Моя роль

В конце 1970-х гг. я обнаружил, что ситуация стремительно меняется. К 1975 г. моя программа на Филиппинах завершилась и я вплотную занялся своей экспериментальной лабораторной работой в США, после того как принял предложение Корнелльского университета занять должность профессора кафедры на полную ставку. Часть моего более раннего исследования на Филиппинах, связанного с афлатоксином и раком печени (см. главу 2), привлекла широкий интерес, а моя последующая деятельность по изучению факторов питания, канцерогенов и рака (см. главу 3) получила национальное освещение. В то время моя лаборатория была лишь одной из двух или трех лабораторий в стране, занимавшихся базовыми исследованиями взаимосвязи питания и рака. Это было нечто совершенно новое.

С 1978 по 1979 г. я взял в Корнелльском университете творческий отпуск на год и отправился в эпицентр национальной деятельности, связанной с вопросами питания, – в город Бетесда в штате Мэриленд. Я работал с Федерацией американских обществ экспериментальной биологии и медицины (Federation of American Societies of Experimental Biology and Medicine, FASEB). В федерацию входило шесть отдельных научно-исследовательских обществ, занимающихся вопросами патологии, биохимии, фармакологии, питания, иммунологии и физиологии. FASEB спонсировала ежегодные встречи представителей всех шести обществ, на которых присутствовали более 20 000 ученых. Я состоял в двух таких обществах – питания и фармакологии – и вел особенно активную деятельность в Американском институте питания (который сейчас называется Американским обществом исследований в области питания). По контракту с Управлением по контролю за продуктами питания и медикаментами США я возглавлял научный комитет, занимавшийся изучением потенциальных рисков использования пищевых добавок.

Во время работы там я также был приглашен в Комитет по связям с общественностью, который служил связующим звеном между FASEB и конгрессом. Комитет должен был быть в курсе деятельности конгресса и представлять интересы наших обществ в переговорах с законодателями. Мы рассматривали политические меры, бюджеты и заключения о состоянии здоровья, встречались с конгрессменами и проводили собрания за помпезными столами для заседаний в изысканных и величественных залах. У меня часто возникало такое чувство, что я нахожусь в цитадели науки.

Чтобы представлять общество питания в Комитете по связям с общественностью, мне необходимо было решить для себя, какое определение лучше всего дать питанию. Этот вопрос гораздо сложнее, чем кажется. Среди нас были ученые, которые интересовались практическими проблемами питания, затрагивающими как отдельных людей, так и целые общества. Среди нас были врачи, которых волновало применение отдельных элементов питания в качестве лекарств, а также ученые-исследователи, работавшие только с отдельными клетками и химическими веществами, идентифицируемыми в лаборатории. Среди нас даже были те, кто считал, что объектом исследований в области питания должны быть не только люди, но и домашний скот. Понятие питания было отнюдь не ясным; очень важно было дать четкое определение. Потребителей постоянно вводили в заблуждение новомодные идеи, при этом сохранялся значительный интерес к пищевым добавкам и рекомендациям в области питания из всевозможных источников, будь то книга, посвященная диете, или слова правительственного чиновника.

Однажды поздней весной 1979 г., когда я занимался рутинной работой, мне позвонил директор управления по связям с общественностью FASEB, координировавший работу нашего комитета.

Эллис сообщил мне о формировании еще одного комитета в рамках одного из обществ FASEB, а именно Американского института питания, что могло меня заинтересовать.

Он сказал: «Его планируется назвать Комитетом по информированию общества о вопросах питания, и он должен будет принимать решения о том, какие разумные рекомендации в области питания могут быть предоставлены обществу».

«Очевидно, – добавил Эллис, – планируемые задачи этого нового комитета и задачи нашего Комитета по связям с общественностью будут перекликаться».

Я с ним согласился.

«Если Вам это интересно, я бы хотел, чтобы Вы вошли в этот новый комитет в качестве представителя управления по связям с общественностью», – закончил он.

Предложение показалось мне заманчивым, поскольку это было начало моей карьеры и позволяло из первых рук получать информацию о научных взглядах именитых ученых, занимавшихся исследованиями в области питания. Кроме того, этот комитет, по словам его учредителей, мог превратиться в своего рода высшую инстанцию по информированию общества о вопросах питания. Одной из его задач, к примеру, могло стать разоблачение шарлатанов.