Основы налогового права в зарубежных странах 2 страница
Общие законы о налогах действуют наряду с законами, регулирующими отдельные виды налогов. Например, Положение о налогах и платежах 1977 г. ФРГ (Abgabenordnung) или Общий налоговый закон № 230/63 1963 г. Испании (Ley General Tributaria).
Положение о налогах и платежах ФРГ представляет собой обширный законодательный акт, содержащий нормы материального и процессуального права. Наряду с этим законом в ФРГ действуют законы, регулирующие отдельные виды налогов: Закон о подоходном налоге 1997 г. (Einkommensteuergesetz); Закон о налогах на корпорацию 1996 г. (Korperschaftsteuer); Закон о промысловом налоге 1991 г. (Gewerbesteuergesetz); Закон о налоге с оборота 1993 г. (Umsatzsteuergesetz); Закон о поземельном налоге 1973 г. (Grundsteuergesetz) и еще более десяти федеральных законов, регулирующих отдельные виды налогов.
Общий налоговый закон Испании, закрепляющий общие принципы налоговой системы и определяющий элементы налога и налоговые правоотношения, также действует наряду с законами, регулирующими подоходное налогообложение граждан, налог на добавленную стоимость и т.д. Аналогичный подход к регулированию налогов встречается и в Великобритании. Наряду с актом общего характера — законом об управлении налогами 1970г. (Taxes Management Act) действуют законы, учреждающие отдельные виды налогов и регулирующие порядок их функционирования. Основными законами, составляющими правовую основу налоговой системы, являются Закон о подоходном и корпорационном налогах 1988 г. (Income and Corporation Taxes Act); Закон о налоге на прирост капитала 1992 г. (Taxation of Chargeable Gains Act); Закон об основных налоговых скидках 1990г. (Capital Allowances Act); Закон о налоге на наследство 1984г. (Inheritance Tax Act); Закон о гербовом сборе 1981 г. (Stamp Act); Закон об управлении гербовым сбором 1891 г. (Stamp Management Act); Закон о налоге на нефть 1983 г. (Oil Taxation Act); Закон о предварительном сборе налогов 1968 г. (Provisional Collection of Taxes Act); Закон о прогрессивном поземельном налоге 1976 г. (Development Land Tax Act); Закон о толковании 1978 г. (Interpretation Act). Такой подход к регулированию налоговой системы и налоговых отношений характерен для большинства государств, не объединяющих налоговое законодательство в общий налоговый кодекс или кодексы по отдельным группам налогов.
К специальным налоговым законам следует также отнести законы, регулирующие отдельные виды налоговых отношений, например Закон 30/1983 «О порядке уступки государственных налогов автономным областям» (Испания). Данный закон предусматривает цессию ряда государственных налогов автономным образованиям, перераспределение финансовой компетенции центральных и региональных органов власти, включая возможность делегирования налоговых полномочий, порядок взимания уступаемых налогов, а также вопросы налогового контроля и пресечения налоговых правонарушений.
Приведенный пример безусловно отражает лишь специфику налоговой системы Испании, но он очень важен для понимания того, как можно решать проблемы налогового федерализма, не нарушая целостности налоговой системы страны. Государство в силу присущего ему налогового суверенитета может принимать любые специальные налоговые законы, регулирующие отдельные виды налоговых отношений.
Наряду со специальными налоговыми законами источниками налогового права являются законы, содержащие нормы налогового права наряду с нормами других отраслей права. К этой группе парламентских актов относятся законы, которые преимущественно являются источниками других отраслей права, или же финансовые законы, содержащие налоговые правовые нормы. Например Закон о финансовой взаимопомощи Федерации и земель ФРГ 1969 г., предусматривающий наряду с общими правилами перераспределения финансовых средств между Федерацией и ее субъектами специальные налоговые положения, закрепляющие виды налоговых доходов бюджетов Земель и Общин (§ 7, 8).
