Советский Союз.

Деятельность по разложению личного состава вооруженных сил и гражданского населения в то время именовалась в СССР политической работой.

Ее осуществляли специальные отделения и отделы, входившие в состав всех политических органов Красной Армии.

Советские органы спецпропаганды (т.е. психологической войны) пришли к успеху далеко не сразу. В сложнейших предвоенных и военных условиях они совершили много ошибок. Последние обусловили слабость политической пропаганды на войска и население фашистской Германии в первые два года войны.

Во-первых, в то время существовало пренебрежительное отношение к политической пропаганде в отношении врага. Многие командиры и даже политработники РККА считали, что единственным убедительным аргументом для переубеждения противника может быть лишь вооруженная сила.

Во-вторых, имела место недостаточная укомплектованность органов специальной пропаганды, практически отсутствовал сколько-нибудь значительный опыт их работы, а уровень подготовки специалистов был недостаточным.

В-третьих, серьезные недостатки были присущи содержанию информационно-пропагандистских материалов. Они отличались декларативностью, схематизмом, надуманностью, слабой аргументированностью, отставанием от хода боевых действий, ориентацией в основном на классовое сознание военнослужащих противника.

Полностью игнорировался такой важный фактор, как влияние на них фашистской идеологии. Многие листовки, радио— и звукопередачи ограничивались голыми призывами типа таких: "Стой! Здесь страна рабочих и крестьян" или "Не стреляй в своих братьев — русских рабочих и крестьян!"

Они абсолютно не действовали на гитлеровских солдат, воспитанных в духе презрения к народам "низшей расы". Кроме того, существовала тенденция переоценивать слабые стороны немецкой армии и недооценивать ее сильные стороны.

В-четвертых, некоторые политические органы, организуя пропаганду на противника, значительно преувеличивали его потери и тем самым подрывали доверие к советской пропаганде в целом. Так, одна листовка сообщала, что за месяц войны против СССР Германия якобы потеряла 1,5 миллиона человек. В других утверждалось, что два месяца боевых действий стоили вермахту 2-х миллионов человек.

В-пятых, не отличалась разнообразием пропаганда путей выхода из войны. В большинстве случаев все ограничивалось требованиями прекратить сопротивление, сложить оружие. Призыв к сдаче в плен и пропуск имелся практически в каждой советской листовке. Однако подобные предложения уместны только тогда, когда солдаты и офицеры оказываются в тяжелом положении, несут большие потери, окружены — тогда плен начинает казаться им единственным разумным способом сохранить свою жизнь. Если же противник находится в стабильной обороне, обходится без заметных потерь, призыв сдаваться в плен не имеет никакой силы. На практике дело доходило до того, что горе-пропагандисты убеждали сдаваться в плен даже наступающие немецкие части.

Вот яркий пример глупой советской пропаганды начального периода войны, который приводит писатель Игорь Бунич в своей документальной книге "Таллиннский переход":

"Почти на каждой стене желтели плакаты, присланные из Главпура ВМФ, на которых молодой улыбающийся красноармеец в лихо заломленной пилотке, с винтовкой, небрежно повешенной на плечо, вел за длинный язык немца с выпученными от ужаса глазами под массивной рогатой тевтонской каской. Плакат был снабжен стихами:

Хвастал немец: возьму Таллинн!

Хвастунишку мы поймали, Оторвем ему язык, Чтобы хвастаться отвык!

Адмирал (В.Ф. Трибуц, командующий Балтийским флотом — В.К.) поморщился. Его всегда удивляло, что за умники сочиняют подписи к плакатам, которые, не принося никакой пользы, только раздражают личный состав".

(Как известно, советские войска, понеся большие потери, оставили столицу Эстонии в августе 1941 года, а на переходе из Таллинна в район Кронштадт-Ленинград погибли более 50 боевых кораблей и гражданских судов).

В-шестых, дискредитация военно-политического руководства Германии была просто абсурдной, ибо сводилась к изображению его представителей какими-то сказочными чудовищами. Может быть Гитлер, Геринг, Геббельс, Гиммлер и другие высшие "партайгеноссе" в самом деле являлись безумцами.

