Великие воды Гиппопотамы. Гигантский скат. 4 страница

Это навело нас на новую мысль. Мы спустились в канаву и залегли лицом к противоположному отверстию. Как только достаточное количество летучих мышей влетело в туннель, приблизилось к нам и почуяло нас, мы выпалили. Нам так и не удалось попасть ни в одну из них, однако, оглушенные грохотом выстрела и воздушной волной, животные, чтобы «перевести дух», прицепились к потолку, и тут их живьем собрали посланные нами африканцы.

В результате у нас оказалось очень много представите­лей второй разновидности Hipposideros caffer. Все они были с буроватым оттенком и гораздо мельче особей из других мест.

Такой метод коллекционирования – просто детская игра по сравнению с хитроумными техническими приемами и величайшим терпением, которые Джордж проявил, чтобы подстрелить зверька другого вида. Речь идет о самых мелких летучих мышах, каких мне только случалось видеть: по размерам тела они, вероятно, заняли бы первое место среди мельчайших млекопитающих (хотя на эту честь претендует еще белка‑крошка – Nannosciurus). Тушка крошечной лету­чей мыши в освежеванном виде размером не больше шмеля.

Как я уже упоминал, Джордж применял в лесной чаще свой метод – он скрывался в засаде и подстерегал животных на переходах. Однажды вечером, затаившись по обыкнове­нию в засаде, он увидел высоко в небе несколько очень мелких существ, полет которых резко отличался от обычного полета летучих мышей, и Джордж принял их за ласточек. Решив выяснить, что это такое, он с более чем похвальным честолюбием задумал подстрелить парочку – задача, от ко­торой я бы заранее отказался как от совершенно безнадеж­ного дела. Тем не менее он отыскал наконец место, откуда открывался вид поверх крон деревьев. Там он и просидел несколько вечеров в терпеливом ожидании, пока одна зверюшка не подлетела случайно на расстояние выстрела. Таким трудоемким методом он добыл два экземпляра лету­чей мыши редчайшего вида (Glauconicteris beatrix). Они были темного серо‑стального цвета, с простыми носами, как у собак.

Мы поймали и представителей вида, оказавшегося очень редким, – подковоносов (Rhinolophus landeri) в количестве четырех штук. Когда мы жили среди приветливых племен в северных горах, у нас был заключен своего рода трудовой контракт с охотником по имени Афа, о чем я уже упоминал. Однажды я спросил его о летучих мышах, показав для наглядности набитую тушку.

– А! – ответил он на своем языке. – Я знаю, где такой спит.

Это замечание настолько меня поразило, что я усомнил­ся: не подвело ли меня весьма слабое знание языка? Однако Афа куда‑то исчез и вернулся только перед самыми сумерка­ми. Он извлек живую летучую мышь из своего мешочка для пороха и показал нам тот самый вид – с шелковистой серой шерсткой, пучками рыжих щетинок под мышками и распяти­ем, вылепленным из живой плоти, на носу.

Оказалось, что Афа ходил, а точнее, лазал за девять миль, в крохотную пещерку, которую и я потом посетил (он заметил там это животное, висевшее на потолке, несколько дней назад, когда прятался от дождя).

Еще два редких вида, один из которых оказался новым для науки, попались совершенно случайно. По окраске и размерам этих летучих мышей нельзя отличить друг от друга – оба вида голубовато‑серые и небольших размеров. Только носовые лопасти и уши указывают на. то, что виды различные. Одну из представительниц нового вида (рода Hipposideros) начальник округа подстрелил в собственном доме. Другая – ганский подковонос (Rhinolophus alcyone) – опустилась к моим ногам, когда я подстрелил белку на дереве возле плантации. Шальная дробинка пробила ей голову навылет. Такой летучей мыши я еще не видел.

