Биологическая экономика

Если, с одной стороны, давление населения дополняется измене­ниями локальной и более широкой среды так, что в одночасье на­рушаются биотический баланс и социальное равновесие, это в то же время усиливает и конкуренцию. А это косвенным образом при­водит к новому, более сложному и одновременно территориально более экстенсивному разделению труда.

Под влиянием усилившейся конкуренции и увеличившейся ак­тивности, предполагаемой этой конкуренцией, любой индивид и любой вид, каждый по-своему, стремится найти свою особую нишу в физической и жилой среде, где он сможет выжить и процветать в наибольшей степени, соответствующей его неизбежной зависимо­сти от своих соседей.

Именно так устанавливается и поддерживается территориаль­ная организация и биологическое разделение труда в среде сооб­щества. Это объясняет, хотя бы отчасти, тот факт, что биотическое сообщество одно время воспринималось как нечто вроде сверхор­ганизма, а затем и как экономическая организация для эксплуата­ции природных ресурсов своей среды обитания.

Дж. Уэллс со своими сотрудниками Дж. Хаксли и Дж. П. Уэлл­сом в интересном обзоре под названием «Наука жизни» описывают экологию как «биологическую экономику», которая занимается в большей мере «балансами и взаимным давлением друг на друга видов, обитающих в одной среде»¹⁰. «Экология, — пишут они, — это распространение экономики на все живое». С другой стороны, наука экономики в традиционном смысле, несмотря на то, что она на целое столетие старше экологии, является просто отраслью бо­лее общей науки экологии, которая включает человека вместе со всеми живыми существами. В известном смысле то, что традици­онно описывалось как экономика и строго привязывалось к дея­тельности человека, можно вполне описать и как экологию челове­ка, как несколько лет назад Бэрроуз описал географию. Именно в этом смысле и используют этот термин Уэллс и его соавторы.

«Наука экономики — сначала ее называли политической экономи­ей — на столетие старше экологии. Она была и остается наукой о со­циальном жизнеобеспечении, о потребностях и их удовлетворении, труде и богатстве. Она стремится прояснить отношения производи­теля, торговца, потребителя в человеческом сообществе и показать, как держится вся система. Экология расширяет это исследование до всеобщего изучения отдачи и получения, усилия, накопления и по­требления во всех уголках жизни. Экономика, поэтому, есть лишь экология человека, это узкое и специальное изучение в рамках эко­логии весьма своеобразного сообщества, в котором мы живем. Она могла бы. стать лучшей и более ясной наукой, если бы она начина­лась с биологических основ»¹¹.

Поскольку экология человека не может быть одновременно и гео­графией, и экономикой, можно принять в качестве рабочей гипотезы предположение о том, что она не является ни тем, ни другим, но представляет собой нечто не зависимое от обеих. Но и тогда причи­ны отождествления экологии с географией, с одной стороны, и с экономикой — с другой, достаточно очевидны.

С точки зрения географии, растение, животное и популяция лю­дей вместе с ее обиталищем и другими свидетельствами человече­ского пребывания на земле являются лишь частью ландшафта, к де­тальному описанию и представлению которого и стремится географ.

С другой стороны, экология (биологическая экономика), даже когда она включает в себя некую неосознанную кооперацию и ес­тественное, спонтанное и нерациональное разделение труда, пред­ставляет собой нечто отличное от коммерческой экономики, нечто не укладывающееся в рамки торговли на рынке. Коммерция, как отметил где-то Зиммель, — одно из более поздних и наиболее слож­ных социальных отношений, которые усвоили люди. Человек — это единственное животное, которое торгуется и обменивается.

Экология и экология человека, если она не отождествляется с экономикой на специфически человеческом и культурном уровне, отличается все же и от статического порядка, обнаруживаемого социальным географом, когда тот описывает культурный ланд­шафт.

Сообщество, описываемое географом, отличается от сообще­ства, описываемого экологом, хотя бы по той причине, что закры­тая система с сетью коммуникаций, распространенная человеком По всей земле, — это не то же, что и «ткань жизни», связывающая *ивые существа по всему свету жизненными узами.

Симбиоз и общество

Экология человека, не отождествляемая ни с экономикой, ни с гео­графией, как таковая отличается во многих отношениях и от эко­логии растений и животных. Взаимоотношения между людьми и взаимодействие человека со средой обитания сопоставимы, но не тождественны отношениям других форм жизни, живущих совмест­но и осуществляющих нечто вроде «биологической экономии» в пределах общей среды обитания.