Нормы налогового права, содержащиеся в неналоговых законах, как правило, закрепляют либо виды налоговых доходов, либо налоговые льготы. Как источник налогового права эта группа законов существует лишь в государствах некодифицированного налогового законодательства. Там же, где приняты налоговые кодексы, содержащиеся в неналоговых законах нормы налогового права обычно инкорпорируются в универсальный налоговый закон.
Международный договор
Место международного договора в системе источников налогового права определяется значением внешней торговли для развития национальной экономики и участием государства в международном разделении труда. Среди многих видов международных договоров наибольший интерес, с точки зрения влияния на применение налогового законодательства, представляют: а) договоры об избежании двойного налогообложения, заключаемые практически всеми государствами; б) учредительные договоры ЕС, в значительной степени определяющие развитие налогового права государств-членов.
А. Предметом двусторонних договоров прежде всего является проблема двойного налогообложения, которую договаривающиеся государства и решают, закрепляя в соглашениях соответствующие понятия, принципы и механизм взаимного учета налоговых платежей. Наличие проблемы двойного налогообложения обусловлено особенностями налогового законодательства государства, в силу чего один и тот же налогоплательщик может дважды уплачивать налог, поскольку и по праву страны, гражданином которой он является, и по праву государства, на территории которого он получил доход, он рассматривается как налогоплательщик и подлежит налогообложению в соответствии с национальным налоговом законодательством. Двусторонние договоры об избежании двойного налогообложения позволяют решать такого рода проблемы.
В тех странах, где признается приоритет норм международного права в отношении норм национального законодательства, коллизии международно-правовых и внутригосударственных норм права встречаются редко и разрешаются без особых усилий. В государствах, конституции которых предусматривают равную юридическую силу норм международных договоров и национального законодательства, коллизии встречаются чаще, и в этом случае действует принцип применения нормы, принятой по времени последней.
С целью разрешения коллизий норм международного и национального права и наиболее эффективного решения проблемы были разработаны типовые договоры об избежании двойного налогообложения: Типовой договор США (U.S. Model Treaty), Типовой договор ОЭСР (OECD Model Treaty); Типовой договор ООН (UN Model Treaty).
Типовой договор США разработан на основе американских традиций налогового права с учетом опыта международного сотрудничества в этом области. Данный договор содержит ряд типовых положений: а) сфера применения договора; б) общие положения; в) классификация видов доходов, подлежащих налогообложению в одном или другом из договаривающихся государств, г) устранение двойного налогообложения; д) ограничения льгот; е) недискриминация; ж) взаимосогласительная процедура; з) обмен информацией.
Типовой договор ОЭСР разработан в рамках европейской организации по экономическому сотрудничеству и развитию (Organization for Economic Cooperation and Development). Поэтому большинство европейских государств при заключении двусторонних договоров об избежании двойного налогообложения ориентируются, как правило, на типовой договор ОЭСР, хотя выбор модели зависит в конечном итоге от договоренности сторон. На практике же каждое двусторонне соглашение имеет свои отличительные черты, определяемые особенностями налоговых систем и отношений договаривающихся государств.
Типовой договор ООН, разработанный в рамках ООН, предназначен для соглашений об избежании двойного налогообложения между индустриально развитыми и развивающимися странами.
Типовые договоры имеют много общего, но между ними существует ряд серьезных различий. Например, по типовому договору США местом постоянного пребывания считается место регистрации корпорации, а по типовому договору ОЭСР — место фактического управления корпорацией. По типовому договору США для избежания двойного налогообложения применяется кредитный метод (credit method), по типовому договору ОЭСР — и метод освобождения от уплаты налога (exemption method), и кредитный метод. Типовой договор ОЭСР распространяет свое действие в отношении подоходного налога на территории всего государства, без учета местной налоговой юрисдикции, а по типовому договору США действие договора не распространяется на законы штатов о подоходном налоге и т.д.
