НЕДОСТАТКИ ХАРАКТЕРА У ДЕТЕЙ И ПОДРОСТКОВ

I. Ребенок-норма и патология. Между нормальным ти­пом поведения, нормальным характером и патологиче­ским характером, отмеченным явно болезненными черта­ми вроде безволия, безмерной активности, чрезмерного увеличения аффектов, гнева и страха, резко выраженной внушаемости, навязчивых мыслей и действий и т.п., рас­полагается неизмеримое количество переходных ступеней от здорового к больному характеру. Вследствие этого нет возможности провести четкую грань между нормальным и трудным характером, характером с ненормальными укло­нами, дефектами, иначе говоря, между естественными проявлениями характера и патологическими (болезнен­ными) его чертами. На этом основании довольно затруд­нительно дать правильную оценку, например, припадкам гнева, которые относительно часто встречаются среди детей. Подобные припадки нередко наблюдаются также у вполне нормальных детей, которые, будучи маленькими деспотами, понимают, что этим способом они могут за­ставить сделать по-своему. Гнев у нервно-психопатичных детей также проявляется в виде припадков, которые весь­ма трудно отличить от тех, что бывают у нормальных де­тей. И только опытному глазу специалиста удается отме­тить разницу и установить, что у детей нервных и психо­патов вспышки гнева наступают неожиданно, без всякого видимого повода, как «молния на светлом небе»; ему не­трудно будет обнаружить, что мотивы подобных припад­ков у этих детей недостаточны и не могут быть их основа­нием. Но все же резкую границу между нормальной вспыш­кой гнева и гневом как психопатологическим симптомом (признаком) провести нельзя. Известно, что первый пери­од детства характеризуется чрезвычайной телесно-психической подвижностью. Поэтому в каждом отдельном случае трудно определить, нужно ли эту подвижность счи­тать болезненным явлением и даже нервно-психопатическим симптомом, или она представляет выражение есте­ственной особенности ребенка. Другие аффекты, то есть внезапные сильные кратковременные проявления чувств, также свойственны и совершенно нормальным, и патоло­гическим детским характерам; переход от физиологиче­ского выражения до невменяемых взрывов чувств имеет много ступеней. Отличить нормальный характер от бо­лезненно-извращенного бывает затруднительно еще и по­тому, что мы до сих пор не имеем научного определения так называемой нормы личности. И когда серьезно ста­вится такой вопрос, то на него частенько даются шуточ­ные ответы. Мне вспоминается высказывание Энрико Ферри'. «Недавно, - говорит он, - известный итальянский профессор Ломброзо² получил в моем присутствии теле­грамму с вопросом: что такое нормальный человек? Теле­грамма была послана редакцией американской газеты «New York Herald», и отправители, конечно, с нетерпени­ем ждали ответа. Однако им пришлось разочароваться, так как вместо насыщенного превознесения биосоциоло­гических благодеяний знаменитый ученый ответил им приблизительно в такой форме: «Это есть человек, обла­дающий хорошим аппетитом, хороший работник, эгоист, практичный, терпеливый, обращающий внимание на вся­кую силу... домашнее животное». Ввиду невозможности дать строго научное толкование понятию человеческой нормы, за нормальное признается просто среднее и в то же время наиболее часто встречающееся значение. Это сред­нее также не будет постоянным явлением, а будет меняться в зависимости от социально-экономических, культурно-исторических, климатических и прочих условий эпохи. Некоторые психиатры поэтому не делают различия между психопатами и нормальными людьми с психопатическими чертами. Фактически между нормальными и психически больными существует столько же градаций, сколько лю­дей вообще. Современные психиатры, особенно герман­ские во главе с Кречмером, придерживаются следующего взгляда: они смешивают нормальных и ненормальных на том основании, что природа не ставит границ между патологическим и нормальным. Шизотимия (схизотимия) -нормальный тип; шизоидия - тот же, только более резко выраженный тип, а шизофрения (схизофрения) - еще более интенсивная форма шизотимического типа. Кречмер и др. считают, что шизотимическим темпераментом и, следова­тельно, наклонностью к аутизму (болезненному самосо­средоточиванию) обладали великие люди Тассо и Имма­нуил Кант¹. Некоторые авторы утверждают, что гениаль­ный исследователь природы Дарвин и сам Кант были людьми с уклоном к ненормальности. Кречмер учит так­же, что шизотимический и циклотимический типы явля­ются основными типами среди нормальных людей. Этим типам человеческой нормы, бесконечно меняясь и варьи­руясь, соответствуют два психических расстройства - ши­зофреническое и циркулярное. Таким образом, в этом учении устанавливается непрерывная связь между поведе­нием нормального и психически ненормального человека. Однако все же есть существенное различие между нор­мальными и ненормальными людьми. Оно состоит в том, что психические черты у нормального ребенка являются случайным признаком, от которого он может легко отде­латься, если захочет и сделает соответствующее усилие. Психопаты и нервные дети не могут этого сделать, так как не в состоянии достаточно проявить волевого усилия. Нормальные поддаются обычному воспитанию, они ви­дят, как ведут себя взрослые или их сверстники; стремле­ние достичь чего-либо приводит их само собой к извест­ному уровню социального приспособления. У детей ис­ключительных в отношении характера большую роль иг­рает не только слабая, заторможенная восприимчивость к воспитанию, но и многие другие факторы, лежащие внут­ри их самих, в силу чего они не могут поступать иначе. Они странны, они иные, чем другие дети, они - невропаты или психопаты вследствие ненормальности главным обра­зом их активно-волевого усилия и чувств (эмоциональных реакций). Когда врач называет ребенка психастеником или истериком, то он в сущности определяет не болезнь ребенка, а его характер (Поль Дюбуа). Другими словами, мы в данном случае отмечаем поражение не одной какой-либо определенной части организма, не одного опреде­ленного органа, - все поведение ребенка в целом обнаруживает те или иные ненормальности. Изложить дефекты детского и юношеского характера - это значит описать симптомы истерических, психастенических, неврастениче­ских и патологических характеров, иначе называемых психопатическими конституциями. Здесь описываются проявления тех ненормальных характеров, которые рас­пространены и сильно дают о себе знать в семье, школе и медико-педагогических учреждениях. В нашу задачу не входит описание всех дефектов характера. Мы берем главным образом основные недочеты и те, которые вслед­ствие неправильного или недостаточного воспитания пре­вратились в невропсихопатические симптомы (признаки).

