Не на две недели, как мы договаривались, а на всю оставшуюся жизнь? Как тебе такой вариант? Формально, тебя не будет больше. Что меня остановит тогда? Ты спрашивала, зачем нижних превращают в подобие животных? А хочешь, по истечении пары лет, увидеть себя одним из таких питомцев? Тебя никто не спасет. Инсценировка твоей смерти и закрытый гроб. Не будут искать даже в моей квартире.

Последующие семь минут бесценны. Сладкие мгновения отчаянных рыданий окончательно добитой моими словами девочки. Каждая фраза прокручена на космической скорости, разобрана по составу, прошла фильтр осознания - я могу, и мало кто меня остановит. Я не произношу ни слова. Нет больше жалости и сочувствия. Есть бешеный восторг победителя. Он просто зашкаливает, уносит на недосягаемую высоту. Беспокоит только одно. Лишь бы ничего с собой не сделала. Иначе я сам ее прибью за попытку лишить меня удовольствия этим вечером.

- Будешь благоразумной, или мне прикрутить тебя к кровати?

Она меня не слышит. Да, именно так и может показаться на первый взгляд, но я прочно залез ей под кожу, именно сейчас. Я точно знаю, что все она слышит, понимает и чувствует, рыдания от душевной боли - спасительная ширма, которой можно прикрыться, чтобы избежать неудобных вопросов. Вздыхаю. Не ради какого-то эффекта, реально бесит ее молчание. Ответь и радуй мой слух дальше своими горькими рыданиями.

- Хорошо, Юля. Я не знаю, какую именно романтическую программу псевдосуицида ты сейчас рисуешь у себя в воображении, знай одно... Если я увижу, хотя бы попытку... Помнишь, как ты испугалась, когда увидела плетку в моих руках? Ты еще не видела трость. Так вот, я разукрашу тебя так, что ты неделю не сможешь ходить. И чтобы от излишней комфортабельности комнаты больше крыша не уезжала, посажу тебя на цепь в подвале. По всем законам жанра. Сравнишь потом, стоила наша светская беседа игр с собственной жизнью, или же нет.

Я знал, что она ничего с собой не сделает. Бойца в себе не задушить никакими жизненными нежданчиками. Мне нравилось пить ее боль и отчаяние. Мне впервые за долгое время до безумия нравилось быть самим собой. Она не посмела даже отшатнуться, когда я грубо сорвал с нее собственную рубашку, уже влажную от слез. Несмотря на сильное перевозбуждение, я не стал к ней прикасаться. Все вечером. Удовольствие должно дозреть. После этого я ушел, не сказав ей ни слова. И мне не надо было оставаться у двери, чтобы догадаться, что рыдания наконец-то прорвали барьеры измученного сознания аккурат, с поворотом ключа.

Кнут – один из самых эффектных и, несомненно, самый опасный из ударных девайсов. Для физических воздействий кнут вообще требует самой серьёзной технической подготовки и не рекомендуется начинающим. Я умел с ним обращаться не то, чтобы в совершенстве, но моих знаний хватало для того, чтобы не нанести травмы, и даже не причинить серьезной боли. Изначально я вообще не собирался этого с ней делать - психологическое доминирование приносило куда больше удовольствия, чем сухая физика. К тому же, данная модель, плетеный шедевр ослепительно черной кожи, этот непревзойденный аксессуар ломки самой строптивой воли часто применяют для использования исключительно в психологических или эстетических целях. Мне хотелось запечатлеть каждый кадр изменения ее взгляда, расширения зрачков и надрыва дыхания при одном его виде. От страха она будет согласна на все. Гвоздь программы вечера. Весь дополнительный арсенал, вместе с ним, небольшую бутылку ХО и бокал - в одном экземпляре, - я для усиления эффекта упаковал в кейс. Алкоголь в микроскопических дозах - это только моя привилегия. Позволю ли я ей сделать глоток, чтобы снять ужас предстоящей ночи, зависит исключительно от моего настроения.

Поворот ключа - с усиленным звуковым эффектом. Это было очень легко и умопомрачительно до феерической пульсации в висках - рвать струны ее нервов хромированными зажимами. Толкать в пропасть, за шаг над землей поднимая обратно. Любить и ломать то, что так люблю, до извержения огненной лавы отчаянной капитуляции.

Моя девочка сегодня такая послушная. Страх бьет на поражение. Это не проигрыш. Это самый древний инстинкт выживания. Неестественно прямая спина. Напряженно сжатые в замок руки. Даже не помню, учил ли я ее чему-то подобному. Началась моя игра. Все так, как должно было быть изначально, я благодарен тебе за то, что упростила мою задачу, не заставив пинком носка отправить тебя на колени. Потому что именно так бы я и сделал, не задумавшись. За попытку играть на моей слабости. Восстать против моей власти. С этим покончено. Черный кожаный ошейник на ее шее мне изрядно поднадоел. Когда придет в себя и сможет адекватно оценить новое положение, я застегну стальной. Еще не сегодня, но очень скоро.

