КАМБИЗ. ПОКОРЕНИЕ ЕГИПТА

Еще отправляясь в свой роковой поход, Кир сделал соправителем Камбиза (Герод. I, 208), своего старшего сына от Кассанданы. После гибели отца последний вступил на престол летом 530 г.; младший брат его Бардия, если верить Ктесию, был назначен правителем в Бактрию. По автору последней главы Киропедии, после Кира «немедленно началась смута между его детьми, отложились города и народы, и все склонилось к худшему». Полагают, что имеется в виду смута между Камбизом и Бардием, внесшая раздвоение в поведение покоренных народов и закончившаяся гибелью младшего брата, убитого тайно, так что смерть его, очевидно, пользовавшегося популярностью и имевшего известные достоинства, осталась неизвестной даже большинству приближенных и родных царя. Геродот передает (III, 30), что Бардия (у греков Смердис) участвовал в египетском походе и был удален из Египта в Сузы по подозрению, а затем тайно убит подосланным убийцей, но Бехистунская надпись, ясно говорит, что убийство произошло до египетского похода.

В лице Камбиза на престол новой империи вступил государь, бывший свидетелем и участником покорения Азии, падения древних престолов, необыкновенных переворотов, совершившихся благодаря персидскому оружию. Ему самому, еще юношей, даже пришлось посидеть на древнейшем и славнейшем престоле столицы мира. Вполне понятно, что он был проникнут сознанием величия Персии и ее царя; он был, прирожденным государем и повелителем, в противоположность отцу, еще помнившему традиционную патриархальность двора небольшой национальной Персиды. Эта перемена была в особенности подмечена греками, чуткими к автократизму, и удачно-формулирована Геродотом (II, 1): «Камбиз смотрел на ионян и эолян, как на рабов, полученных по наследству». Но и сами персы почувствовали разницу, и тот же Геродот {III, 89) влагает им в уста наименование Камбиза δεσποτης в противоположность. Киру, которого называли отцом.

При таком настроении политика Камбиза была вполне определенна, тем более, что ход ее уже был намечен его отцом или, лучше сказать, самой историей. Империя Кира обнимала, с одной стороны, больше ассиро-вавилонской, включив в себя Лидию, но в то же время и меньше ее в период наибольшего распространения — еще не был покорен Египет, единственное из древних царств, еще продолжавшее самостоятельно существовать и могущее попрежнему быть опасным, благодаря связям с греческим миром и интригам в Азии; уже за прежние интриги и союзы он подлежал уничтожению. Для Камбиза это наследство было кстати, давая выход его славолюбию, и что он не тотчас по вступлении на престол двинулся на Египет, объясняется как предполагаемыми смутами, так и трудностью и серьезностью предприятия, потребовавшего продолжительных приготовлений.

Камбизу прежде всего удалось лишить фараона всех его союзников. На его сторону перешли кипряне и Поликрат Самосский (Геродот этому подыскивает легендарные объяснения), а это значило обеспечение перевеса на море. Арабский царь также вступил с ним в союз и обязался снабжать войско водой во время прохода его по пустыне. Греческие наемники были на обеих сторонах, но предводитель стоявших на египетской службе — галикарнасец Фанет изменил Амасису и бежал к Камбизу. Еще более ценным для последнего было недовольство значительного количества египтян Амасисом; в числе их наверное были и приверженцы Априса, и жрецы и т. п. Ктесий пряма говорит, что победа Камбиза была обусловлена изменой вельможи, евнуха Комбафея, желавшего получить пост наместника Египта и открывшего Камбизу «мосты и прочие дела египтян». Таким образом, получается картина, вполне аналогичная той, которую, мы видели в Сардах, Экбатане и Вавилоне: отпадение союзников, неблагонадежность греков, внутренняя измена. Но здесь положение еще осложнилось тем, что уже во время похода Камбиза умер Амасис, оставив престол своему сыну Псаметиху III. За этим тяжелым, неблагоприятным и зловещим обстоятельством последовало редкое метеорологическое явление в Верхнем Египте — в Фивах выпал дождь, что на суеверных египтян не могло не произвести тягостного впечатления. Однако египетские патриоты решились храбро сопротивляться.