П. О группировке характеров и их недостатков. Перехо­дя к описанию недостатков характера, мы должны преду­предить читателя, что этот вопрос в науке до сих пор яв­ляется совершенно неразработанным. Еще нет разграни­чения характерологии от учения о темпераментах, лучше сказать, что эти две отрасли науки о поведении человека не объединены в их органический синтез; другими слова­ми, не создана типология человеческого поведения. Суще­ствующая же типология, например Кречмера и его школы, во-первых, преимущественно биологична, во-вторых, ма­ло пригодна для задач классификации детских характеров. Поэтому в настоящее время мы затрудняемся дать исчер­пывающую группировку дефектов характера у детей. Од­нако наша многолетняя практика дала некоторый эмпи­рический список этих отклонений, изложению которых мы посвящаем эту главу. Нам кажется, что всякий кон­кретный случай является своеобразным, пока недоста­точно изученным структурным образованием, которое воз­никает в результате специфического сочетания эмо­ционального и мыслительного поведения ребенка, а также его активности. Причем каждый из этих трех моментов в зависимости от общей структуры поведения сам может быть или выявлен в очень сильной степени, или не­нормально понижен. Как нам кажется, в подобных соче­таниях один из моментов поведения играет преимущест­венное значение, он является повышенным, ненормально развитым. Исходя из этого и никогда не забывая принци­па целостности в понимании поведения ребенка, мы могли бы расчленить недостатки характера на преимущественно эмоциональные и преимущественно активно-волевые. Также следует иметь в виду, что здесь мы не занимаемся этиоло­гией недостатков детского характера, которые онто- или филогенетически находятся под определяющим влиянием социально-экономических условий.

III. Недостатки характера, преимущественно эмоцио­нально обусловленные.

. 1. Неустойчивость, противоречивость. , 2. Повышенная возбудимость аффектов.

3. Сильная острота симпатий и антипатий к людям.

4. Импульсивность поступков.

5. Исступленный гнев.

6. Пугливость и болезненные страхи (фобии).

7. Пессимизм и чрезмерная веселость.

8. Равнодушие, безучастность.

9. Нечистоплотность. Педантизм.

10. Страстное чтение.

1. Очень частым дефектом характера является его поры­вистость, неровность, неустойчивость, противоречивость. Избитая поговорка «от радости скачет, досмерти плачет» здесь очень подходит. Ребенку недостает уравновешенно­сти, постоянства. Графически настроение его описывает большую кривую, подъем и падение которой находятся на далеком расстоянии. Такие кривые резко поднимаются и сразу падают. Очень часто перемена настроения происхо­дит без всякой видимой причины. Почти внезапно радость сменяется печалью, твердость - слабостью, суетливая дея­тельность - бездеятельностью, бодрость - скукой, оживле­ние - усталостью и наоборот. Любовь переходит в нена­висть, ненависть - в любовь. Обращают на себя внимание внезапность и резкость. Однако не всегда такое превраще­ние бывает мгновенным, иногда оно происходит постепен­но. За неделями бодрого, радостного настроения следуют недели пассивности, грусти, депрессии.

2. Следующим недостатком является раздражитель­ность, быстрая и легкая возбудимость аффектов. Все при­ятные и неприятные переживания, эмоциональные реак­ции проявляются необузданно и безудержно. Смех и плач также безудержны. Невропат и психопат смеются по ни­чтожнейшему поводу, как чему-то необычайно остроум­ному, плачут из-за пустяков, как будто им причинена сильная боль. И плачут, и смеются они долго, они не мо­гут перестать смеяться или плакать. Больное волевое уси­лие не ставит преград возбуждению, не контролирует его.