Прежде всего, человек не столь непосредственно зависит от своего физического окружения, как другие животные. Благодаря существующему всеобщему разделению труда отношение челове­ка к его физическому окружению опосредовано вторжением друго­го человека. Обмен товарами и услугами способствовал его осво­бождению от зависимости от его локального окружения.

Более того, человек благодаря изобретениям и различного рода техническим изыскам развил невероятную способность преобразо­вывать не только свое непосредственное окружение и реагировать на него, но осваивать свой мир. Наконец, человек воздвиг на осно­ве биотического сообщества институциональную структуру, укоре­ненную в традиции и обычае.

Структура, там, где она существует, сопротивляется изменению, по меньшей мере — изменению, навязываемому извне; тогда как внутренние изменения она, вероятно, стремится накапливать¹². В со­обществах растений и животных структура предопределена биоло­гически и в той мере, в какой вообще существует разделение труда, она имеет физиологические и инстинктивные основания. Одним из самых любопытных примеров этого факта могут служить соци­альные насекомые, а одной из причин изучения их повадок, как отмечает Уилер, является то, что они показывают, до какой степе­ни социальная организация может быть развита на чисто физио­логическом и инстинктивном основании; то же самое можно отне­сти и к людям, находящимся в естественной семье в отличие от институциональной¹³.

Однако в случае человеческого общества эта структура сооо-щества подкрепляется обычаем и приобретает институциональ­ный характер. В человеческих обществах, в отличие от сообществ животных, конкуренция и индивидуальная свобода ограничивают­ся обычаем и консенсусом на каждом уровне, следующем за био­тическим.

Случайность этого более или менее произвольного контроля, ко­торый обычай и консенсус налагают на естественный социальный порядок, усложняет социальный процесс, но не меняет его суще­ственно, а если и меняет, то результаты биотической конкуренции проявят себя в последующем социальном порядке и в ходе последу­ющих событий.

Таким образом, можно считать, что человеческое общество, в .отличие от сообществ растений и животных, организовано на двух уровнях — биотическом и культурном. Есть симбиотическое обще­ство, основанное на конкуренции, и культурное общество, основан­ное на коммуникации и консенсусе. По сути дела, эти два общества являются лишь разными аспектами одного общества, они, несмот­ря на все перипетии и изменения, остаются, тем не менее, в опре­деленной зависимости друг от друга. Культурная надструктура ос­новывается на симбиотической подструктуре, а возникающие силы, которые проявляются на биотическом уровне как передвижения и действия, на высшем, социальном, уровне принимают более утон­ченные, сублимированные формы.

Однако взаимоотношения людей гораздо более разнообразны и сложны, они не сводятся к этой дихотомии — симбиотического и куль­турного. Этот факт находит подтверждение в самых различных систе­мах человеческих взаимоотношений, которые выступают предме­том специальных социальных наук. Поэтому следует иметь в виду, что человеческое общество, в его зрелом и более рациональном виде, представляет собой не только экологический, но и экономи­ческий, политический и моральный порядки. Социальные науки состоят не только из социальной географии и экологии, но и из эко­номики, политических наук и культурной антропологии.

Примечательно, что эти различного рода социальные поряд­ки организованы в своего рода иерархию. Можно сказать, что они образуют пирамиду, основанием которой служит экологи­ческий порядок, а вершиной — моральный. На каждом из пос­ледовательно расположенных уровней — на экологическом, эко­номическом, политическом и моральном — индивид оказывается полнее инкорпорированным в социальный порядок, более под­чиненным ему, нежели на предшествующем уровне.

Общество повсюду является организацией контроля. Его функ­ция состоит в том, чтобы организовывать, интегрировать и направ­лять усилия составляющих его индивидов. Наверное, можно ска­зать и так, что функцией общества везде является сдерживание конкуренции и тем самым установление более эффективной коопе­рации органических составляющих этого общества.

Конкуренция на биотическом уровне, как это наблюдается в растительных и животных сообществах, представляется относи­тельно неограниченной. Общество, по факту своего существования, является анархичным и свободным. На культурном уровне эта сво­бода индивида конкурировать сдерживается конвенциями, понима­нием и законом. Индивид более свободен на экономическом уровне, чем на политическом, и более свободен на политическом, нежели на моральном.

По мере развития общества контроль все более распространя­ется и усиливается, свободная коммерческая деятельность индиви­дов ограничивается, если не законом, то тем, что Джильберт Мюр-рей называет «нормальным ожиданием человечества». Нравы — это лишь то, чего люди привыкли ожидать в определенного рода ситуации.