Битва произошла при Пелусии. Для представления об ожесточенности солдат характерен рассказ Геродота, что греческие и карийские наемники, видя изменника Фанета, проведшего чрез пустыню персидское войско, вывели оставшихся в Египте его детей и, зарезав их пред глазами неприятелей и отца, напились их кровью, смешанной с вином. Однако, несмотря на отчаяние и ожесточение, они были разбиты и бежали к Мемфису, где и заперлись. Полиэн (III, 9) рассказывает еще об осаде Пелусия, затянувшейся вследствие отчаянного сопротивления египтян, запасшихся множеством орудий, кидавших из пращей камни, горящие головни и стрелы. Приводится анекдот, будто Камбиз овладел городом, выставив впереди войска египетских священных животных, что повлекло будто бы сдачу со стороны гарнизона, опасавшегося ранить кошек, ибисов и собак. Во всяком случае, взятие Пелусия было необходимо, как приморского пограничного пункта; вероятно, осада шла и с суши и с моря. Пелусии и а древности имел важное значение, как крепость, и назывался «печатью» Египта. Греки также звали его «ключом Египта и для выхода и для входа». Понятно также, что Камбиз и по Геродоту не сразу идет на Мемфис, а посылает (очевидно, во время осады Пелусия) предварительно предложение сдачи и мира. Но ожесточенные египтяне разбили корабль, а послов изрубили в куски. Тогда Камбиз явился лично. Началась осада, окончившаяся сдачей города и пленом царского семейства. Остальной Египет, вероятно, был покорен без больших затруднений.

Таковы сведения, сообщаемые классическими писателями. По счастливой случайности до нас дошла находящаяся в Ватикане статуя важного современника катастрофы с надписью, содержащей его автобиографию и являющейся пока единственным современным египетским рассказом о событии. Приводим часть ее, относящуюся к Камбизу.

«Достойный у Нейт, великой матери богов, у богов Саиса наследственный князь, царский казначей, единственный семер, царский знакомый воистину, которого царь любит, писец, начальник писцов в судилище, начальник писцов, начальник дворца, начальник царских кораблей при царе В. и Н. Египта Амасисе, начальник царских кораблей при царе В. и Н. Египта Псаметихе III—Уджа-Гор-ресент, сын начальника храмов Гора-младенца (?), жреца Нейт, жреца, главы Саиса, Пефинейта. Говорит он: когда прибыл великий царь, государь всех стран, Камбиз в Египет, и с ним были азиаты всех стран, он царствовал над этой страной во всю широту ее, и поселил их там. Он был великим царем Египта, великим властителем всех стран. Приказал мне его величество быть в сане Великого Врачеванием, заставил быть рядом с ним в качестве семера, начальника дворца. Я составил его титулатуру в имени ее, как царя Верхнего и Нижнего Египта Месут-Ра. Я дал познать его величеству величие Саиса, седалища Нейт, великой матери, родившей Ра первородно, когда еще не было рождений, вместе с учением о величии обители Нейт — неба, во всем объеме этого учения, вместе с учением о величии храма Нейт и всех богов и богинь, которые в них, вместе с учением о величии Хат-биоти — седалища царя небесного, вместе с учением о величии южного святилища и северного святилища храма Ра, храма Атума — это тайна всех богов... Я просил его величество царя В. и Н. Египта Камбиза относительно всех азиатов, которые осели в храме Нейт, чтобы прогнать их оттуда, чтобы вернуть храму Нейт его прежнее благолепие. Повелел его величество выгнать всех азиатов, которые осели в храме Нейт, разрушить все дома их, которые в этом храме. Унесли они... сами вне стены этого храма. Повелел его величество омыть храм Нейт, возвратил ему всех его людей, часовых жрецов. Приказал его величество давать дары и жертвы Нейт великой, матери великих богов, которые в Саисе, как и было прежде. Повелел его величество (справлять) праздники их все, выходы их все, как делалось издревле. Сделал его величество это потому, что я дал ему познать величие Саиса, града всех богов, пребывающих на своих престолах в нем во веки.

Когда царь В. и Н. Египта Камбиз прибыл в Саис, направился его величество сам к храму Нейт, простерся он перед величеством Нейт величайшей, как это делали все цари. Совершил он жертву великую из всех вещей в честь Нейт великой, матери «богов, обитающей в Саисе, как делали все цари прекрасно. Сделал его величество это потому, что я дал ему познать величие величества Нейт, которая есть матерь самого Ра.

Его величество совершил все обряды в храме Нейт. Он установил возлияние владыке веков внутри храма Нейт, как делали все цари издревле. Сделал он это, ибо я наставил его всем церемониям в храме Нейт, совершаемым всеми царями, ибо велик храм этот, седалище всех богов, пребывающий во век.