Отсюда происходят так называемые детские капризы, когда ребенок, например, сначала просит, чтобы отец не уходил на работу, затем требует этого повышенным тоном,

далее начинает кричать и плакать, крики усиливаются и делаются неистовыми, ребенок топает ногами, бросается на пол, бьется головой или бросается на мать, отца, бабушку, бьет их чем попало. И так каждый день при уходе отца; в скором времени подобное проделывается и в другой связи и повторяется сначала 3^4 раза, а затем и 10-12 раз в день. Окружающие вконец терроризированы ребенком и паниче­ски его боятся. Обычно это бывает тогда, когда родители не приняли решительных мер в самом начале появления ка­призов и проявляли слишком большую уступчивость, как было это в одной семье рабочего, а также вследствие того, что ребенок не был занят соответственно своему возрасту, много бездельничал и часто скучал.

Когда наступает такой припадок, следует прежде всего позаботиться о том, чтобы ребенок как-нибудь себе не повредил. Совершенно не следует ребенка уговаривать, ласкать, причитать над ним, самое лучшее не обращать внимания и дать ему, как выражаются, правда, несколько грубо, перебеситься и скорее успокоиться. После 5-6 лет на детей можно уже действовать разумом, указывая на их нехорошее поведение, но опять-таки не во время припад­ка, а когда ребенок придет в себя. К телесным наказаниям вовсе не следует прибегать, так как они резко ухудшают нервно-психическое состояние ребенка и, если часто при­меняются, создают в нем злобность и скрытность.

Такая возбудимость аффектов, естественно, стоит в тесной связи с уже отмеченными недостатками характера. Аффективное возбуждение всегда обусловлено каким-ли­бо раздражителем, но перемена настроения может часто происходить помимо всякого внешнего стимула. Чуткость детей с невро-психопатической конституцией особенно проявляется в загадочной легкости, с которой они отно­сятся к людям. В течение четверти часа они могут выска­зывать двум различным людям совершенно противопо­ложные вещи - именно потому, что они воспринимают их мысли.

3. Сильная возбудимость аффектов, приятных и непри­ятных ощущений проявляется также и в остроте симпатий и антипатий к людям и в их порой слишком явном выра­жении. Существуют психопатические дети, которых нель­зя заставить подать руку взрослым или сверстникам, ко­торые им не нравятся, антипатичны.

4. Другой стороной аффективной возбудимости являет­ся импульсивность поступков, побуждений у детей, исключительных по характеру. Эта импульсивность ставит вос­питателя всегда перед новыми, поражающими фактами. Все, что доставляет удовольствие, должно быть получено. Волевое усилие не только не останавливает простираю­щуюся руку, но даже не задерживает ее.

5. В тяжелых случаях ненормального характера раз­дражительность при известныхобстоятельствах еще более усиливается и переходит тогда в так называемое гневное бешенство, т.е. в припадки исступленного гнева. Появляет­ся припадок яростного разрушения, и человек набрасыва­ется с ножом даже на близких, любимых людей и т.д.

Раздражительность и припадки гневного состояния осо­бенно сильно проявляются в период полового созревания. Многие сопутствующие обстоятельства благоприятствуют этому: болезнь или смерть отца, семейная разруха, забро­шенность и т.д. Аффект гнева, бурно прорывающийся у таких детей, ведет прежде всего к тяжелым семейным кон­фликтам. Здесь легко открывается путь к преступности, к агрессивным выходкам, не щадящим ни здоровья, ни жиз­ни окружающих, подчас очень любимых и уважаемых ре­бенком. Такая раздражительность часто сменяется рас­каянием в совершенных поступках, известным понимани­ем болезненности этих явлений; подростки страшатся са­мих себя и усиления своей антисоциальности. Однако удержаться, употребить волевое усилие, чтобы не поддать­ся раздражению, они не могут и нередко сами ищут помо­щи и перевоспитания (коррекции) в специальных учреж­дениях.

В социальном отношении раздражительность подрост­ков имеет большое значение. После долгого терпеливого выжидания родители или лица, их заменяющие, вынужде­ны отказаться от них. Школьные работники, естественно, менее терпеливы. В результате перемена школ, мест рабо­ты, службы открывает дорогу к преступлениям и затем в медико-педагогические учреждения.

6. Пугливость, боязливость и страхи (фобии) у исклю­чительных по характеру детей и подростков выражены в разной степени и в разнообразных формах. Встречаются дети, которые сильно вздрагивают, вскрикивают, меняют­ся в лице и вообще пугаются при малейшем шуме, стуке. Некоторые из них боятся домашних безобидных животных (кошек, кур и т.п.), другие боятся ездить по железной до­роге, проходить около текущей воды, боятся трогать са­мые обыкновенные вещи. Своеобразная боязнь темноты

выражается в том, что ребенок при наступлении сумерек прячется или ни за что не хочет остаться один, хотя бы на короткое время, в темноте. Такие дети не переносят пре­бывания в темном или слабо освещенном месте. Бывает, что дети с трудным характером не решаются ночью по­звать старших из-за страха собственного голоса.