Б. Учредительные договоры ЕС влияют на развитие и применение налогового законодательства государств — членов Сообществ в силу следующих факторов: а) вступая в ЕС государства ограничили свой суверенитет, в том числе и налоговый, передав часть соответствующих полномочий институтам ЕС; б) налоговые положения учредительных договоров имеют прямое действие на территории государств-членов, а практика их применения Судом ЕС и конкретизация в актах институтов ЕС определяют наиболее важные направления развития национального налогового законодательства.
Судебная практика в системе источников налогового права
Место судебной практики в системе источников права конкретного государства определяется историческими условиями формирования национального права и сложившимися правовыми традициями.
В государствах англо-саксонской правовой традиции судебная практика всегда определяла развитие национальной правовой системы. В этих государствах прецедент является той исторически сложившейся формой права, которая во всех его отраслях и подотраслях, в том числе и в налоговом праве, устанавливала ориентиры развития законодательства. Во многом это было связано с тем, ч'то общие принципы национального права были сформулированы в судебных решениях.
В системе источников налогового права прецедент занимает место, предопределенное конституционным принципом, устанавливающим, что налоги учреждаются, изменяются или упраздняются путем принятия парламентского закона. Закон является той правовой формой, на которую возлагается основное бремя нормативного регулирования налоговых отношений. При этом значение прецедента в системе источников налогового права ничуть не уменьшается, поскольку прецеденты не только восполняют пробелы в налоговом законодательстве, но и направляют его развитие в процессе толкования судами положений конституции. Рассмотрение судебной практики США и Великобритании дает тому многочисленные примеры. Место прецедента среди источников налогового права США определяется традиционным его влиянием на правовое сознание участников налоговых правоотношений и на развитие налогового права в целом. Наличие обширного и подробного федерального налогового кодекса, нормы которого регулируют практически все аспекты отношений, возникающих в процессе налогообложения, не меняют оценки значения прецедента как важнейшего источника налогового права. В сознании американских юристов правовая норма, содержащаяся в законе, лишь тогда обретает завершенность, когда она применена судом. Деятельность Верховного Суда в этом смысле является определяющей.
Наиболее важные решения Верховного Суда США связаны с толкованием статей Конституции, определяющих налоговые полномочия органов власти или закрепляющих общие правовые принципы, применяемые в налоговых спорах.
Так, например, в деле Pollock v. Farmers' Loan and Trust Co. [158 U.S. 601; 634 (1895)] Верховный Суд признал не соответствующим Конституции закон о подоходном налоге, принятый Конгрессом i в 1894 г. Данный закон, по мнению Суда, нарушил права штатов в 'соответствии с ч. 2 ст. 1 Основного закона. Решение это примеча-'тельно тем, что оно на многие годы, почти на сто лет, установило ограничение налоговых полномочий Конгресса, в частности в отношении введения налогов на сделки, в которых затрагиваются финансовые интересы штатов или местных органов власти.
И лишь в 1988 г. решением по делу South Carolina v. Baker [485 U.S. 505 (1988)] Верховный Суд отменил прецедент, созданный по делу Pollock, подтвердив конституционность полномочий федеральной власти облагать налогом доход по сделкам с участием штатов и местных органов власти, в частности доход по облигациям, выпущенным государственными органами штатов и местными органами власти.
Очень большое значение для развития налогового законодательства имеют решения Верховного Суда, в которых споры решаются на основе толкования общих принципов права США. В этих спорах истцы апеллируют к суду не столько no-поводу нарушения налогового закона, сколько в связи с нарушением их конституционных прав.
Целый ряд судебных решений связан с исками о предоставлении льгот по налогообложению в связи со статусом благотворительной или образовательной организации.
В налоговых правоотношениях к принципу равной защиты Суд обращается, как правило, в связи с дискриминацией граждан одного штата в другом штате при уплате налогов и, в частности, при установлении налоговых льгот.