Я достойный у отца, хвалимый братьями. Я укрепил за ними их должности жрецов, я дал им, по повелению его величества, удобные участки земли навеки. Я устраивал хорошую, гробницу тому, у кого не было ее, я питал всех их детей, укрепил за ними все их дома. Я делал для них все полезное, как отец делает для сына, когда произошел в этой области ужас во время величайшего ужаса, происшедшего во всей стране... установил имущество Нейт великой, матери богов, по повелению его величества, во всем его объеме навеки. Сделал я сооружения для Нейт, владычицы Саиса, со всякими хорошими вещами, как делает исправный слуга своему господину. Я — человек хороший в городе моем; я спас людей его в величайшем ужасе, случившемся во всей стране, подобного которому не было во всей земле. Защищал я несчастного от рук сильного, избавлял я пугливого в нужное время, делал для них все полезное, когда делать это было благовременным».

Следует ли говорить о чрезвычайной важности этого текста, являющегося словами египтянина, которому суждено было сыграть наиболее видную роль во время катастрофы, разразившейся над его отечеством, и которого за эту роль, а также за последующую деятельность, многие называют египетским Ездрой. Мы удержимся от этого сравнения, которое может оказаться для него незаслуженным, оставляя в стороне слишком льстивые эпитеты, какими он награждает Камбиза, как дань официальному языку, мы все же не в состоянии снять с него подозрение в измене национальной династии и доказать, что менее правы ученые, сопоставляющие его с ктесиевым Комбафеем. Действительно, наследственный жрец верховной богини был в то же время и адмиралом при двух туземных царях, следовательно, имел полную возможность и обязанность принять активное участие в защите отечества, а потому слишком скорое и полное приобретение милостей завоевателя не может не показаться подозрительным. Но если и так, то дальнейшая деятельность Уджагорресента была к пользе его родины, и его надпись заставляет нас критически отнестись к рассказам Геродота, почерпнутым им из враждебного Камбизу предания. Оказывается, что Камбиз поступил в Египте точно так же, как его отец в Вавилоне. Распространяя на Египет идею «Царства Стран», он и здесь придает покорению характер личной унии, принимая титулатуру фараона и египетское имя, дав посвятить себя в саисские мистерии и принеся жертву богине, тогда считавшейся верховной и династической, и стараясь, чтобы все происходило, «как делалось издревле». Датировка, однако, шла по годам от вступления Камбиза на персидский престол. Уджагорресент был советником и «духовником» Камбиза в египетских делах, его влияние было настолько сильно, что Камбиз выселил «азиатов» из саисского храма. Вероятно, здесь имеются в виду персидские солдаты; в таком случае у нас интересная параллель к утверждению вавилонской хроники о неприкосновенности Эсагилы во время нашествия персов. Таким образом, Камбиз посетил Саис, как тогдашнюю столицу и центр культа, где сделался законным фараоном. Между тем, Геродот говорит, что он явился в Саис исключительно затем, чтобы совершить поругание над мумией Амасиса (III, 16). В связи с этим описываются и другие зверства Камбиза. Рассказы эти, с одной стороны, напоминают греческие моралистические анекдоты о бренности всего земного и твердости в перенесении несчастий, с другой — египетские романы, слагавшиеся по поводу исторических лиц и событий; образцом их могут служить найденные в Берлине фрагменты коптского палимпсеста романа о Камбизе, в котором он смешивается с Навуходоносором, а также, повидимому, продолжение этих фрагментов в хронике Иоанна Никиусского. Впоследствии целый ряд разрушений и разграблений относился на счет. Камбиза. По Страбону он сжег и Серапей и Мемфис; по Плинию пощадил Илиополь только из-за поразивших его обелисков; по Диодору. разграбил Рамессей и т. п. В пользу Геродота можно привести ленинградский гранитный саркофаг командира стрелков Амасиса, сына «царской супруги» Нехт-Баст-ероу, следовательно, одного из членов царской фамилии. На этом великолепном саркофаге (найден в 1857 г. близ хеопсовой пирамиды герцогом Лейхтенбергским) повреждены имена и титулы покойного и его матери, так что оставлены только имена богов (Бает и Иах), которых не осмелились коснуться. Изглаживание имени — наиболее жестокая посмертная казнь по египетским представлениям, и конечно прежде всего является предположение, что оно совершено по приказанию завоевателя. Далее, в арамейских папирусах из иудейской колонии на Элефантине, о чем у нас еще будет речь впереди, говорится, правда, спустя 118 лет, в 408(7) г., что когда Камбиз покорил Египет, он разрушил «все храмы египетских богов», но не коснулся иудейского святилища, уже тогда существовавшего на Элефантине. Наконец, и Уджагорресент говорит о «величайшем ужасе, случившемся во всей стране, подобного которому не было». Мы, действительно, имеем основание верить, что через несколько месяцев отношения Камбиза к Египту изменились к худшему.

