Б) Античная форма собственности

Бесспорно, что своеобразие античной гражданской общины определялось своеобразием античной формы собственности, характерные черты которой были глубоко вскрыты К. Марксом в его работе «Формы, предшествующие капиталистическому производству». Основная особенность ее заключается в том, что она всегда выступает в противоречивой, двуединой форме – как собственность государственная и как собственность частная: «У античных народов (римляне как самый классический пример, ибо у них это проявляется в самой чистой, самой выпуклой форме) имеет место форма собственности, заключающая в себе противоположность государственной земельной собственности и частной земельной собственности, так что последняя опосредствуется первой или сама государственная земельная собственность существует в этой двоякой форме».

Очень показательно то обстоятельство, что наиболее проницательные умы древности в известной мере осознавали сам феномен античной собственности с ее двойственной природой. Так, Аристотель, обсуждая вопрос о том, какая из форм собственности (коллективная или частная) более рациональна, и приходя к выводу, что обе они приводят к отрицательным последствиям, следующим образом резюмировал конечный вывод: «Более предпочтителен поэтому тот способ пользования собственностью, который практикуется теперь, особенно если он освящен обычаями и урегулирован правильным законодательством: он заключает в себе хорошие стороны обеих систем, которые я имею в виду, – именно систему собственности общей и систему собственности частной. Собственность должна быть общей только в относительном смысле, в абсолютном же она должна быть частной» (Политика, II, 2, 4, 1263а). Те же идеи мы встречаем у Платона. В его проекте «идеального» полиса о земельной собственности сказано следующее: «Пусть произведен будет раздел земли с таким расчетом, чтобы каждый, получивший свою долю, считал ее общею собственностью всего государства» (Законы, 740а)… В сознании человека античного мира даже в позднее время прочно жило представление о первичности гражданской общины, о приоритете ее прав на совокупность имущества (в первую очередь, конечно, земли), как разделенного, так и не разделенного между гражданами.

Этот двойственный характер античной собственности (прежде всего земельной) находит свое выражение в том, что существуют определенные категории земель, находящихся в общественном владении: всего полиса в целом или его подразделений (фил, фратрий, демов и т. д.). Но неизмеримо большее значение имеет другое обстоятельство, гораздо полнее раскрывающее характер античной собственности: только граждане полиса имеют право на участок земли в пределах полисной территории. Как справедливо подчеркивают исследователи, в античности в принципе наблюдается совпадение территории полиса с землей, принадлежащей гражданам (hóra politiké). К. Маркс особо подчеркивал эту черту античной гражданской общины, где гражданин, «относясь к своей частной собственности как к земле… в то же время относится к этой частной собственности как к своему членству в общине». Взаимная обусловленность гражданского статуса и права собственности на землю порождала ту особенность античной гражданской общины, которую современные исследователи называют «принципом исключительности» и которая считается одной из самых фундаментальных для полиса: никто, кроме граждан, не имел права на земельный участок, не мог даже приобрести дом для жилья и должен был снимать жилище в аренду.

Аналогичные меры законодательною порядка распространялись на аналогичные группы населения в других греческих полисах: синойков – в Дельфах, эпойков – в Гиерапитне, энойков – в Эретрии и Гестиее, педавойков– в Аргосе и Микенах и т. д. [29] Хотя экономически это запрещение мало задевало метеков, поскольку они в основной своей массе занимались ремеслом и торговлей, оно было чрезвычайно важным в социальном смысле, поскольку подчеркивало резкую границу между полноправными гражданами и неполноправными. Дарование права метеку владеть землей всегда было следствием чрезвычайных обстоятельств. О таких особых обстоятельствах, например, рассказывается в Псевдо-Аристотелевой «Экономике»: византийцы из-за огромных финансовых трудностей наряду с другими мерами вынуждены были в своем полисе разрешить в некоторых случаях приобретать метекам – за особую плату в пользу полиса, помимо стоимости участка – некоторые земли (II, 2, 3, 1347а). В Афинах метеку право приобретать землю даровалось полисом за особые заслуги. Характерно, что некоторые исследователи даже считают, что само распространение этой категории землевладения в Афинах представляет один из симптомов кризиса полиса.

Хотя, как правило, в большинстве греческих полисов сделки в отношении участков земли внутри гражданского коллектива не ограничивались, полис все же тщательно наблюдал за перемещением земельной собственности. Именно этим объясняется то, что публичность являлась непременным условием во всех сделках, связанных с землей… Полис мог утверждать земельный максимум, осуществлял он надзор и над наследованием, в частности определял категории наследников, степень их прав на оставшийся участок земли, наконец, сам становился наследником при отсутствии строго оговоренных категорий наследников.

Таким образом, есть все основания считать, что полис как коллектив граждан выступал в роли верховного собственника земли данного полиса, гаранта земельной собственности отдельных граждан, имеющего право вмешиваться в отношения собственности.

Идея верховной собственности полиса на землю находит отражение в требованиях перераспределения земли, столь частых в ходе социальной борьбы, развертывавшейся в греческих полисах. Показательно, что все эти требования рождаются в рамках гражданского коллектива и облекаются чаще всего в форму призыва к возвращению к порядкам, существовавшим «у предков». Среди граждан совершенно неистребимой была идея о том, что справедливый строй – это строй, при котором более или менее соблюдается принцип земельного равенства. Таким образом, мысль о том, что полис как коллектив граждан может осуществить перераспределение земельного фонда, бесспорно отражает эту систему представлений.