В некоторых случаях причина непосещения школы кро­ется в боязливости. Заставить таких детей досещать школу весьма нелегко.

Страх пространства - еще одна часто встречающаяся у психопатов форма. Такой ребенок может без затруднений пройти весь путь от дома до школы, однако один он этого сделать не в состоянии. Боязнь пространства может быть настолько сильной, что ребенок не может свернуть с доро­ги при виде надвигающегося трамвая. Бывает также страх в ожидании страха. Нередко здесь дело обстоит так же, как с бессонницей у взрослых, которая зачастую поддер­живается у них только представлением о том, что им не удается уснуть.

Болезненные страхи у детей по степени своих проявле­ний бывают легкие и тяжелые. К последним надо отнести наряду с другими и страх еды, часто связанный с опреде­ленным расстройством пищеварения или же коренящийся в необходимости есть неприятную для ребенка пищу. Бла­годаря такому отношению дети избегают приемов пищи и сильно слабеют от длительноге недоедания.

Припадки гнева, с одной стороны, и вспышки страха, с другой, намеренно выделены нами в отдельные дефекты характера. Правда, они отходят от одного и того же ство­ла - аффективной возбудимости, но представляют два со­вершенно различных проявления одной первопричины; к тому же они далеко выходят за пределы простой раздра­жительности.

7. Можно сказать, что ребенок, не умеющий смеяться, радостно и громко шалить, у которого усталое безразличие и ворчливая раздражительность составляют основной фон жизни, не есть нормальный ребенок. Пессимизм, особенно присущий юношескому возрасту, - аномальное свойство характера, так же как и его противоположность - постоян­ная, чрезмерная веселость. Полувзрослые юноши и девушки томятся в лабиринте своих мрачных переживаний, они ви­дят лишь осеннюю сторону жизни, лишь мелкие неприятно­сти и невзгоды будней; уединяются и часами мечтают или предаются самоанализу. В своих делах они весьма неповоротливы, никогда не довольны тем, что сделали, начинают сначала, вычеркивают, исправляют, снова начинают и тем доводят себя до отчаяния. Все связанное со школой служит для них неиссякаемым источником страдания. У подобных субъектов редко бывают товарищи и друзья, разве что та­кие же, как они сами; здоровые, сильные, жизнерадостные дети с презрением отворачиваются от них или дают им по­чувствовать свое превосходство.

8. Раздражительности и импульсивности противопос­тавляются безучастность и равнодушие, причем иногда наряду с раздражительностью в одном и том же психопа­те. Некоторые психопаты равнодушны к происходящему в окружающей их среде и к речам окружающих их людей. Звуки доходят до их ушей и проносятся мимо, образы тес­нятся перед их глазами и скользят бесследно. События и слова не запечатлеваются психикой. В повседневной жиз­ни про таких людей говорят, что они апатичны, пассивны, с замедленными умственными и общепсихическими про­цессами, с недостатком энергии, инициативы и, конечно, со школьной неуспеваемостью. Нередко подобного рода пассивность является следствием плохого физического состояния, улучшение которого творит чудеса в смысле перемены характера.

Хорошей иллюстрацией может служить весьма распро­страненный, можно сказать, классический случай с пле­мянником Бетховена на склоне его лет. Любовь к племян­нику была, может быть, «...единственной слабостью, от которой он не мог отделаться, которую не мог преодолеть и отдалить от храма своего искусства, как это сделал со всеми другими страстями. Он имел вполне здравые взгля­ды на воспитание, но у него не хватало сил осуществлять свои мероприятия по отношению к племяннику. Ласковая просьба Карла, обиженно-плаксивая мина расстраивали все планы Бетховена. Самая нерассудительная, самая снисходительная мать не могла быть более беспомощной, чем строгий, страстный Бетховен по отношению к своему Карлу. И племянник инстинктом ребенка, желающего добиться своего, угадывает слабость дяди и старается ее использовать. Когда не оказывает должного действия лас­ковая вкрадчивость, должны помочь угрозы. Бетховен прекрасно сознает свое собственное бессилие.

Он старается заменить недостающую энергию упраши­ваниями и упреками, в которых, впрочем, спустя мгнове­ние извиняется... Жалобы дяди наводят на него скуку и только неприятно поражают его, как стеснительный ка­приз старого, назойливого глупца. В ответ на свои увеще­вания Бетховен получает недвусмысленные доказательст­ва равнодушия племянника. И все-таки он не может его покинуть: любовь заставляет его терпеть и с героическим усилием каждый раз снова начинать борьбу».

С этим случаем невольно ассоциируется другой, не ме­нее рельефный и весьма показательный пример взаимоот­ношения между Достоевским и пасынком Павлом Исае­вым: то же безразличие и равнодушие со стороны пасын­ка. У Достоевского - любовь и активное стремление вос­питать пасынка, во всем и всегда помочь ему, невзирая на нелепые выходки и тяжелые неприятности, на которые Павел Исаев был особенно падок^г.