В практике есть ряд дел, в которых Верховный Суд обращался к принципу равной защиты в связи с «расовой дискриминацией». Так, в деле Allen v. Wright, 468 U.S. 737 (1984) Верховный Суд отклонил требование истца признать не соответствующим Конституции определение «расоводискриминирующий» (racially discriminatory), данное Службой внутренних доходов, постановив, что лица, не пытавшиеся поступить в «расоводискриминирующие» школы, не могут ставить под сомнение статус таких школ, которые содержатся на благотворительные средства.
Ряд решений Верховного Суда США определил основные условия применения принципа должной (надлежащей) правовой процедуры2. Например, в деле Magnano Co. У. Hamilton, 2,92 U.S. 40 (1934) Верховный Суд установил, что лишь в самых редких случаях принцип должной (надлежащей) правовой процедуры может применяться для ограничения права публичной власти устанавливать и регулировать налоги, так как право устанавливать налоги — неотъемлемая часть суверенитета публичной власти. Этот принцип применим в отношении налогового закона лишь в том случае, когда государство осуществляет противоправные действия. Например, ссылаясь на налоговый суверенитет, конфискует собственность или заставляет уплачивать налог с собственности, которая не принадлежит налогоплательщику.
В практике Верховного Суда встречается необычное с точки зрения сложившейся мировой практики толкование принципа запрета обратной силы налогового закона. Так, в деле United States v. Darusmont1 Верховный Суд поддержал решение об обложении минимальным альтернативным подоходным налогом доходов от продажи акций, произведенной за несколько месяцев до принятия закона о введении этого вида налога. Суд исходил из того, что поскольку окончательная сумма подоходного налога налогоплательщика может быть определена лишь в конце финансового года, то в течение этого времени Конгресс вправе вносить изменения в налоговое законодательство, которые и применяются в отношении сделок, совершенных в этот отрезок времени.
Судебная практика Великобритании дает многие подтверждения тому, как решение суда способствует становлению и разъяснению принципов налогового права. Примером такого судебного решения является «дело Дарнела»', в процессе которого лица были осуждены к тюремному заключению за отказ платить деньги по обязательному займу. Данное судебное решение стало одним из серьезных поводов к принятию Петиции о праве 1628 г., в которой «духовные' и светские лорды и общины» просят монарха о том, «чтобы впредь никто не был принуждаем платить или давать что-либо в виде дара, ссуды, приношения налога или какого-либо иного подобного сбора, без общего согласия, данного актом парламента; и чтобы никто не был задерживаем или иным образом стесняем и беспокоим по поводу этих сборов или отказа платить их...»2. Петиция, получившая санкцию монарха и имевшая юридическое значение парламентского статута, позже была значительно изменена Биллем о правах 1689 г. Но и в этом акте конституционного значения прежний принцип — нет права взимать налоги без разрешения Парламента — нашел свое подтверждение: «...Взимание сборов в пользу и в распоряжение Короны в силу, якобы, прерогативы, без согласия парламента или за более долгое время или иным порядком, чем установлено парламентом, незаконно»3.
В связи с применением принципа законодательного установления налогов судебная практика в истории Великобритании складывалась по-разному. Сам принцип не ставился под сомнение, но вопрос о налоговой природе того или иного обязательного платежа составлял предмет судебного рассмотрения и своим следствием имел появление нового прецедента. Так, в деле «О налогах»'1' истец, ссылаясь на то, что лишь парламентский закон может устанавливать или отменять налоги, обратился в суд с тем, чтобы он признал неправомерными (незаконными) предусмотренные королевскими патентами требования уплаты пошлин на импортируемый им товар. Суд (Court of Exchequer / Суд по делам казначейства), рассмотрев обстоятельства дела, решил спор в пользу монарха. Суд привел следующую аргументацию своего решения: поскольку внешняя политика, частью которой является внешняя торговля, составляет королевскую прерогативу, то монарх вправе устанавливать обязательные платежи в отношении импортных и экспортных товаров, так как такие решения являются необходимым средством регулирования внешнеторговых отношений. В Великобритании до XVII в. импортные пошлины рассматривались в большей мере как лицензионные пошлины, чем как налоговые платежи. Поэтому решение суда не означает нарушение принципа — нет права взимать налоги без разрешения парламента, — установленного еще Великой Хартией Вольностей в 1215г.