Зря ты подняла глаза. Но я даже не буду тебя за это наказывать. Стоило временное любопытство того ужаса, который затопил твои большие глаза паническим безумием при виде того, что я держу в руке? И не его тебе нужно бояться. Без рук, которые его сжимают, это всего лишь безобидная игрушка. Я ничего этого не сказал. Полувсхлип-полувздох, вырвавшийся из ее губ, когда я прошел мимо, едва не задевая ее рукой, ускорил сердцебиение, послав в кровь самые сильные из всех прочувствованных ранее эротических импульсов.. Осторожно выложил из кейса немногочисленные приспособления для сегодняшнего вечера. Намеренный звон цепи - дрожь по ее коже. Она жадно ловит каждый звук в ожидании неотвратимости. Со скучающим видом обошел вокруг, остановившись в полуметре от ее склоненных колен.

- Дай мне повод быть сегодня великодушным. - Не поймет. То, что я хочу, сильно даже для меня. - Поцелуй мои туфли и назови Хозяином. Ты же не хочешь терпеть боль?

Слова ломают быстро. Но сознание не может так, в один миг, преодолеть барьер унижения. Я тебе помогу сделать выбор. Когда твой Хозяин рядом, тебе не следует принимать много решений. Я буду думать за тебя, твоя воля в моих руках. Сжатием пальцев поднимаю подбородок. В глазах скорые слезы. Тебе уже много не надо, чтобы расплакаться. Ты устала противостоять. Не вини себя, я просто не оставил тебе выбора.

- Коленям больно? Соврешь - и, когда начнется боль, я тебя не услышу.

Отрицательный кивок. Я чувствую ее отчаяние, оно словно окружает меня стеной черно-красного пламени эйфории. Нет времени разводить долгие театральные постановки, я хочу сразу и сильно. С легкостью отказываюсь в этот момент от части продуманного сценария.

Стул поближе к ней. ХО в бокал. Расслабленная поза. Пить не стал, жидкость цвета грозового заката лишь слегка обжигает губы.

- Пять минут, Юля. Ты знаешь, чего я хочу. Это даже не больно.

Пять минут пролетают в абсолютной тишине. Ты позабавила меня. Впрочем, я не ожидал, что сломаешься так скоро. Можно же просто отключить мозги и прикоснуться губами к черной коже Luigi Ferrari. Так проще, так легче. Что? Конечно же. Ты голая. Ты на коленях. Дрожишь от страха. Но долбаная гордость не позволяет избавить себя же от страданий.

- Хорошо, девочка, - медленно встаю, бокал на пол. Ее оцепенение прерывается. Рано еще до предела униженных просьб остановиться. Греет остатки расколотого сознания мысль о том, что сможешь выстоять, не согнуться. Тупое геройство. Нет меня прежнего больше в этом замкнутом пространстве. И тебя прежней скоро не будет.

Пальцы сжимаются на рукоятке хлыста. Даже при сумеречном освещении заметно, как она бледнеет. Ладонь вверх. Хлопок. Ударный девайс преодолевает звуковой барьер, с силой впечатавшись в паркет в паре сантиметров от ее колена. И тут моя вселенная взрывается от ее крика. Взгляд по моим рукам - невидящий, почти обезумевший - вряд ли понимает, что я ее так и не ударил. Мимолетный испуг - не перегнул ли палку? Она выдержит? Выдержит, злорадно отвечает темная одержимость, сжав мое сознание в тиски.

- Успокойся! - уже привычный ей, почти родной рывок за волосы. - Я еще ничего не сделал. Закрой рот и поцелуй мои туфли.

Ее трясет. За этим тоже можно скрыться, чтобы проигнорировать приказ. Сознание успевает запечатлеть оттиск ее расширенных глаз, и эрекция бьет все рекорды. Обрываю ее крик более сильной пощечиной, чем те, что прилетали от меня прежде. Кончилось мое благородство, ты его сама растоптала. Расстегиваю ремень, запрокидываю ее голову. Я сказал, что ты будешь сосать до ссадин в горле? И не только это. У меня нет к тебе больше жалости. От резкого толчка на всю длину едва не заваливается набок, руки в поиске опоры хватают мои колени. Забыл ее связать. Ничего, это успеется. Это даже не фелляция в классическом исполнении. Я просто трахаю ее глотку. Мне не нужна дополнительная стимуляция языком или сжатыми губками, бархатная полость горла сокращается, посылая мириады крышесносных разрядов по всему телу. На полную длину... как можно глубже... Давится, с трудом сдерживая рвотный рефлекс. Привыкай, это еще только аванс. Соль ее слез пощипывает кожу головки, когда выхожу из атласной полости горла, чтобы войти глубже - и тут же это покалывание смыто ее слюной. Дальше. Глубже. Сильнее... Удерживаю ее голову, не позволяя отшатнуться. Держи. Пальцы на кольцо ошейника, и эндорфиновый водопад накрывает с головой, сладкая боль простреливает пятки, неумолимо захватывая каждый нерв. Юлька рвется из хватки, но мне плевать, что ей не хватает кислорода, - в таком положении ее горло расслаблено, а язык дополнительным бонусом порхает вокруг ствола. Сдерживать себя нет ни сил, ни желания. Наверное, даже кричу от острого удовольствия. Этот раз ни с чем не сравнить.

- Глотай... - голос охрип. Руки дрожат, когда застегиваю ремень, а она сломанной марионеткой оседает на бок у моих ног, с трудом пытаясь выровнять дыхание. Мне мало. Ничтожно мало. Мне нужна ее боль и полная капитуляция. Пофиг, что я нафантазировал себе до этого. Вечер только начался. Несильный толчок носком по выступающим от нервного истощения ребрам.

- Руки вперед, лицом в пол. Получишь 10 ударов кнутом.