Экология человека, в той мере, в какой она соотносится с соци­альным порядком, основанным более на конкуренции, нежели на со­гласии, идентична, по крайней мере в принципе, экологии растений и животных. Проблемы, с которыми обычно имеет дело экология расте­ний и животных, — это, по сути, проблемы популяции. Общество, в представлениях экологов, — это популяция оседлая и ограниченная местом своего обитания. Ее индивидуальные составляющие связаны между собой свободной и естественной экономикой, основывающей­ся на естественном разделении труда. Такое общество территориаль­но организовано, и связи, скрепляющие его, скорее физические и жизненные, нежели традиционные и моральные.

Экология человека, однако, должна считаться с тем фактом, что в человеческом обществе конкуренция ограничивается обычаем и культурой. Культурная надструктура довлеет как направляющая и контролирующая инстанция над биотической субструктурой.

Если человеческое сообщество свести к его элементам, то мож­но его себе представить как состоящее из населения и культуры, последняя при этом включает в себя: 1) совокупность обычаев и верований; 2) соответствующую первой совокупность артефактов и технологических изобретений.

К этим трем элементам, или факторам — населению, артефактам (технологической культуре) и обычаям и верованиям (нематериальной культуре), — составляющим социальный комплекс, следует, наверное, добавить и четвертый, — природные ресурсы среды обитания.

Именно взаимодействие этих четырех факторов — населения, артефактов (технологической культуры), обычаев и верований (не­материальной культуры) и природных ресурсов — поддерживает одновременно и биотический баланс, и социальное равновесие все­гда и везде, где они существуют.

Изменения, которые интересны для экологии, — это движение населения и артефактов (товаров), это изменения в местоположе­нии и занятии — фактически любое изменение, которое влияет на сложившееся разделение труда или отношение населения к земле.

Экология человека, по сути своей, является попыткой исследо­вать процесс, в котором биотический баланс и социальное равнове­сие: 1) сохраняются, как только они установлены, и 2) процесс пере­хода от одного относительно стабильного порядка к другому, как

только биотический баланс и социальное равновесие нарушены.

Примечания

1 J. Arthur Thompson. The System of Animate Nature (Gifford Lectures, 1915-1918). II. (N. Y., 1920). P. 58.

2 J. Arthur Thompson. Darvinism and Human Life. N.Y., 1911. P. 52-53.

3 Ibid. P. 72.

4 «Экология, — пишет Элтон, — соответствует ранее употреблявшимся терминам „естественная история" и „биономика", однако ее методы теперь более тщательны и точны». См. статью «Ecology» // Encyclo­paedia Britannica (14th ed.).

5 Edward J. Salisbury. Plants // Encyclopaedia Britannica (14th ed.).

6 Animal Ecology.

7 Ibid.

8 Wells H. G., Julian S. Huxley, and Wells. G. P. The Science of Life. N.Y., 1934. P. 968-969.

9 Ibid. P. 977-978.

10 Ibid.

11 Barrows. H. H. Geography as Human Ecology // Annals Association Ameri­can Geographers, 13 (1923). P. 1-14. See: Wells H. G. et al. P. 961- 962.

12 Это, очевидно, является еще одним свидетельством той органической при­роды взаимодействий организмов в биосфере, которую отмечают Артур Томпсон и др. Она указывает на тот способ, каким конкуренция опосреду-ет влияния извне, приспосабливая вновь и вновь отношения внутри сооб­щества. В этом случае «внутри» совпадает с траекторией процесса конку­ренции, постольку поскольку результаты этого процесса существенны и очевидны. Сравни также с зиммелевским определением общества и соци­альной группы в пространстве и времени, приведенном во «Введении в науку социологии» Парка и Бэрджесса (2-е изд.), с. 348-358.

13 William Morion Wheeler. Social life among the insects. Lowell Institute Lectures, March, 1922. P. 3-18.

Перевод с английского С. П. Банъковской

Конкуренция*

* Фрагменты «Конкуренция», «Конфликт», «Аккомодация» и «Ассимиляция» представляют собой предисловия к главам из учебника социологии Парка и Бэр-джеса: Park R., Burgess E. Introduction to the Science of Sociology. Chicago, 1921. Конкуренция, Конфликт, Аккомодация и Ассимиляция составляют цикл развития коллективного поведения от биотического уровня к социальному, чередование циклов и есть динамика естественного развития общества, как это представлено в социально-экологической теории Парка. Перевод сделан по: Park R. Competition // Introduction to the Science of Sociology / Ed. by R. Park and E. Burgess. Chicago, L.: Chicago Univ. Press, 1969. P. 504-511. — Прим, перев.