Наконец, когда оба уже не могли дышать, лорд О'Брайан отстранился, но не выпустил ее из рук.

Клянусь всеми святыми, детка, ты мне подходишь, — заметил он. — Я прибыл сюда, ожидая увидеть смирную и послушную бледную английскую розу. Я даже подумывал сказать твоему отцу, что, поскольку Десмонд мертв, нашим семьям следует отказаться от родства, но внутренний голос помешал мне сделать это, и я прислушался к нему, как прислушивался всегда. И что же я обнаружил, детка? Горячую, своенравную плутовку с невероятным именем, которая, судя по одному взгляду, способна принести мне. сильных сыновей-кельтов. Не прошло и минуты, как я понял, что хочу тебя!

Во время этого страстного монолога лорд О'Брайан разжал руки, и Дилайт оттолкнула его, влепив пощечину, от которой зашатался бы менее сильный мужчина.

Это еще за что? — удивился ирландец.

Вы посмели поцеловать меня!

А ты ответила на поцелуй.

Не правда! — вскричала Дилайт.

— Нет, правда, детка. — Он усмехнулся. — Ты целовала меня со страстью, которую вряд ли понимаешь в своей невинности, и ручаюсь, при этом кровь закипела у тебя в жилах. — Рассмеявшись при виде ее стыдливого румянца, он продолжал:

Да, я поцеловал тебя, детка, и намерен целовать впредь, а со временем предпринять и кое-что другое — так, чтобы ты ослабела от наслаждения и стала умолять меня о большем, как я готов умолять сейчас тебя. Я хочу целовать твое прелестное тело, ласкать эти пышные груди. Хочу учить тебя, как прикасаться к мужчине и доставлять ему удовольствие. — У него задрожали руки, и он вновь привлек к себе Дилайт. Она попыталась вырваться, но руки О'Брайана сжимали ее до тех пор, пока Дилайт не поняла, что пора прекратить бесполезное сопротивление. — Я хочу, чтобы ты вся стала моей, Дилайт Морган, и подарила мне сыновей и дочерей. — Его губы дразняще коснулись ее рта. — Я хочу любить тебя — так, как и ты хочешь любить меня.