Принцип законодательного установления налогов распространял свое действие преимущественно на прямые налоги, поскольку косвенное налогообложение, особенно в отношении отдельных платежей, воспринималось (в том числе и судами) как неналоговое по своей природе и не подпадающее под действие данного принципа. Однако история английского права знает судебные решения, которые содержали аргументацию, позволявшую таким образом толковать обстоятельства дела, что принцип законодательного установления налогов не применялся даже в связи с учреждением прямых налогов. В деле Хэмпдэн1 истец, ссылаясь на вышеупомянутый принцип, отказался платить так называемые «корабельные деньги» (ship-money) в качестве налога, установленного решением монарха для сбора средств на оснащение военных кораблей. Суд, признав решение монарха законным, аргументировал свою позицию тем, что королевская прерогатива защищать страну в случае военной угрозы юридически более значима, нежели общий правовой принцип законодательного установления налогов. Однако это судебное решение не имело долгой жизни. В 1641 г. Парламент признал данный прецедент юридически недействительным.
Примером иного (современного) понимания действия принципа законодательного установления налога как формы обязательного платежа в пользу государства стало дело Конгрив3. Узнав о намерении повысить плату за лицензию на право осуществления телевизионной деятельности, некоторые владельцы таких лицензий до истечения срока их действия приобрели новые лицензии по прежним тарифам. Министр внутренних дел, наделенный на основе делегированного законодательства полномочиями отзывать соответствующие лицензии, распорядился об отзыве таких лицензий до оплаты их стоимости по новым тарифам. Суд, рассмотрев материалы дела, квалифицировал действия министра как попытку осуществить дополнительный сбор денег без соответствующего разрешения парламента и признал их незаконными, поскольку министр использовал свои дискреционные полномочия неправомерно.
Развитие делегированного законодательства всегда сопровождалось обширной судебной практикой. Делегирование Парламентом определенных полномочий Правительству представляет собой необходимую, но очень сложную с точки зрения реализации форму взаимодействия законодательной и исполнительной власти. Правительству не всегда удается принимать решения в рамках предоставленных ему полномочий. Возникающие споры, в том числе и налоговые, рассмотренные в суде, корректируют практику делегированного законодательства, совершенствуя тем самым механизм разделения властей. Например, в деле Уилтс} суд установил, что Правительство, исходя из делегированных ему полномочий, предприняло действия, направленные на обложение налогом сделки купли-продажи молока, осуществленной компанией W.U.D. Поскольку ни закон, ни один из актов делегированного законодательства, на основании которого действовали представители Правительства, ни прямо, ни косвенно не давали им права устанавливать дополнительные сборы, суд признал действия Правительства ultra vires (за пределами полномочий) и нарушающими прерогативу Парламента устанавливать налоги. Однако не любое решение Парламента, обладающего прерогативой устанавливать налоги, правомерно. Такое решение должно быть принято лишь в форме закона. Так, в деле Боулз1 суд постановил, что налогообложение может устанавливаться только парламентским законом или в соответствии с ним, и любое требование уплаты налогов на основе иного правового акта, в том числе и резолюции Палаты общин, юридической силы не имеет.
