ИСТОРИЧЕСКИЕ ЗНАНИЯ

Образование единого Российского государства протекало, как было уже отмечено, в обстановке напряженной политиче­ской борьбы, и это обстоятельство само по себе вызывало подъем общественно-политической мысли. Но, кроме того, самый факт объединения русских земель в единое государство, его выход на мировую арену и превращение в крупнейшую международ­ную силу явилось мощным стимулом развития национального самосознания и стремления осмыслить значение столь крупных изменений в жизни России. Для объяснения тех или иных явле­ний и обоснования определенных политических позиций мысли­тели того времени обращались прежде всего к 'историческим материалам. В исторических аналогиях и примерах они видели наиболее сильные и убедительные аргументы. Эта особенность средневекового мышления вытекала из самой природы феодаль­ного строя, для которого столь характерной была застойность форм экономического и политического развития.

Темпы исторического прогресса в средние века были весьма незначительными пв; сравнению с той бурной эпохой, которая наступила в позднейшее время, с развитием капитализма. По­этому обращение к «старине» было для феодальных идеологов таким же привычным и убедительным аргументом, как и обвине­ние своих противников в новшествах, считавшихся делом не­благовидным и даже опасным. В борьбе с Новгородом Иван III отстаивал свои права ссылкой на «старину», а новгородская знать, наоборот, обвиняла его в желании отменить старые поряд­ки и ввести новые.

Консерватизм политического мышления был характерной чер­той феодальной общественной мысли, и даже в тех случаях, когда определенные идеи направлялись на прогрессивное в тех условиях дело, идеологи старались обосновать свои позиции ссыл­ками на «старину». Даже представители еретических течений, как мы видели, критиковали современные им церковные и об­щественные порядки с позиций защиты, как им казалось, древ­него, «настоящего», христианства.

Вот почему в XVI в. в памятниках общественно-политической мысли так часто мы встречаемся с историческими материала­ми, а сами исторические сочинения продолжали сохранять значе­ние важнейших политических документов, непосредственно связанных по своему назначению с актуальными политическими задачами современности. Еще более усилился официальный ха­рактер московского летописания, подчиненного идее обоснова­ния власти московских государей. Характерной особенностью московского летописания этого времени является широкое исполь­зование в нем различных официальных документов – разрядных записей и посольских книг, ведшихся в правительственных учреждениях. Это обстоятельство уже само по себе указывает на тесную связь летописания с правительственными кругами.

Как и прежде, летописи включали в свой состав предшествующие летописные своды, подвергавшиеся, однако, определенной обра­ботке в политических целях.

Начиная изложение с легендарных библейских времен, летопи­си доводили его до современности, подчеркивая ее неразрывную связь с вековыми традициями.

Одним из таких памятников официального московского лето­писания первой половины XVI в. является так называемая Воскресенская[40] летопись, доведенная до 40-х гг. Еще больше вни­мания составлению исторических сочинений было уделено во время правления Ивана IV. Уже в начале его царствования был составлен «Летописец начала царства великого князя Ивана Ва­сильевича». Этот «Летодисец» ставил своей задачей описание уже не всей русской истории, а только времени, связанного с дея­тельностью нового царя: «Летописец начала царства» охватывает события с 1534 по 1553 г. и посвящен обоснованию необходимости сильной самодержавной власти, что особенно вытекало из опи­сания событий времени боярского правления в малолетство Ивана Грозного. Описание восстания 1547 г. в Москве про­никнуто обычным для феодального летописца враждебным от­ношением к восставшему народу. «Летописец» прославлял заслу­ги Ивана Грозного, подчеркивая значение его борьбы против Казанского ханства, которая трактуется в традиционном плане борьбы за свободу христианских народов против «бёзсермень-ского пленения».

Тогда же, в начале 50-х гг. XVI в., была завершена работа и над огромным историческим сводом — так называемой Никоновской летописью[41], в состав которой вошел и «Летописец начала царства». Никоновская летопись — это большая компиляция раз­личных источников, которая лишь внешне сохраняет форму летописной, погодной записи событий. В действительности Ни­коновская летопись включила большое количество различных повестей и сказаний, приуроченных составителями к определен­ным годам. Многие из этих повестей, находившихся в распоря­жении составителей Никоновской летописи, не дошли до нашего времени. Но составители летописи отказались от точного сле­дования тексту своих источников. Они решительно редактиро­вали эти тексты, соединяли (не всегда удачно) известия разных источников, заменяли непонятные уже в то время выражения другими. Такое свободное обращение с материалом стало вообще характерным в XVI в. и объяснялось усилившейся тенденциозностью летописания. Характерно, что Никоновская летопись соединила русскую историю с историей Византии, пользуясь соответствующими византийскими источниками. Такое построе­ние материала должно было способствовать распространению важной для укрепления московского самодержавия идеи о Москве как о «третьем Риме», законной наследнице Визан­тии, павшей под ударами турок. Один из списков Никоновской летописи составил огромный «лицевой» свод, состоявший из нескольких томов с многочисленными (около 16 тысяч) миниа­тюрами.