Однако нельзя было игнорировать факт их безоговорочной поддержки преобладающим большинством населения и военнослужащих Германии, веры в их выдающиеся способности, позволившие за какие-то два года покорить почти всю Европу и приступить к уничтожению большевистского режима "недочеловеков".

В силу указанных причин не приходится говорить об эффективности советской пропаганды на противника вплоть до конца 1943 г. Она совершенствовалась в ходе боев, в процессе приобретения практического опыта. Спецпропагандисты постепенно научились учитывать реальные настроения немецких солдат, особенности их психологии, обычаев и нравов, конкретизировать аргументы, обращенные к представителям разных общественных групп. Заметно улучшилось литературные качества советских листовок, газет, программ устного вещания. Они стали интересней, конкретные аргументы вытеснили общие декларативные призывы. Непринужденное изложение, содержание которого допускало сомнения и возражения, все чаще заменяло директивные утверждения. Возникли новые жанры: обзоры писем, очерки, статистические сводки, эпические и "элегические" стихи, фотоочерки, пародии, серьезные и шутливые диалоги и т.п.

В ходе Великой Отечественной войны органы спецпропаганды использовали различные формы воздействия на противника. Но главное внимание уделялось прежде всего печатной пропаганде, поскольку всегда ощущалось слабое развитие других технических средств. Всего за время войны было написано, издано и распространено свыше 20 тысяч наименований различных видов информационно-пропагандистских печатных материалов на 20 иностранных языках (большей частью, естественно, на немецком) общим тиражом 2 миллиарда 706 миллионов экземпляров (в том числе 10 миллионов экземпляров газет, 10 миллионов 200 тысяч брошюр). Почти весь остальной тираж, это различные листовки, плакаты и обращения.

Наряду с печатной пропагандой довольно широко осуществлялось устное вещание. Звукопередачи солдаты противника воспринимали с наибольшим интересом, ибо устное вещание отличалось большей конкретностью и оперативностью, чем печатная пропаганда. Для него использовались мощные громкоговорящие установки (МГУ), окопные громкоговорящие установки (ОГУ), рупоры. Всего за время войны было проведено более 1 миллиона устных передач для личного состава вермахта и армий союзников Германии.

Определенное воздействие, особенно на гражданское население Германии, оказывала радиопропаганда. Популярность передач радио Москвы возросла после Сталинградской битвы, когда в его программах стали сообщать списки военнопленных, а также зачитывать их письма родным и близким. Чтобы уменьшить влияние подобных передач, нацистская пропаганда объявила ложью все их содержание. Гестапо разработало специальную "Памятку членам семей военнослужащих, пропавших без вести" (официально германские власти не признавали наличия своих военнослужащих в плену), которую рассылало семьям военнопленных вместе с письмами о ложном характере радиосообщений противника.

На втором этапе войны начала осуществляться радиопропаганда через войсковые радиосредства. Среди военнопленных, а также среди населения освобожденных районов велась пропаганда с помощью кино. На отдельных участках фронта использовали наглядную агитацию с помощью транспарантов, плакатов и других средств. Однако она на протяжении всей войны оставалась наименее разработанной формой воздействия. Значительная часть наглядной агитации, предназначенной для противника, отличалась наивностью и была скорее рассчитана на свои войска.

Большую работу органы спецпропаганды проводили с военнопленными.

Уже с октября 1941 г. для пленных немцев они начали издавать газету "Фраес ворт" (Свободное слово). Выпускалась также газета "Фронт иллю-стрирте". Обе эти газеты распространялись также на передовых позициях и за линией фронта.

С августа 1941 г. практиковалось привлечение военнопленных к участию в печатной и устной пропаганде. С конца 1942 г. в целях пропаганды стали активно использовать такую форму работы, как обратный отпуск военнопленных. Военнопленные немецкие офицеры, в том числе высшие, неоднократно подтверждали, что во всех случаях отпуск военнопленных являлся самой действенной формой пропагандистского воздействия со стороны противника.