9. У многих детей с трудным характером мы встречаем нечистоплотность, иногда резко выраженную. Они пачка­ют себе тело грязью, копаются в грязи, поедают всевозмож­ные отвратительные отбросы. Следует упомянуть здесь также обгрызание ногтей. В противоположность этому мы встречаем иногда необыкновенную чистоплотность, про­являющуюся большей частью в преувеличенном мытье рук и в поразительной боязни прикоснуться к предметам.

10. По нашим наблюдениям, у детей с исключительным характером имеются две формы ненормального, неудер­жимого чтения, которое целиком поглощает ребенка, ко­гда он живет только им, совершенно игнорируя окру­жающую жизнь: периодическая, запойная и постоянная форма. Эту последнюю на основании собственных пере­живаний очень красочно описал в своей «Исповеди» зна­менитый писатель и педагог Жан-Жак Руссо: «...Я читал все с одинаковой жадностью. Читал за рабочим столом, читал на ходу, когда меня посылали с поручением, читал в уборной, в самозабвении проводя там целые часы: голова моя шла кругом от чтения, я только и делал, что читал. Хозяин подкарауливал меня, настигал, бил, отнимал кни­ги. Сколько их было разорвано, сожжено, выброшено за окно!..

Чтение отбило у меня охоту ко всякой деятельности... От брани, побоев, чтения украдкой и без разбора я сделался молчаливым и угрюмым; рассудок мой начал му­титься, и я стал жить, как настоящий бирюк».

Однажды на приеме в Медико-педагогической кон­сультации II Московского государственного университета мальчик 8 лет, сын наборщика, подробно рассказал, что он прочитал Майн Рида, очень много приключенческих брошюр, 4 раза перечитывал «Трех мушкетеров», Пушки­на, Гоголя, «Войну и мир», «Анну Каренину», «Лечебник по всем болезням», проглотил немало книг по книгопеча­танию и т.п. Он часами оставался в отсутствие родителей дома и все это время проводил за чтением: он читал все, что попадалось под руку. Далее сообщил, как он читал: подолгу, по нескольку часов кряду не отрывался от книги, читал во время еды, в туалете, брал книгу с собой в по­стель, чтобы по утрам, рано проснувшись, насладиться ею. Если родители возвращались поздно, то он, конечно, весьма сокращал свой сон еще и несвоевременным засы­панием. В школе на него жалуются, что он вовсе не играет, не резвится, не имеет товарищей. Вследствие всего этого мальчуган очень побледнел, осунулся, замкнулся, стал апатичным и, таким образом, потерял природу ребенка.

Страстное чтение и тем более раннее, как у этого паци­ента, вредно действует на весь организм ребенка и, в част­ности, на его нервную систему, потому что он лишается пребывания на свежем воздухе, здорового расходования мышечной энергии, всего необходимого для правильного развития, общения с товарищами. В результате - чрезмер­ное напряжение и переутомление мозга.

Чтение не только необычайно расширяет у ребенка кругозор перевоплощения, но развивает способность объ­ективировать в сознании образы людей и обстановку в столь яркие и живые формы, что они приближаются к гал­люцинациям. Любители чтения книг подобны потребите­лям гашиша. Тонкий яд, проникающий в их мозг, делает их нечувствительными к миру действительности и отдает их во власть чарующих или ужасных фантомов.

IV. Недостатки характера, обусловленные преимущест­венно активно-волевыми моментами.

1. Болезненно выраженная активность.

2. Интенсивная болтливость.

3. Постоянная жажда наслаждений.

4. Отсутствие определенной цели.

5. Безудержность.

6. Рассеянность.

7. Бесцельная ложь.

8. Бессмысленное воровство.

9. Мучительство животных.

10. Злорадство и издевательство над окружающими людьми.

11. Негативизм.

12. Деспотизм.

13. Чрезмерная нерадивость.

14. Замкнутость.

15. Бродяжничество.

1. Каждому ребенку присуща подвижность как телесная, так и психическая, т.е. мыслей, желаний, стремлений. Это его психофизическое свойство мы признаем нормальным, желательным, крайне симпатичным. Странное впечатле­ние производит ребенок вялый, малоподвижный, апа­тичный. С другой стороны, чрезмерная жажда движения и деятельности (болезненно выраженная активность), дове­денная до неестественных пределов, также привлекает наше внимание. Мы тогда отмечаем, что ребенок постоянно на­ходится в движении, не может сидеть спокойно ни одной минуты, ерзает на месте, болтает руками и ногами, смотрит по сторонам, смеется, забавляется, вечно о чем-то болтает, на замечания не обращает внимания. Самое мимолетное явление не ускользает от его уха и глаза: он все слышит, все видит, но весьма поверхностно. Ни одна игра не может его привлечь. Ни одну басню, ни один рассказ он не дослушает до конца, ему необходимо разнообразие и новое раздраже­ние, и чем больше шума, тем лучше. В школе такая болез­ненная подвижность создает большие затруднения: ребенок невнимателен, много шалит, много болтает, много кри­чит, дразнит товарищей, без конца смеется над каждым пустяком. Никто в школе не ставит таких удивительных вопросов, как он; никто не отвечает так метко, остроумно. Временами он говорит весьма разумно, но это лишь пуска­ние пыли в глаза. Все же он безмерно рассеянный. Не может или с величайшим трудом доводит начатое дело до конца. У такого ребенка нет тормоза, нет должного самоконтроля. Все это вызывается ненормальной мышечной подвижно­стью, болезненной умственной, а также общепсихической активностью. Эта психомоторная повышенная активность находит затем свое крайнее выражение в психической бо­лезни, называемой маниакально-депрессивным психозом.