Геродот сообщает, что, покорив Египет, Камбиз решил присоединить затем всю известную тогда Африку, т. е. Карфаген, оазы и Эфиопию. От первого пришлось отказаться, так как финикийский флот не захотел итти против единоплеменников, а персидский царь не счел себя вправе настаивать, ибо финикияне присоединились добровольно. Экспедиция для завоевания оазов, вышедшая из Фив, по рассказу, переданному Геродотом, окончилась катастрофой — войско было засыпано песком пустыни. Исследователи говорят о невозможности этого с физической точки зрения; с другой стороны, нам известно, что потом оазы признавали власть персидского царя, и в Великом оазе сохранились постройки от имени Дария I и II. Что касается третьего культурного угла к западу от Египта — Киренаики, то тамошние греки, равно как ливийцы-туземцы, под впечатлением побед Камбиза, добровольно подчинились ему и прислали дань. Камбиз, в свою очередь, оказал африканским грекам внимание, отослав на родину вдову Амасиса, киренеянку Ладику. Таким образом, персидское царство включило в свой состав еще одну значительную область греческого мира.

Оставалось еще одно африканское царство — Эфиопия, со столицами в Напате и Мороз, родина бывших завоевателей Египта и соперников Ассирии. Камбиз решил покорить и его. К сожалению, все наши сведения об этом предприятии почерпаются из Геродота, у которого и здесь рассказ не свободен от легендарных наслоений и тенденций представить поход как затею безумную, и по замыслу и по выполнению, направленную к тому же не только против эфиопского государства, но и для проверки чудесных слухов о «долголетних эфиопах» и о «солнечном столе». Бпла талантливая попытка, сделанная египтологом Шефером, указать параллельный эфиопский рассказ о нашествии Камбиза — надпись эфиопского царя Настасена, упоминающую между прочим о победе над неким Камбесуденом (?), но этим выводам не удалось сделаться общепризнанными в науке, и мы также удержимся от привлечения этого, в других отношениях весьма интересного текста. По Геродоту, к эфиопскому царю были посланы элефантинские «ихтиофаги», понимавшие по-нубийски, с предложением покориться. По получении оскорбительного ответа, раздраженный Камбиз слишком поспешно, без достаточных, приготовлений двинулся в поход вдоль Нила, но, уже пройдя едва пятую часть пути, почувствовал недостаток в съестных припасах. Но и это не остановило сумасбродного завоевателя, который решился вернуться только тогда, когда войско его дошло до каннибальства. На обратном пути начался мор, а затем пески пустыни погребли под собою много народа, и холмы с погребенными отрядами персов показывались в Нубии еще при Августе, а в окрестностях 3-го катаракта называли местность Κομβυσου ταμιετα, имя которой вовсе не указывает на непланомерность предприятия. Таким образом, поход был неудачен и имел результатом только протекторат над «эфиопами, пограничными с Египтом», которые даже не были обязаны платить персидскому царю дани, а приносили подарки. До Напаты Камбиз едва ли доходил, тем более покорение ее не может быть доказано, равно как и распространенная со времени Гутшмида гипотеза, будто разгром Камбизом Напаты был причиной перенесения столицы в Мероэ.