Суд не только защищает закон от неправильного его понимания, но и дает такое толкование его статьям, которое корректирует их содержание и в конечном итоге направляет развитие законодательства. Например, ст. 478 Закона о подоходном и корпорацион-ном налоге 1970г.3 установила, что с целью пресечения практики уклонения резидентов от уплаты налога с полученного дохода путем передачи приносящих доход активов лицам, являющимся резидентами за рубежом, полагать, что доход нерезидента считается (is deemed) доходом резидента, если последний имеет право им распоряжаться (has the power to enjoy the revenue). В своих решениях суды по сути дела изменили содержание этой статьи, установив, что она не применяется в отношении физических лиц—резидентов, которые являются бенефициарами собственности, находящейся в доверительном управлении за рубежом4. В деле Вестей^ Палата лордов постановила, что положения ст. 478 Закона о подоходном и корпорационном налоге не могут применяться в отношении бенефициара, который сам не переводил активы за границу. Позже это решение Палаты лордов нашло свое отражение в законодательстве, поскольку Парламент не может не считаться с позицией судов. В соответствии с Законом о финансах 1981 г. резидент, который является бенефициаром траста (собственности, находящейся в доверительном управлении), но который сам не переводил эти активы за границу (сам не осуществлял трансферт), не облагается налогом в части дохода, полученного из-за границы (ст. 45).
В государствах континентальной (романо-германской) правовой традиции место судебной практики в системе источников национального права определяется ведущей ролью закона. Принцип, на котором основано поведение юристов государств континентальной правовой системы, гласит: поп exemplis, sed legibus, judicatum est (не конкретные примеры, а законы имеют юридическую силу). Прецедент как источник права не сформировался в государствах романо-германской правовой семьи, где исторически основным источником права стал закон, т.е. правовая форма, избранная во всех правовых государствах как единственная для учреждения национальных налогов. При этом закон некоторых государств закрепляет возможность правотворческой деятельности судей. Например, ч. 2 и 3 ст. 1 Гражданского кодекса Швейцарии предусматривают, что в отсутствии закона судья принимает решение на основе положений обычного права, а в случае невозможности последнего — в соответствии со своим пониманием того, какие правовые нормы следовало бы принять, будь он на месте законодателя. При этом судья должен руководствоваться своим знанием доктрины и судебной практики. Любопытно, что правило, устанавливаемое Гражданским кодексом Швейцарии — государства континентальной традиции права, — практически воспроизводит один из старинных принципов права англо-саксонской правовой системы: «презумпция Общего права о намерении законодателя», т.е. в случае отсутствия закона судья должен принять решение, как если бы он был на месте законодателя. Близкое по смыслу положение можно найти и в Гражданском кодексе Франции, ст. 4 которого обязывает судью при отсутствии необходимого закона выносить решение, следуя правовой традиции и судебной практике. Органы юстиции Франции не остаются в стороне и в вопросах толкования доктрины и налогового законодательства. Причем складывающаяся судебная практика бывает более эффективной и значимой для развития налогового права, нежели в странах с традицией судебного прецедента. Например, Государственный совет1 Франции, анализируя положения ст. 64 Книги налоговых процедур2, закрепляющей общий запрет на уклонение от налогов, постановил в своем решении от 10 июня 1981 г., что принцип запрета злоупотребления правом (abus de droit) дает основание для пресечения действий, направленных на уклонение от налогообложения, не только тогда, когда сделки являются фиктивными, но и в случае если они имеют реальный характер, однако заключены с целью незаконного уменьшения налогового бремени. Аналогичное по смыслу решение было принято и Кассационным судом Франции2. В Великобритании, в отличии от Франции, доктрина не сформулировала принцип злоупотребления правом, а Парламент не принял нормативного акта универсального характера, содержащего общий запрет на уклонение от налогов. Многочисленные запретительные нормы закрепляются в нормативных актах (statutory anti-avoidance provisions), которые подробно регулируют конкретные виды правоотношений, влекущие за собой уклонение от налогов. Однако применение в судебной практике принципа J буквального толкования налогового закона3 и доктрины первичности формы по отношению к содержанию4 (акта. — Г. Т.) приводят к тому, что многочисленные случаи фактического уклонения от налогов, не подпадающие под формальное действие буквально толкуемых запретительных положений, решаются судом в пользу налогоплательщиков.