2. Болезненная активность порождает чрезмерную болт­ливость детей. Болтливость нередко настолько интенсив­но выражена, что ребенок в процессе обильной речи забы­вает решительно обо всем другом, получая от нее своеоб­разное удовольствие. Особенно часто приходится наблю­дать такую болтливость у истеричных детей. Кроме того, многоречивость, как это на первых порах ни странно, свойственна заикам. Обычно наличие ее усиливает заика­ние и значительно осложняет нервно-психическое состоя­ние заик.

3. Одним из проявлений патологической слабости воли является сильная жажда наслаждения, примерами чего могут служить вредные в социальном отношении страсть к азартной игре и страсть к коллекционированию. Болез­ненное влечение к игре является антисоциальным психо­патическим свойством и наблюдается главным образом у мужчин. Физиологически оно служит сильным источни­ком возбуждения нервной системы, которое у людей со слабой волей встречает особо благоприятную почву. Раз человек испытал эту страсть, для него невообразимо труд­но ее преодолеть.

Совершенно нормальное, порой очень ценное для об­щества влечение к коллекционированию у неуравнове­шенных и слабохарактерных невропсихопатов легко мо­жет перейти в страсть, доходящую до преступления (неза­конного присвоения предметов своей страсти, кражи денег и т.п.).

4. Особым оттенком неровности характера является отсутствие определенной цели. Однако даже при ее нали­чии она преследуется весьма и весьма недолго. Сегодня его увлекает одна, другая и третья работа, мысль, завтра четвертая, пятая. Поэтому-то он, делаясь взрослым, и ме­няет так часто свою профессию, жену и друзей.

5. Если исключительным по характеру ребенком или подростком овладевает какая-либо мысль, то он теряет всякую меру (безудержность). Эта мысль во что бы то ни стало должна быть выполнена. Всякое указание на невоз­можность такого выполнения только увеличивает его безудержность. Чрезмерна его ненависть, безудержна его готовность к бою. Когда встречаешься с психопатической безудержностью, то можно подумать, что имеешь дело со сверхчеловеческой мощью. В повседневной жизни, осо­бенно в легких случаях, принято говорить, что такие люди эксцентричны.

6. Особый цикл дефектов характера составляет рассеян­ность, невнимательность, неспособность сосредоточиться, углубиться, неумение прислушиваться, присматриваться. Если заставить несколько нервно-психопатических детей петь хором, то часто можно наблюдать их безучастность к этому; можно подумать, что рот их открывается автома­тически. То же самое проявляется во всевозможных играх, спорте, естественных движениях и т.п. Они охотно танцу­ют, но отдаваться танцам душой и телом подобно здоро­вым мальчикам и девочкам дети с трудным характером не могут. Пустой, ничего не выражающий взгляд их устрем­ляется вдаль, мимо людей и предметов.

7. Весьма распространенным недостатком характера является бесцельная ложь; воспитателей и товарищей по­ражает ее необычайное упорство и частота. Хотя все дети лгут, у невропсихопатов мы имеем дело с необычайным постоянством лжи. Всякий ребенок и взрослый лгут, когда надеются достичь чего-нибудь своей ложью. У психопатов же довольно часто нельзя обнаружить никакой цели. Да и сам такой субъект не знает причины своей неправдивости и не связывает ее с каким-либо умыслом. Он просто не может воздержаться от лжи. Мы имеем, стало быть, дело, кроме частой повторяемости, с явной бесцельностью и непреднамеренностью лжи.

8. Одним из антисоциальных дефектов является бес­цельное воровство, зачаточная форма того дефекта, кото­рый известен под именем клептомании. Здесь, так же как и в предыдущем случае, часто поражает бесцельность по­ступка. Бесцельность явствует из двух следующих приме­ров. Одна девочка прятала в детском саду зубные щетки. Спустя некоторое время эти щетки были найдены. К об­наружению своей кражи девочка отнеслась совершенно безучастно. Другой случай: мальчик 10 лет отвинчивал все винты и гайки. Им была собрана большая коллекция, очень тщательно спрятанная; только случайность позво­лила обнаружить этот своеобразный склад гаек и винтов. Можно было бы предполагать здесь любовь к краже, лю­бовь к опасности, тайную радость доставить неприятность обокраденному. Но в обоих случаях такие побуждения недостаточно ясно выявлены. Скорее - можно констати­ровать абсолютную бесцельность кражи. Иногда дети

зарывают украденные ими, а также свои собственные по­лезные и бесполезные вещи, проявляя первобытные ин­стинкты из далекого прошлого человеческого рода.