Поход начался зимой 524-3 г., а весной в Египет стали доходить из Азии тревожные слухи о появлении на персидском престоле самозванца лже-Бардии, по которому уже в месяце ияре стали датировать в Вавилоне. Вполне вероятно, что долгое отсутствие Камбиза в Эфиопии и слухи с севера произвели в только что покоренном Египте движение в сторону свержения персидского ига. Геродот сообщает, что Камбиз оставил в живых Псаметиха III, был готов даже сделать его вассальным правителем Египта, и погубил его только тогда, когда тот был уличен в возбуждении своих бывших подданных к бунту. Вероятно, это имело место именно теперь. Камбиз вернулся, расстроенный неудачей похода и тревожными известиями из Азии; неспокойствие египтян могло окончательно вывести его из себя, и не будет смелым предполагать, что «величайший ужас», на который намекает Уджагорресент, наступил как результат усмирения египетского бунта. Несомненно, Псаметих III пал одной из первых жертв ярости Камбиза, который теперь доверил управление Египтом уже не туземцу, а персу Арианду. Насколько верны сведения Геродота об его жестокостях по поводу празднества интронизации Аписа и его издевательстве над египетской религией, неизвестно; во всяком случае, рассказ об убиении им Аписане оправдывается, на том основании, что луврские стелы, происходящие из Серапея, говорят о смерти Аписа в 6-й год Камбиза, следовательно в начале эфиопского похода (524), и затем о смерти следующего Аписа в 4-й год Дария, — следовательно, смена Аписов произошла во время эфиопского похода и нормальным порядком, причем на стеле от времени Камбиза изображен он сам коленопреклоненным пред священным тельцом. Нам не представляется доказанным, что Апис 4-го года Дария был непосредственным преемником умершего во время эфиопского похода Камбиза, и что изображение последнего помещено исключительно в силу традиции. Может быть, к этому же времени относится и повреждение имен на ленинградских саркофагах. Покрайней мере, Геродот сообщает (III, 3), что Камбиз «в Мемфисе открывал древние гробницы». Подобное же повреждение и совершенное изглаживание имени Амасиса замечено на многих памятниках, происходящих из Саиса и вообще из Дельты. Заметим еще, что демотическая хроника приводит список предметов, получавшихся храмами при Амасисе, и говорит, что многие из этих поступлений отменены Камбизом, другие (напр., скот) сокращены наполовину.

Итак, XXVI династия нашла себе конец, и фараоном, «сыном Ра», стал перс. Это было тяжким испытанием для национального и религиозного чувства египтян. Уджагорресент старался, сколько мог, притти на помощь, сочинив Камбизу египетское, отвечавшее требованиям и соответствовавшее обстоятельствам, царское имя «Месут-Ра» — «Порождение Ра». Народная молва, однако, пошла ещё дальше: Хотя она и сложила легенды, в которых Камбиз выводится сумасбродным деспотом, но факта начатой им XXVII династии, нашедшей себе место на памятниках и официальных документах, не могла замолчать и изобрела легенду, по которой персидский царский дом является не менее, если не более законным в качестве фараонов, чем последние саисские цари. Кирде имел в женах дочь Априса, Нитетис; сын его от последней, Камбиз, покорил Египет, как законный наследник, исторгший свою отчину из рук узурпатора — Амасиса. Еще Геродоту египтяне рассказывали эту легенду; впоследствии аналогичное повествовалось об Александре Македонском и Птолемеях. Таким образом, вавилонские жрецы выставляли своего последнего царя виновником гнева Мардука, Кира — его угодником, а египетский народ утешал себя, стараясь убедить в династической непрерывности своей истории. В этом наиболее рельефно отразились отличительные стороны государственных представлений этих двух народов.

Надпись Уджагорресента в последний раз издана с воспроизведением y Marucchi, II maseo Egizio Vaticano, 1899, стр. 79—102. Здесь указана и литература. Памятник этот найден в вилле Адриана в Тиволи, где он составлял часть египетской коллекции императора. К сожалению, неподходящая женская голова приставлена неумелыми реставраторами. Надпись Настесена: Sсhafеr, Die athiopische Konigsinschrift d. Konig Mastasen. Надписи Аписов изд. Вrugsсh, Thesaurus inscriptionum Aegyptiacarum, V. Ленинградские саркофаги: Golenissheff, Inventaire de la collectionEgyptienne (Ermitageimperial). Перечень других поврежденных памятников в связи с другим материалом (между прочим демотической хроникой) см. у Griffith, Catalogue of the Demotic papyri in the S. Rylands library. III. 1909. Статья Prаseka, Kambyses (Der alte Orient XIV) дает мало нового по сравнению с историей Персии того же автора. О смерти Псаметиха III медицинское исследование Apostolides, Le suicide Psametique, Bullet. Soc. Medicine Caire, V, 976. Роман о Камбизе: Sсhafer, Bruchsttik eines Koptischen Romans u. d. Eroberung Aegyptens. Sitzungsber. Preus. Akad., 1899. XXXVIII. Cp. V Lemm в Изв. Акад. наук, 1900, XIII, 1. На конгрессе археол. в Каире в 1909 г. Radet высказал предположение, что Египет уже при Кире был в вассальных отношениях к Персии (Comptes rendus du Congres, p. 278).