В третьей четверти XVI в. при участии самого Ивана IV была составлена «Царственная книга», представляющая собой боль­шую, богато иллюстрированную рукопись. «Царственная книга» возникла в момент обострения борьбы самодержавия против княжеско-боярской оппозиции. Недаром так много внимания в ней уделено описанию боярских «крамол» и мятежей. При описа­нии восстания 1547 г. содержится упрек в адрес бояр Глинских, поведение которых привело, согласно версии «Царственной кни­ги», к народному восстанию. Целям усиления идеологического обоснования самодержавия были подчинены и другие историче­ские сочинения, возникшие тогда же, в третьей четверти XVI в. Новой по форме изложения была составленная в тот же пе­риод «Книга степенная царского родословия». Здесь изложение ведется уже не по годам, а по «степеням», или «граням». Истори­ческий материал сгруппирован и связан по периодам правлений князей и митрополитам. Такое построение давало возможность ярче показать основную идею «Степенной книги» — идею союза великокняжеской власти с церковью. Эту идею особенно разви­вали представители церковной знати, обосновывая необходи­мость привилегированного положения церкви в государстве. В «Степенной книге» еще сильнее сказалось распространявшееся в XVI в. свободное обращение с материалом. Главное внимание направлено не на точную передачу известий, а на настойчивое подчеркивание мысли об исключительном значении православия и церкви в истории России. Поэтому здесь сглажены факты про­тиворечий между светской и духовной властями, имевших место в истории, но зато обстоятельно расписаны всякого рода «чудеса» и «подвиги» деятелей церкви. И даже изложение начинается, вопреки традиции, не от Ноя, а от первых христианских князей на Руси — Ольги и Владимира.

Новый тип исторического сочинения отчетливо проявился в возникшей тогда же «Истории о Казанском царстве». Она не претендует на освещение всего исторического прошлого и посвя­щена определенному сюжету. Здесь нет погодной формы изло­жения, нет и стремления к документальной точности. Автор пытался создать художественное произведение на историческую тему и воспеть Ивана IV. Справедливость его действий в отноше­нии Казани автор доказывал, пользуясь традиционным приемом ссылки на «старину». «История о Казанском царстве» доказы­вает, что территория Казанского ханства представляет собой исконную часть Русской земли. «Повесть» получила боль­шую популярность и распространялась в многочисленных списках.

Ярким произведением русской литературы XVI в. является «Повесть о прихождении Стефана Батория на град Псков», посвященная одному из выдающихся эпизодов Ливонской вой­ны. Написанная в возвышенно-риторической манере, «Повесть» прославляет высокое мужество героических защитников Пскова и клеймит измену князя Курбского, перешедшего на сторону врага. Повесть выдержана в духе воинствующей религиозной идеологии с обильными рассуждениями о «чудесах» и «божьей благодати». Благодаря такому религиозному обрамлению рассказ об обороне Пскова приобретал церковный характер, а сама обо­рона оказывалась не столько подвигом псковичей, сколько ре­зультатом вмешательства божественных сил.

Стремление осмыслить историю России в связи со всемирной историей, естественно, усилилось с образованием единого Рос­сийского государства и ростом его международного значения. Поэтому получили дальнейшее распространение хронографы, появившиеся, как уже было отмечено, еще в XV в. Известен хронограф редакции 1512 г., описывающий события византийской, южнославянской и русской истории. Хронограф проникнут от начала до конца религиозно-нравоучительной тенденцией.

Исторические сочинения выходили не только из официальных правительственных и церковных кругов. Памятником историче­ской мысли княжеско-боярской оппозиции является «История о великом князе Московском», принадлежащая князю А. М. Курбскому и написанная им в Литве, куда он бежал, изменив Русско­му государству во время Ливонской войны. Это сочинение тоже посвящено не истории вообще, а конкретному историческому сюжету. Князь Курбский старается оправдать свой поступок. Он обвиняет Грозного в преследовании бояр, причем делит историю правления Грозного на два периода — первый, когда Иван IV пра­вил вместе с мудрыми советниками, тогда были достигнуты крупные успехи и во внутренних реформах, и в борьбе с внешни­ми врагами (50-е гг.), и второй, наступивший после падения «Избранной рады», когда Грозный стал преследовать своих совет­ников и его постигли неудачи и во внутренних делах, и в Ли­вонской войне. Заметим, что такая периодизация истории прав­ления Грозного была воспринята многими историками в XVIII—XIX вв. Курбский настаивал на необходимости совмест­ного правления царя с боярской знатью и решительно осуждал Грозного за привлечение неродовитых, незнатных людей к управ­лению. Вместе с тем Курбский осуждал и официальную церковь, выступая в защиту «нестяжателей», о которых речь пойдет ниже. Сочинение Курбского представляет собой яркий образец сочетания политического памфлета, исторической хроники и собст­венных воспоминаний.

Таким образом, оживление общественно-политической мысли и обострение идейной борьбы привело к разрушению летописной формы исторических сочинений и утверждению новых видов сюжетных повестей.