Перед тем как вернуться домой, мы посетили Нко – большую деревню вниз по течению Поперечной реки. Нас ожидало неслыханное гостеприимство местных жителей. Они до тех пор видели «белых людей» только поодиночке, в жизни не слышали граммофона и, как я подозреваю, не могли даже вообразить, что на свете существуют охотники на жуков, да еще в сопровождении свиты из сорока без малого человек (к тому времени наш. штат препараторов, трапперов, коллекторов и домашней прислуги разросся имен­но до таких размеров).

Когда мы объявили, что нам нужны все здешние живот­ные и. мы за них заплатим, местное население, как один человек, скрылось в ближайших зарослях и вскоре потяну­лось к нам, неся бесконечное количество животных.

Позднее, к вечеру, в нашу честь были устроены ритуаль­ные танцы. В головных уборах разных идолов джу‑джу я приметил высохшие останки неизвестной мне летучей мыши. Я спросил вождя, не сможет ли он достать мне несколько живых животных. Он помрачнел. После долгих и настойчи­вых усилий мне едва удалось выяснить, что это животное пользуется большим уважением, связанным с джу‑джу пло­дородия. Однако денежный взнос в личную казну вождя, а также наша быстро подмеченная вождем неприязнь к мисси­онерам, почти равная по силе его собственной, смягчили его, и он послал в лес стайку мальчишек.

Те вернулись довольно скоро, неся пригоршни бьющихся маленьких кожанов (один из видов рода Eptesicus), среди которых был даже альбинос. Потом я набрел на «жилу», из которой добывали зверьков. Это оказалось маленькое святи­лище джу‑джу не больше чем в двух сотнях ярдов от хижины, где мы поселились. Под крышей святилища спало бесчисленное множество летучих мышей, обильно покрыва­ющих алтарь своим гуано, но его аккуратно сметали, оставляя посередине пятно в форме гигантской летучей мыши с распростертыми крыльями.

Плодоядные рукокрылые, или мегахироптера, обычно крупнее плотоядных, и на Востоке многие из них имеют размах крыльев до четырех футов (1 м 20 см). Мы добыли восемь видов этой группы, но четыре вида оказались довольно мелкими. У них нет носовых лопастей, а уши самые обычные. И тем не менее головы их поразительно разнооб­разны по виду: у одних она точь‑в‑точь как у теленка, у других смахивает на мастифа, а у молотоглава голова похожа на лошадиную больше, чем у любого другого живот­ного.

Как‑то раз мы раскинули лагерь в горах Ассумбо, на небольшом клинышке покрытой травянистым ковром земли, врезавшемся в полосу горного леса. Это был третий лагерь, из которого мы делали вылазки, знакомясь с жизнью животных этого дикого горного района. Место было пустын­ное. Отделенное от всего вокруг милями чистого, непотревоженного воздуха и высоко вознесенное над суетливой жизнью тропических лесов, оно казалось совершенно отре­занным от остального мира. Насколько хватало глаз, повсюду высокие травы колыхались под вздохами ветра, мерцающие волны блеска прокатывались по ним снова и снова, как прибой у широкого берега. Наша небольшая стоянка приюти­лась в долинке, обрамленной странными всклокоченными деревьями, забравшимися на небывалую высоту, а сквозь них пробивался, звонко журча, широкий, кристально чистый ручей.

Пробраться сквозь горные леса можно было только двумя способами: или по необычайно узким тропкам, проложенным крупными копытными, или двигаясь вброд по руслам ручьев и речушек. Мы проходили и теми и другими путями, хотя вечерами, как правило, использовали русло главного ручья.

Это не такой уж легкий путь. Попытаюсь вам объяснить. Прозрачная вода течет по руслу, то узкому и глубокому, то широкому и мелкому, но повсеместно загроможденному и усыпанному валунами всевозможных размеров. Временами русло расширяется, образуя тихую глубокую заводь среди отвесных каменных стен, где ледяная вода кажется масляни­стой и темной. Но чаще встречаются бесчисленные стремни­ны; вода бьет каскадами между глыбами с дом величиной, а дальше простираются широкие, длинные, усыпанные валуна­ми отмели, где ручей почти исчезает, разбегаясь сотнями тысяч крохотных струек. Поэтому спускаться вниз по руслу такой речки – дело нелегкое. И все же приходилось из двух зол выбирать Меньшее. По берегам неприступной зеленой стеной поднималась растительность. Даже те, кто знаком с тропическими лесами и мангровыми зарослями крупных дельт, отступят перед настоящим экваториальным горным лесом.