9. Очень знаменательным дефектом характера является мучительство животных. Если, несмотря на все увеще­вания и запрещения, маленький ребенок упорно про­должает с явным удовольствием и наслаждением прока­лывать иголкой мух, а большой ребенок - мучить птиц, кошек и собак, - эти поступки служат явным доказа­тельством ненормальности их эмоций (чувств).

10. Болезненное стремление к мучительству далее рас­пространяется на окружающих лиц: сначала на сверстни­ков, затем на бабушку, как более беззащитную, потом на мать, на отца и, наконец, на посторонних взрослых (злорадство и издевательство над окружающими людьми). Эти злонравные дети имеют обыкновение изводить сло­вами или действиями, причем проделывают они это дли­тельно, систематически и весьма виртуозно и потому очень чувствительно для окружающих.

Венский педагог и психолог Эрвин Лязар (Erwin Lazar) сделал любопытные наблюдения над злорадными детьми и юношами. Оказывается, они имеют между собой сходст­во в физическом отношении. Большей частью это невысо­кие, крепкие субъекты с сильно развитым костяком, круп­ными лицевыми и черепными костями, с прекрасными, редко испорченными зубами и сильно развитой мускула­турой. Для большинства из них характерна недоразви­тость полового аппарата и инфантилизм (детскость) вы­ражения лица даже в более старшем возрасте. У женских представителей этой группы обычно преобладают коша­чье выражение и кошачьи движения. Малая восприимчи­вость к болезням ставит их в сравнительно выгодное по­ложение. Соответственно своему ясно выраженному те­лесному развитию такие субъекты являются агрессивными типами, способными ко всякого рода нападениям и защи­те. Развитие характера таких индивидуумов с раннего дет­ства и до зрелого возраста идет в одном направлении. Уже грудными младенцами они проявляют злобность и непо­слушание, а в раннем детстве они становятся бичом для всех окружающих. Немногие могут успокоить их и выно­сить их дикие проявления.

11. Упрямство в форме так называемой оппозиции есть также недостаток характера, который мы видим у всех детей. Но в сильной степени он уже относится к дефектам характера, которые свойственны невропсихопатичным детям, и в этом случае он называется негативизмом, мо­гущим очень часто проявляться в действиях, желаниях и мыслях таких детей.

12. Чтобы иметь представление о детском деспотизме, приведем пример из практики. В Медико-педагогическую консультацию при II МГУ школьным работником был приведен славный, разумный, чуткий Ваня 8,5 лет, сын ткачихи фабрики Ливере, который отличался непомерно развитыми волевыми импульсами, отчего мальчик являлся тяжелым деспотом. «Я хочу», - постоянно кричит он и защищает свою волю кулаком. Взрослые не знают, что предпринять, как успокоить, усмирить ребенка. Малень­кий эгоист, маленький деспот мучает взрослых и сам не­мало мучается. Его сильная, но неправильно воспитанная, упрямая воля мешает жить, делает его бичом для семьи и служит источником страданий для него самого. Педагог отмечает в нем сильную неусидчивость и невниматель­ность, что он не любит мелких работ; а рисование, на­клеивание, вырезание занимают у него не более 5 минут. Чтением и письмом совсем не интересуется и быстро утомляется; не может пересказывать даже много раз слы­шанные им небольшие рассказы, но он в состоянии верно и точно описать виденные им машины, трамваи, автомо­биль, аэроплан и др. и внимательно рассматривать рисун­ки, сюда относящиеся. Подолгу смотрит на движение мо­тора в мастерской, знает роль клапанов и передачи, он стоит часами в ожидании трамваев, чтобы помочь пере­вести стрелку. Рабочие мастерских и кондукторы - его лучшие друзья, с ними он чрезвычайно кроток. Его люби­мые игры: в телефоны, которые сам делает из коробок и проволоки; в радио, некоторые части которого он по-детски, но самостоятельно изготовляет. К своим радио и телефонам у него весьма фиксированный интерес, момен­тами переходящий в страсть, в силу которой он забывает всех и все. Ко всем окружающим он проявляет симпатии только по мере подчинения их его воле. Он - неуступчи­вый эгоист по отношению к ним и к матери, которую, не­сомненно, любит.

Анализируя этот интересный случай, приходится отме­тить следующее: задержку некоторых эмоциональных ре-

акций на ступени двухлетнего ребенка, эгоизм и деспотизм и значительную техническую одаренность. Ни мать, ни школьный педагог в силу отсутствия знаний не поняли и не оценили должным образом сложное поведение Вани. . 13. Чрезмерная нерадивость и расточительность ребен­ка, например в отношении принадлежащих ему вещей, может также являться дефектом характера.