Таким образом, эффективность влияния судебной практики на развитие налогового права в большей мере зависит от позиции высших судебных органов государства, нежели от наличия правовой формы прецедента. Принцип stare decisis (решить так, как было ранее), присущий англо-саксонской правовой традиции, внутренне не чужд судьям государств романо-германской системы права, хотя они и воспитаны на иной правовой идеологии. Поэтому неудивительно, что при отсутствии прецедента как формы и источника права в ряде государств романо-германской правовой семьи решения высших судебных органов по определенному кругу вопросов имеют значение прецедентов. Например, в ФРГ обязательными при рассмотрении аналогичных вопросов являются решения Федерального конституционного суда, в Португалии — решения Пленума Верховного Суда, в Испании — решения Верховного суда, составляющие понятие «doctrina legal». В Италии Кассационный суд формулирует «максимы», регулярно публикуемые в официальных изданиях — максимариях. В них не только конкретизируются нормы действующего законодательства, но и излагается такое судебное толкование норм, которое может как восполнить пробел в законе, так и разойтись с точным смыслом нормативного акта3. Фактически устоявшееся правило учитывать при вынесении решения предыдущую судебную практику находит обоснование и поддержку в доктрине государств континентальной системы права. Пробелы в законодательстве, его противоречивость, обширная практика делегированного законодательства и в то же время необходимость эффективного правового регулирования как условия международного финансово-экономического сотрудничества создают основу для дискреционного усмотрения судей. В этом смысле весьма показательна точка зрения итальянского судьи К. Пратица: «Претензия законодателя на урегулирование всевозможных социальных ситуаций без какой-либо деятельности по толкованию норм является не более чем утопией... Судья не может ограничиваться лишь поиском и применением нормы к конкретному случаю... Определив применяемую форму, судья обязан дать ей толкование в духе всей правовой системы»5.
Стремление к формальному закреплению за судьей правотворческой функции укрепляется примером Суда Европейских Сообществ, решения которого являются обязательными, а в части толкования норм европейского права имеют значение прецедента, которому должны следовать в своей практике судебные органы государств—членов ЕС.
Юрисдикция Европейского Суда, определяемая договором о ЕС, предполагает рассмотрение: а) прямых исков, с которыми обращаются в Суд институты ЕС, государства-члены и их физические и юридические лица; б) исков, с которыми обращаются в Суд национальные судебные органы в порядке преюдициальной процедуры.
Для процедуры имплементации актов институтов ЕС, регламентирующих налоговые отношения, особое значение имеют полномочия Суда по ст. 177 (н.н. — ст. 234) Договора о ЕС6, предусматривающей преюдициальный порядок вынесения решений. Национальные судебные органы могут обращаться в Суд Сообществ с поосьбой о разъяснении нормы европейского права в ста™ договора регла мента, директивы, если ее содержание неясно для суда или вьвьша" ет сомнения Однако суд может воздержаться от такого обнажения будучи уверенным в своем понимании нормы права и рукоТдству' ясь при этом доктриной очевидности закона. Европейский Суд критически относится к этой доктрине и последовательно пасшипяет практику вынесения решений в преюдициальном поРядкеР ссылая^ на сложность системы европейского права и необходимость единообразного толкования и применения его норм.
К преюдициальной процедуре могут обращаться судебные органы высших и низших инстанций государств-членов Право послел них носит диспозитивный характер^ практика каждого из гос?-дарств устанавливает свой порядок обращения Европейский Суд поощряет такую практику, отвергая утверждение о том ч™зшие суды, связанные решением вышестоящих судебных органов лишаются возможностей, предусмотренных ст. 177 (н н - ст 234) Ло^о вора. Это, по мнению Суда, поставило бы под сомнение его право выносить решения в преюдициальном порядке на всех уровнях судов государств-членов. Для судебных инстанций решения не подлежат обжалованию по национальному приу nJS ная процедура является обязательной. На этом настаивает Евро скии Суд, давая соответствующее толкование ст 177 (н н - ст Договора о ЕС ч.
Дата добавления: 2017-06-02; просмотров: 1030;