Кажется, что здесь деревья и высота ведут несконча­емую борьбу за власть. Как правило, высота одерживает верх, и деревья уступают место травам, гигантскому кустар­нику или еще какой‑то поросли. Но иногда деревья побежда­ют и отыгрываются за потерянные земли. Они разрастаются во всех направлениях – вверх, в стороны, вниз, перепутыва­ясь в сплошную непробиваемую упругую массу. Человек может пробиться через чащу терновника, но никогда не сделает и шагу в этой африканской нерукотворной плетен­ке. Идти вдоль берега реки было невозможно.

Первые несколько дней после переезда в те места я круглые сутки был занят делами в лагере и вблизи него. Почва была неровная; откуда‑то налетали ураганы; дома для персонала возводились неимоверно долго, потому что не оказалось в достаточном количестве прямых молодых де­ревьев; охотники шли бесконечной чередой; нога у меня болела. А тем временем нагромождались горы всякой писа­нины. Герцога, как я уже говорил, мы отослали обратно в лагерь, потому что ноги у него сплошь покрылись гноящимися двухдюймовыми ранами, которые называются «тропическими язвами». Его сопровождали и обслуживали один препаратор и один слуга, не говоря уже о шестерых носильщиках‑намчи – главной опоре нашей крохотной империи, – которых пришлось послать с ним.

У нас не хватало рабочих рук, работы было невпроворот, еду доставать было негде, а постройка лагеря выматывала нас до отказа. Так что, времени бродить по окрестностям у меня не было.

Может быть, потому, что Джордж быстрее меня справил­ся со своей половиной работы, а может быть, потому, что он занимался лягушками и змеями, а времени устраивать вылазки за ними у нас пока не было, так или иначе, но он сумел вырваться на свободу в первые несколько вечеров и прогуляться с ружьем по окрестным местам.

Он вернулся, рассказывая чудеса о том, что видел, а о плодоядных крыланах поведал подробности, сильно смахи­вавшие на охотничьи небылицы. Как только наш дом был приведен в жилой вид, я поступил в распоряжение Джорджа, и он повел меня к реке, которую я еще не видел.

Вечер был какой‑то странный. Небо – не обложенное тучами, но и не чистое. Солнце светило на западе, среди гор, но небо не отражало ни лучика ппаменного заката, простира­ясь бледным, бесцветным пологом у нас над головой. Стало сумрачно задолго до настоящих сумерек.

Мы вошли под арку, образованную деревьями над узким руслом реки, и несколько минут брели вниз по течению. Вода доходила до пояса, валуны были не крупнее человеческой головы. Наконец мы вышли из лесного туннеля. Река стала шире, и над ее струящейся поверхностью поднялись высокие скалы. Джордж предложил мне устроить там засаду.

 

Не успели мы притаиться, как множество крыланов стали шнырять вокруг, совершая разведочные полеты над деревь­ями вдоль обоих берегов. Можно было подумать, что они все время летают там под прикрытием стены леса и время от времени выглядывают, чтобы подсмотреть, что мы собираем­ся делать. Рядом с нами росли деревья, на вид совершенно не имеющие съедобных частей, но оказалось, что они как раз полны необъяснимой привлекательности для крыланов, которые стали перелетать к нам с противоположного берега. Об их присутствии нам возвестили звуки – сочное почмоки­вание и аппетитное чавканье, доносившиеся прямо сверху. Мы не двигались, и новые стаи потянулись вдоль реки, присоединяясь к соплеменникам.