14. Замкнутость характеризуется отсутствием импульса общительности, свойственного всем средним людям. Замк­нутые в себе дети неохотно общаются с другими, предпочи­тая играть сами с собой или оставаться вдалеке от товари­щей, погруженные в свои мечты и фантазии. Замкнутость создает робость, застенчивость, молчаливость и сдержан­ность. Очень часто такие черты характера развиваются у маленьких детей вследствие их прирожденной застенчиво­сти и робости, когда они становятся впервые членами школьной группы. По нашим наблюдениям, если не побо­роть эти уклоны характера вначале, то они будут мешать ребенку приспособиться к детскому коллективу и вообще к окружающей среде. Доведенная до крайности замкну­тости может стать психопатической наклонностью. Пси­хическая болезнь, известная под названием шизофрении (раннее слабоумие), обычно встречается среди субъектов, проявлявших в детстве черты замкнутости.

15. Одним из наиболее серьезных по своим последствиям признаков исключительности характера является страсть к бродяжничеству. Тут мы встречаемся с болезненно повы­шенным инстинктом, который некогда был очень полезен и важен для человечества. Стремление к перемене места свой­ственно природе человека и принадлежит к числу инстинк­тов, содействовавших его самосохранению. Благодаря из­менившимся условиям цивилизованной жизни он стая не­нужным, но проявляется иногда даже у нормального чело­века и представляет обычный симптом психической кон­ституции. С полным основанием мы рассматриваем страсть к кочевничеству как атавизм; субъекты, проявляющие ата­вистические наклонности и возвращающиеся к жизни пред­ков, которая потеряла теперь свои смысл, не могут считать­ся полноценными людьми. Страсть к бродяжничеству в ее современной форме не может способствовать улучшению жизни человечества и лишь приносит вред субъекту, стра­дающему ею.

Недавно мне пришлось демонстрировать на лекции 13-летнего юношу Додика из рабочей семьи, который ушел из

дому и отсутствовал три года. Эти годы он провел, как по­том выяснилось, в цыганском таборе, наслаждаясь их бро­дячей жизнью. Из дальнейших расспросов родителей выяс­нилось, что Додик начал проявлять свою страсть с пяти лет; сначала это были сравнительно невинные отлучки из дому на 1-2 часа, причем они варьировались с прятаньем в погребе, сарае, на чердаке. Далее длительность этих отлучек, а также их частота стали значительно расти, и к семи годам он начал проявлять типичное бродяжничество, продолжавшееся каждый раз по нескольку дней. Домой он возвращался не по собственной инициативе, обыкновенно его доставляли или милиция, или случайные люди, которые выпытывали у него адрес родителей. В последний свой по­бег в возрасте 10 лет он попал к цыганам, о жизни среди которых рассказывал настолько фантастические вещи, что верить им нельзя. По выяснении всех данных его развития при тщательном обследовании и длительном наблюде­нии мы констатировали в этом случае истеро-эпилепти-ческий характер с болезненным влечением к бродяжничест­ву. В течение текущего года он, окруженный лечебно-педа­гогическим режимом и перевоспитываемый преимущест­венно методом активирования, пока не убегал.

Страсть к бродяжничеству развивается иногда в раннем детстве. Часто она начинается с того, что ребенок неодно­кратно после конца уроков не возвращается домой и до ночи где-нибудь бродит. Девочка, поступившая в специ­альное учреждение, в течение четырех месяцев может ка­заться вполне довольной и счастливой в окружающей ее обстановке, никто ничего не подозревает, и вдруг в одно прекрасное утро совершенно неожиданно для всего персо­нала и детского коллектива она исчезает.

В больших городах дети скрываются в кварталах, где их часто нельзя найти неделями, так как они прекрасно умеют прятаться, присоединяясь к шайкам других детей. Они жи­вут милостыней, мелкими услугами и воровством; иногда совершают более далекие экскурсии по железной дороге, пароходом или проходя значительные расстояния пешком. Следует различать психопатическое бродяжничество от влечения кочевничать, которое руководит странствования­ми эпилептиков и истериков помимо их сознания. Страсть к бродяжничеству опасна потому, что не позволяет невро-психопату нигде остановиться, ни на службе, ни в семье. Он

переходит с места на место. Правда, иногда с полгода он остается на одном месте, потом эта страсть опять пробуж­дается, и он снова пускается в путь, причем куда - он сам не знает. Он должен бродяжничать, так как не может иначе. Нет места на земле, которое могло бы его удержать; нет той •любви, которая могла бы его привязать; никакое наказание не помешает прорваться его страсти. Неизбежно приводит эта страсть к переходу с места на место, к уличному бро­дяжничеству со всеми сопутствующими ему явлениями -нищенством, кражами, ночлегом на улице и т.п. Существу­ют, однако,' такие подростки, у которых бродяжничество случайно вошло в привычку при отсутствии болезненного предрасположения. К ним относятся дети, рано познако­мившиеся с уличной жизнью.