Мы стали стрелять, осыпая дробью летящих животных. Одно из них упало на сухую полосу речного русла. Мы сбегали за ним: оказалось, что это очень крупный экземпляр молотоголового крылана, сородичей которого я видел спящи­ми в пещерах ущелья Манью. Второе животное выглядело совсем иначе. Его, наверное, следовало бы по праву назвать летучей лисицей, хотя шерсть у него была негустая, жесткая и блестящая, как начищенная медь. Третья жертва свали­лась в воду почти к моим ногам.

Положив ружье на камень, я спустился в воду, пытаясь поймать добычу, прежде чем ее смоет в главное русло и унесет прочь. Я наступил на что‑то твердое и прочное, но не успел сообразить, что это такое, как оно внезапно ожило и рванулось вперед. Я полетел в сторону, в главное русло. Вода здесь казалась спокойной, но на глубине течение было очень сильное. Крокодилов в реке не водилось, и я подумал, что наступил на черепаху. Вода понесла меня и бросила на перекат среди гигантских валунов. Летучая мышь исчезла. Мне пришлось сосредоточить все свои силы на том, чтобы то вплавь, то вброд выбраться обратно к нашей засаде.

Вдруг Джордж завопил: «Берегись!», и я оглянулся.

Сам я тоже заорал и мигом нырнул с головой в воду: прямо на меня, в нескольких футах над водой, неслось черное чудище размером с орла. Я видел его морду только мельком, но мне и этого хватило, потому что его отвисшая нижняя челюсть была вооружена полукругом острых белых зубов с промежутками между ними примерно такой же ширины.

Когда я вынырнул, оно уже исчезло. Джордж смотрел ему вслед и стрелял уже из второго ствола. Мокрый до нитки, я выкарабкался на камень, и мы уставились друг на друга.

– Вернется или нет? – сказали мы одновременно.

И перед самым наступлением непроглядной тьмы оно вернулось, ныряя в бреющем полете над рекой, щелкая зубами, с громким шорохом рассекая воздух широкими, черными, как у мифического вампира, крыльями. Обоих нас это застало врасплох, у меня даже ружье н© было заряжено а зверюга неслась прямо на Джорджа. Джордж моментально пригнулся. Страшилище пронеслось над ним и сразу же исчезло в темноте ночи.

Мы спустились обратно в русло реки и пошли вброд домой, в лагерь, где нас уже поджидали местные охотники, разложившие свой товар на продажу. Они прошли многие мили от своих охотничьих угодий ради этого дела.

– Какой это крылан? – спросил я. – Вот с такими крыль­ями, – я развел руки в стороны, – и весь черный?

– Олитау! – вырвалось у кого‑то громкое восклицание, а затем последовало оживленное обсуждение столпившихся ассумбо.

– Где вы видеть это мясо? – спросил старый охотник среди гробового молчания.

– Там, – ответил я через переводчика, показывая в сторону реки.

Охотники все, как один, схватили свои ружья и умчались из лагеря, не разбирая дороги, прямиком в родную деревню. Они даже бросили у нас так нелегко доставшийся им товар.

На другой день в лагерь неожиданно явился старый вождь в сопровождении деревенского совета в полном составе. Он прошел много миль из главной деревни. Вождь был озабочен. Он неуверенно спросил, нужно ли нам обяза­тельно оставаться в этом месте, осведомился, не интересуют ли нас другие дальние холмы.

Нет, никакое другое место, кроме этого, нам не подходит, объяснили мы ему.

Вождь опечалился; старейшины явно были не в своей тарелке. Они ушли назад, в деревню. Мы остались в третьем лагере, но ни разу больше не видели это чудовище, и нам никто не принес ни одного охотничьего трофея.

 








Дата добавления: 2016-01-26; просмотров: 548;


Поиск по сайту:

При помощи поиска вы сможете найти нужную вам информацию.

Поделитесь с друзьями:

Если вам перенёс пользу информационный материал, или помог в учебе – поделитесь этим сайтом с друзьями и знакомыми.
helpiks.org - Хелпикс.Орг - 2014-2024 год. Материал сайта представляется для ознакомительного и учебного использования. | Поддержка
Генерация страницы за: 0.011 сек.